Рассказ о шести невольницах (ночи 334–338)

Рассказывают также, что повелитель правоверных аль‑Мамун в один из дней был у себя во дворце, и призвал он всех особ своего государства и вельмож царства, и призвал к себе также стихотворцев и сотрапезников. И был среди его сотрапезников один сотрапезник по имени Мухаммед аль‑Басри. И аль‑Мамун обратился к нему и сказал: «О Мухаммед, я хочу, чтобы ты рассказал мне что‑нибудь, чего я никогда не слышал». – «О повелитель правоверных, хочешь ли ты, чтобы я передал тебе рассказ, который я слышал ушами, или рассказал тебе о том, что я видел глазами?» – спросил Мухаммед, и аль‑Мамун ответил: «Расскажи мне, о Мухаммед, о том, что более всего удивительно».

«Знай, о повелитель правоверных, – сказал тогда Мухаммед, – что был в минувшие дни человек из тех, что живут в благоденствии, и родина его была в Йемене, но потом он уехал из Йемена в наш город Багдад, и ему показалось хорошо жить в нем, и он перевёз в Багдад своих родных и своё имущество и семью. А у него были шесть невольниц, подобных лунам: первая – белая, вторая – коричневая, третья – упитанная, четвёртая – худощавая, пятая – жёлтая и шестая – чёрная, и все они были красивы лицом и совершенны по образованию, и знали искусство пения и игры на музыкальных инструментах. И случилось, что он призвал этих невольниц в какой‑то день к себе и потребовал кушанье и вино, и они стали есть, и пить, и наслаждались, и радовались, и господин их наполнил кубок и, взяв его в руку, сделал знак белой невольнице и сказал: „О лик новой лупы, дай нам услышать сладостные слова“.

И она взяла лютню и настроила её и стала повторять на ней напевы, пока помещение не заплясало, а потом она завела напев и произнесла такие стихи:

«Мой любимый стоит всегда пред глазами,

Его имя начертано в моем сердце.

Его вспомню, так все во мне – одно сердце,

Его вижу, так все во мне – одно око.

Мне сказали хулители: «Позабудешь!»

Я сказала: «Чему не быть, как же будет?»

Я сказала: «Уйди, хулитель, оставь нас,

Не старайся уменьшить то, что не мало».

И их господин пришёл в восторг и выпил свой кубок и дал выпить невольницам, а потом он наполнил чашу и, взяв её в руку, сделал знак коричневой невольнице и сказал: «О свет факела, чьё дыхание благовонно, – дай нам послушать твой прекрасный голос, внимающий которому впадает в соблазн!» И она взяла лютню и повторяла напевы, пока все в помещении не возликовало, и похитила сердца взглядами и произнесла такие стихи:

«Поклянусь тобою, других любить не буду

До смерти я, и любовь к тебе не предам я.

О полный месяц, прелестью закрывшийся,

Все прекрасные под твои идут знамёна.

Ты тот, кто превзошёл прекрасных нежностью,

Ты одарён творцом миров, Аллахом!»

И их господин, пришёл в восторг, и он выпил свою чашу и напоил невольниц, а потом он наполнил кубок и, взяв его в руку, сделал знак упитанной невольнице, и велел ей петь, перебирая напевы. И невольница взяла лютню и заиграла на голос, прогоняющий печали, и произнесла такие стихи:

«Коль впрямь ты простил меля, о тот, к кому я стремлюсь,

Мне дела нет до всех тех, кто сердится.

И если появится прекрасный твой лик, мне нет

Заботы о всех царях земли, если скроются.

Хочу я из благ мирских одной лишь любви Твоей,

О тот, к кому прелесть вся, как к предку возводится!»

И их господин пришёл в восторг и взял чашу и напоил невольниц, а потом он наполнил чашу и, взяв её в руку, сделал знак худощавой невольнице и сказал: «О гурия садов, дай нам послушать твои прекрасные слова!» И она взяла лютню и настроила её и перебрала напевы и произнесла такие стихи:

«Клянусь, на пути Аллаха[366]то, что ты сделал мне,

Расставшись со мной, когда терпеть без тебя не в мочь.

Клянусь, нас судья в любви рассудит, и он воздаст

Мне должное за тебя, творя справедливый суд».

И их господин пришёл в восторг и выпил кубок и напоил невольниц, а потом он наполнил кубок и, взяв его в руку, сделал знак жёлтой невольнице и сказал: «О солнце дня, дай нам послушать твои нежные стихи!»

И она взяла лютню и ударила по ней наилучшим образом и произнесла такие стихи:

«Мой любимый, когда ему я являюсь,

Обнажает меч острый глаз предо мною.

Пусть хоть частью возьмёт Аллах с него долг мне,

Раз жесток он, а дух ведь мой в его власти.

Всякий раз, как стажу душе: «Его брось ты!»

Все стремится душа моя лишь к нему же.

Лишь его средь других людей я желаю,

Но питает судьбы рука ко мне зависть».

И их господин пришёл в восторг и выпил и напоил невольниц, а затем он наполнил чашу и, взяв её в руку, сделал знак чёрной невольнице и сказал: «О чернота глаза, дай нам услышать хоть два слова». И она взяла лютню и настроила её и натянула струны и прошлась по ним на много ладов, а затем вернулась к первому ладу и, затянув напев, произнесла:

«О глаз, прошу, будь щедр, подари мне слезы,

В любви моей утратила жизнь совсем я.

Со страстью всякой я борюсь к любимым,

Но я влюблена, и радуется завистник.

Хулитель не даёт мне роз ланиты,

Когда душа моя стремится к розам.

Здесь чаши ходят вкруг с вином пьянящим,

И радость здесь, при музыке и лютне.

Пришёл ко мне любимый, увлеклась я,

И звезды счастья ярко нам сняли.

Но без вины задумал он расстаться,

А есть ли горше что‑нибудь разлуки?

Его ланиты – сорванные розы;

Клянусь Аллахом, розы щёк прекрасны!

Когда б закон позволил яиц нам падать

Не пред Аллахом, пала бы ниц пред ним я».

И после этого рабыни поднялись и поцеловали землю меж рук их господина и сказали: «Рассуди нас, о господин».

И владелец их посмотрел на их красоту и прелесть и на их неодинаковый цвет, и восхвалил Аллаха великого и прославил его и потом сказал: «Каждая из вас читала Коран и научилась напевам и знает предания о древних и сведуща в историях минувших пародов, и я хочу, чтобы каждая из вас поднялась и указала рукой на свою соперницу – то есть белая укажет на смуглую, упитанная – на худощавую, жёлтая – на чёрную, – и пусть каждая из вас восхваляет себя и порицает свою подругу, а потом встанет её подруга и сделает с ней то же самое. И пусть это будут доказательства из почитаемого Корана и что‑нибудь из преданий и стихов, чтобы мы увидели вашу образованность и красоту ваших речей». И невольницы ответили ему: «Слушаем и повинуемся!..»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.