История заболевания Натальи с 1986 года по 2003 год

Когда случилась Авария на Чернобыльской АЭС, то в тот год у Натальи началась болезнь позвоночника. Когда мы вернулись с трудового лагеря в сентябре 1986 года, то у неё стала болеть правая нога, при чём в основном только в одной точке. Когда настала зима, Наталья упала на правый бок и даже потеряла сознание. После этого у неё ещё больше стала болеть нога. Но невероятно было то, что она не могла стоять на ногах и ходить, но сидеть могла. Когда она вставала, то её позвоночник как резиновый на глазах уезжал в сторону и получалось, что туловище чуть не под 90 % склонялось к земле. Так она могла постоять ещё несколько минут, но после у неё всё больше усиливалась боль в ноге и она садилась. Посидев минут 5, она опять могла встать. Но когда она вставала, то её позвоночник был опять прямой, но через несколько минут он опять съезжал в бок. Мама повела Наталью в поликлинику. Там ей сказали, что женщина Вы, что не видите у вашей девочки одна нога на 15 сантиметров врождённо короче другой. Но когда Наталье измерили ноги, то сказали что ноги одинаковые. Такая картина повторялась несколько раз. Даже через много лет в 1998 году Наталье в клинике БНИИЭТИНа тоже несколько профессоров измеряли ноги. Но также как и в 18 лет они были удивлены, что ноги ровные. Врачи поставили Наталье в 18 лет диагноз остеохондроз. После Наталье назначили лечебную физкультуру, но она не могла её делать, так как ей было хуже. И доктор, который вел ЛФК сказал Наталье, что он сколько живёт такое впервые видит и что ей надо ехать в какой нибудь хороший ортопедический центр в Москве или в Киеве на обследование.

Но Наталью никуда не повезли. Она с мамой сходила на приём к доктору Николаеву, и тот выписал Наталье Лениградский корсет. В этом корсете она смогла ходить, но нога у неё ещё очень долго болела. Но ходить в корсете она могла тоже не долго, только в школу и домой.

Через два с половиной года в 1989 году, когда мы учились в мед.училище, у Натальи вдруг внезапно прошла болезнь позвоночника. При чём сама по себе. Однажды утром в субботу она проснулась и почувствовала какую-то уверенность в спине. И появилось ощущение, что что-то как бы “включилось в работу”. Она чувствовала хорошо мышцы спины и у неё не болела нога. Она встала и походила, не надев корсет. Всё было нормально. Она походила день, другой – всё было нормально. Больше она корсет не надевала, так как, но ей был не нужен.

Второй раз болезнь дала о себе знать, когда мы занимались предпринимательской деятельностью в 1993-94 году. Внезапно у Натальи начались проблемы с позвоночником. Она резко слегла. Она проболела где-то около 4 месяцев, но ей было намного легче, чем в первый раз. Через некоторое время Наталья записалась в очередную поездку в Польшу, так как надо было работать. К тому времени спина уже немного прошла, но всё-таки болела нога. Но Елена её отговаривала, говоря ей, что она с ума сошла ехать в такую дорогу с больным позвоночником. Обычно в поездки ездили одни и те же люди. Наталья их давно знала и думала что, если ей будет плохо с позвоночником, то ей мужчины из группы помогут закупиться. Но когда она зашла в автобус, то, как назло не было никого из знакомых. Надеяться можно было только на себя. Всю дорогу до Варшавы она молилась, чтобы у неё не болела нога и чтобы она смогла закупиться. Когда приехали в Варшаву, она уснула. Её разбудила какая-то женщина и сказала, чтобы она шла закупаться, а то не успеет. Наталья встала и вдруг почувствовала какое-то облегчение. Она не поверила – у неё ничего не болело. Она встала, сходила в кафе и поела. Но у неё по-прежнему ничего не болело. Она купила всё что хотела, и у неё всё было нормально. Когда она из таможни позвонила домой и сказала что она вдруг вылечилась, то Елена не могла в это поверить.

Самое сильное обострение болезни случилось перед Новым годом 1997 году. Перед самым Новым годом Наталья съездила в Жлобин на рынок. Она ездила на машине со знакомым. Тогда были очень сильные морозы. Когда они возвращались назад, то на пол пути машина заглохла. Они с водителем остановили трактор, и тот тянул их до Гомеля. Машина не заводилась,и в машине было невыносимо холодно. Когда Наталья приехала домой, то сразу залезла греться в ванну. Но она тогда сильно простудилась и заболела. Утром 2 января 1997 года у неё опять начались проблемы с позвоночником. Она опять не могла ходить, но на этот раз было ясно, что это намного серьёзней, чем в прошлый раз. В конце января у нас начиналась сессия в Институте в Минске. Мы пошли на приём в Областную поликлинику, где принимал заведующий неврологического отделения Цуканов. Он посмотрел Наталью и направил её на горизонтальное вытяжение. Сказал что это остеохондроз. Наталья сказала что может ей сделать томографию, так как у неё,скорее всего будет межпозвонковая грыжа, но он сказал что никаких грыж у неё нет. Наталья попросила у него, чтобы он выписал ей Ленинградский корсет.

В этом корсете она поехала в Минск на сессию. Но по дороге её растрясло и от корсета ей стало ещё хуже. Когда мы приехали в Минск, то нам посоветовали подойти на приём в одну частную медицинскую фирму, где принимал бывший профессор НИИ травматологии и ортопедии Давыдов. И он там делал мануальную терапию. Когда он осмотрел Наталью, то сказал, что он даже голыми руками нащупывает у неё грыжи. Он нас направил в Минский консультативный центр на томографию позвоночника, сказав, что только после неё он скажет нам, может он взяться за лечение или нет. Мы поехали в этот Центр. Там находилось несколько зданий и пришлось долго идти до того здания, где делали томографию. Когда мы оказались под кабинетам, то Наталья уже могла только ползти на четвереньках. Елена пошла вперёд, так как приём в кабинете уже должен был закончиться, а Наталья догоняла её по коридору. Врачи уже выключили аппарат и собирались идти домой. Елена стала уговаривать их, чтобы они сделали томографию, так как мы из Гомеля. Они сначала отказывались и говорили, что приходите завтра. Но когда в кабинет буквально вползла Наталья, то они включили аппарат и сделали томографию. После вышел врач и сказал что у Натальи не одна грыжа, а 4.Он также сказал что обычно такие травмы получают только профессиональные спортсмены. Также он сказал, что если она будет оперироваться, то лучше подкопить денег и съездить в Германию. Когда мы принесли томографию профессору Давыдову, то он сказал, что Наталье запрещена мануальная терапия и особенно горизонтальное вытяжение с такими грыжами. И что если она не хочет остаться без ног, то ни в коем случае не соглашаться на эти процедуры. Также он сказал, что лучшее лекарство сейчас – полный покой. После этого Наталья сильно расстроилась. Мы поняли, что сессию она не сдаст. Мы написали заявления на академический отпуск и уехали назад в Гомель.

Наталья пролежала дома около 3 месяцев, но существенного улучшения не было. Из-за того, что у нас аллергия на многие (или почти на все) лекарственные аппараты, то колоть обезболивающие Наталье нельзя было, и также не было смысла ложиться на лечение в стационар. Нам одна знакомая посоветовала подойти на приём к врачу Янкилевичу Ю.Д. Он тогда работал в неврологическом отделении одной больницы и также преподавал в Гомельском мед.институте. Когда мы пришли к нему, то он нас принял сразу, хотя мы пришли неожиданно. Нам просто сказали, что он очень хороший человек и что он Вам не откажет, если мы к нему подойдём. Он осматривал Наталью около 40 минут, её снимки и заключения прошлых лет, томографию. После он сказал, что по части неврологии у Натальи ничего нет, что причина выпадения грыж по клинике и по снимкам другая, что это не остеохондроз и не радикулит. Он также сделал предположение, что это ортопедический профиль, но он не селён в ортопедии. Он посоветовал тоже полный покой, так как нельзя лечить то, что неизвестно. И лучше не лечить вообще, чем навредить. Через несколько недель он позвонил нам и сообщил, что в Гомель приезжает профессор из Минского НИИ травматологии и ортопедии Петренко (имя и отчество не помним). И что он будет консультировать в нашей поликлинике по месту жительства. Он написал записку этому профессору о своих заключениях и о том, на что он должен обратить внимание. Когда Наталья пришла к нему на приём, то там был и ортопед, который осматривал её в 18 лет Николаев. Профессор Петренко осмотрел Наталью и сказал, что единственный выход у неё это вырезать кость из бедра, вставить её в поясничный отдел позвоночника и после этого 2 пожизненная группа и неподвижный поясничный отдел позвоночника. Наталья спросила, какой у неё диагноз и почему у неё такое началось в 17 лет. Но профессор Петренко не сказал ей её диагноз, а сказал, что приезжайте, и будем оперироваться. Наталья сказала, что она подумает. Он ответил, что рано или поздно ты ко мне всё равно приползёшь. Когда Наталья вышла из кабинета, то она была просто в очень возбуждённом состоянии. Она сказала, что если мне и придёться, куда нибудь сползать, то только в Германию. А к такому врачу с таким отношением к больным она никогда не пойдёт. После ПОЗВОНИЛ Янкилевич и спросил о том, что нам сказал профессор. Когда он это услышал, то сказал не спешить с операцией. Он был очень удивлён, что он даже диагноз Наталье не сказал и что эта операцию только для того, чтобы убрать последствия, а не причину заболевания. Он посоветовал попробовать позаниматься аккуратно плаванием, чтобы укрепить мышцы спины и не делать никаких нагрузок. Он также сказал, что в таком состоянии ей лучше никуда не ехать на обследование, так как может стать хуже. А когда пройдёт острый период, то съездить на консультацию к другому ортопеду в Москву.

В то время мы подрабатывали в частной фирме, кроме занятия предпринимательством. Но когда у Натальи начались проблемы с позвоночником, то мы прекратили предпринимательскую деятельность. Елена только ездила по выходным и распродавала оставшийся товар на Россию. Так так офис фирмы находился в Жлобине, то нам приходилось выполнять основную работу на дому. Узнав о болезни Натальи, они вошли в положение и разрешили ей остаться на работе. Всю ходячую работу выполняла Елена. Тогда были сложности в работе фирмы, и работа то была, то её не было.

Был июнь месяц, и мы поехали на дачу, так как Наталье было тяжело выходить на улицу. А на даче был свежий воздух, речка рядом. Наталье стало уже немного легче, и она могла уже понемногу ходить, но опираясь на Елену. Наталья пробовала плавать в речке, но ей становилось ещё хуже, хотя нога во время плавания не болела. По даче она передвигалась на велосипеде, так как сидеть она могла. На даче не было магазина и приходилось ходить в магазин пешком около 2 километров до ближайшей деревне. Наталья ездила на велосипеде в магазин, а Елена шла следом с собакой. Через некоторое время у Натальи перестала болеть нога, но всё равно пройти больше 100 метров без посторонней помощи она не могла. Когда мы приехали домой, то ей было уже намного лучше. Но она всё равно основное время сидела дома, и мы лишь изредка куда-нибудь с ней выходили. Мы решили ей повторить томографию позвоночника и 15. 07. 1997 года мы сделали её. Результат показал, что появилось улучшение, и пару грыж даже значительно уменьшились в размере. Врач сказала, что это невероятно, что грыжи не могут сами заходить назад.

В феврале 1998 года у нас окончился академических год в Институте, и надо было ехать в Минск на сессию. Наталья не хотела ехать, так как она не знала, как она там будет ходить. Мы её еле уговорили. Но когда мы приехали в Минск, то что-то там на неё повлияло, и ей резко стало лучше. Она уже могла пройти самостоятельно одна метров 100. Так как мы учились вместе, то и ходили везде вместе. Но Наталья ходила только на экзамены и зачёты, так как мы решили не подвергать её лишним нагрузкам. Когда мы вернулись из сессии, то она сразу повеселела.

Через несколько месяцев, мы решили пойти в поликлинику и настоять на проведении обследования в Минске. В то время необходимо брать направления на обследования в Минске. Нам посоветовали настаивать на том, чтобы Наталье дали группу инвалидности, и что в этом случае если даже не дадут, то хотя бы обследуют нормально. Может, и диагноз выставят, наконец-то и пролечат. У Натальи это было 2 раза в жизни, и оба раза проходило всё само по себе, но причину этого так никто и не знал.

Когда Наталья обратилась в местную поликлинику, то врач направила её в больницу на решение вопроса о группе. И сказала, что ей третья группа положена точно, но надо решить вопрос о второй. Так Наталья легла в ТМО № 1.

Она там пролежала с 22. 04. по 08.05. 1998 года. Лечащим врачом была Тарасенко Л.И. Зав.отделением была Яковлева Т.Т.

27 04. 1998 года Наталью направили на томографию позвоночника. В больнице её подвели на консультацию к ортопеду- травматологу Николаеву, который был когда Наталью осматривал профессор из НИИ травматологии и ортопедии из Минска. 13 марта Наталью из больницы направили на МРЭК. Там была группа врачей, которые долго осматривали Наталью. Они были удивлены тем, что она лежит в больнице с диагнозом дискогенный радикулит, так как у неё симптомов его они не выявили. Они сказали, что у неё что-то другое. Они дали ей направление в Минский консультационный Центр на полное обследование, спросив её, согласна ли она, туда поехать. Наталья сказала что она согласна, может у неё наконец-то найдут причину её недуга и может есть шанс вылечиться. Доктора составили бумагу, Наталья в ней расписалась, врачи тоже расписались, причём на двух экземплярах Они также сказали, что ей группа положена, но вот 2 или 1 это будет решено после обследования. Мы пришли домой довольные, что наконец-то у Натальи появился шанс на то, что после обследования в Минске её смогут поставить на ноги. Но произошло что-то непредвиденное нами. Обычно заключение МРЭК дают больному на руки, но нам его не дали. В поликлинике сказали, что к ним это заключение не поступало, и что всё сообщили в устной форме. 20.05 1998 года Наталье дали направление не в Минский диагностический Центр, а в НИИ трудовой экспертизы. Мы спросили, что когда именно нам туда надо ехать? Нам сказали, что в любое время. Нам это показалось странным, так как заключение комиссии МРЭК – это официальный документ, по которому можно даже обжаловать действия врачей в суде.

За несколько дней до выписки из стационара к Наталье пришла Галина Хомич и принесла ей апельсин (где-то 18 мая). На завтра Наталье стало плохо, появилась слабость. 19.05. 1998 года ей сделали РЭК головного мозга, после которого ей стало очень плохо. Мы подумали, что это реакция на нитроглицерин, который дают всем перед проведением этого обследования. Но Елена в тот же день тоже себе за дополнительную плату сделала это обследование – ей плохо не стало, хотя у нас обоих обычно одинаковая реакция на одни и те же препараты. Мы тогда и подумать не могли, что в апельсине мог быть яд.

После выписки из больницы у Натальи начались ужасные состояния. Ей вызывали скорую помощь по 2-3 раза в день. У неё был пульс около 120 почти постоянно, она похудела на 12 кг., кровяное давление то падало, то поднималось. Она из-за пульса не могла есть, но единственное что ей помагало – это по 10 литров воды в день. У неё даже были судороги кистей рук.

В июле месяце у нас начиналась очередная сессия в Институте. Наталья себя очень плохо чувствовала. Ей было не до учёбы. Мы поехали в Минск. Когда мы были там, то подъехали в НИИ трудовой экспертизы. Оказалось, что это стационар и что поликлиника должна была договариваться с ними, и заказать место для больного заранее, когда у них будет свободно койко-место и на определённое число. Врачи были просто потрясены тем, что они дали направление и послали больного просто так. На тот момент свободных мест в стационаре не было. Но Наталью осмотрел врач, после позвал другого врача. На завтра они сказали прийти нам опять, что будет другой врач, и он тоже осмотрит Наталью. Мы приехали на завтра, и Наталью осмотрело ещё пару врачей. После они сказали,что у неё не неврологический профиль и что ей лечили в больнице вообще не понятно. Они спросили Наталью, в каких она лечебных учреждениях ещё лежала? Наталья сказала что только в одной больнице. Врачи клиники были возмущены тем, что в такую высокую инстанцию прислали полностью не обследованного больного. Они сказали, что по неврологии Наталье группу давать нет смысла, что у неё другой диагноз и что они не обследовательская организация. Они сказали, что напишут в Гомель и что пусть они Вас там обследуют и что на сегодняшнее состояние Наталье вообще положена 1 группа инвалидности. Но вот по какому диагнозу и профилю пусть в Гомеле и разбираются. Также они сказали, что по таким профилям группы дают на месте и вопросов о том, положена группа или нет, не должно стоять вообще. Но если у них вдруг встанет спорный вопрос по поводу того, какую именно группу давать 2 или 1, то тогда пусть присылают к ним как положено и с установленным диагнозом. Также они сказали, что своё заключение вышлют в Гомель в поликлинику.

Но когда мы приехали из Минска после сессии, то оказывается, что заключение ещё не пришло. Прошло 2 месяца, а заключение опять не пришло. Наталье было по– прежнему очень плохо. Мы пошли уже обследоваться по поводу её новых плохих состояний. Мы сходили на приём к эндокринологу, сдавали анализы крови и т.д. Амбулаторную карточку Натальи её на руки не выдавали. При чём мы приходили на приём к врачам, медсестра из регистратуры сама лично относила карточку на приём к врачу и говорила, чтобы врач карточку на руки больной не давал. Но у неё так никто ничего и не нашёл, все обследования ничего не дали. Ей сказали, что её плохие состояния - это специфика нервной системы. Позже Наталье показали заключение НИИ трудовой экспертизы, где было написано, что Наталье группа не положена и что она может работать.

Заключение из Минска дали от 24.06.1998 года. Обследование проводили врачи: