Батавия

B середине XVII в. некоторые побывавшие в Амстердаме с удивлением упоминают о

«камере утопленника», о которой они там слышали или которую видели в исправительном доме. Для того чтобы научить праздных молодых людей трудиться, кандидатов на исправление бросали в запечатанную камеру, где был только кран с постоянно текущей водой и ручной насос. Как только заключенный здесь переставал работать насосом, перед ним являлась перспектива утонуть. Вся эта установка была прекрасной метафорой особенностей физического положения Голландской республики с ее плотинами и дамбами. Эта камера также иллюстрировала «нравственность географии» Нидерландов — то, что назвали батавским характером.

Голландская республика в пору своего расцвета славилась торговлей, городами, своим морским могуществом, каналами, мельницами, тюльпанами, искусством, религиозной терпимостью, черно-белым крупным рогатым скотом, а

также пуританской культурой ее бюргерской элиты. В целом эта картина верна, но встают два вопроса. Первый связан с неопределенностью взаимодействия составляющих компонентов, второй вопрос касается самого чуда происшедшего — «каким образом скромное собрание сельскохозяйственных, рыбачьих и судоходных общин без общего языка, религии и правительства превратилось в мировую империю». Один ведущий историк подчеркивает, что чудо состояло не в трудах одного класса, а в рано оформившейся

«общности народа».

Основной парадокс голландской культуры состоит в странном противоречии этики скромности, бережливости, трудолюбия и богобоязненности — и потрясающей сокровищницы ее богатства. Трезвые, облаченные в темное голландские бюргеры обожали праздники, табак, строили роскошные дома, богато их обставляли, собирали живопись, давали волю своему тщеславию в портретной живописи и копили деньги. Отноше-

ния полов были раскованными. Семейные отношения были скорее дружескими, чем патриархальными. По стандартам своего времени женщины были свободны, а дети избалованы. Принятой практикой сбора денег на бедных были городские лотереи или аукционы золотых и серебряных драгоценностей и столового серебра.

И надо всем царила неповторимая свобода духа. Общепринятым было представление, что богатства и безопасности может достичь только тот, кто готов рисковать: «Здесь лежит Исаак ле Мэр, торговец, который в своих делах по всему миру по милости Божьей узнал изобилие и потерял за 30 лет более 150000 гульденов (но не честь). Умер христианином 30 сентября 1624 г.»

Все это было известно в основном голландским ученым, но задачу раскрыть миру особенности голландского менталитета выполнил британский ученый голландско-еврейского происхождения. Вновь встал вечный вопрос, существует ли национальный характер.

ничный Бурбон Генрих IV (правил 1589-1610 гг.) спас Францию от религиозных нестроений и вместе со своим министром-мечтателем герцогом де Сюлли (1560 — 1641 гг.) разработал планы восстановления, процветания и мира. «В моем королевстве, — пообещал он, — отныне у каждого работника будет курица в горшке». Но, как и предшественника, его сразил убийца.

Долгое правление Людовика XIII (правил 1610-1643 гг.) и длительное несовершеннолетие его сына Людовика XIV (1643-1651 гг.) стоят несколько в тени продолжительной деятельности двух грозных священнослужителей — Армана дю Плесси, кардинала Ришелье (1585-1642 гг.) и Джулио Мазарини, кардинала Мазарини (1602-

1661 гг.). В это время во внешних сношениях все ограничилось проблемами, связанными с Тридцатилетней войной, а во внутренней политике — утверждением централизованной королевской власти за счет ограничения привилегий отдельных провинций и дворянства. Созыв Генеральных штатов был приостановлен после сессии 1614 г. Беспощадные атаки Ришелье на источники власти и богатства аристократии в провинциях вызвали отчаянные восстания и войны Фронды в 1648-1653 гг. Так что солнце зрелых лет Людовика XIV взошло на очень сумрачном небосклоне. Итальянские войны часто считают началом истории Нового времени и классическим примером того локального конфликта, который затем был интер-