double arrow

Буря на Континенте, ок. 1770-1815 519

беспьер. Девизом Дантона были слова «Смелость, смелость и еще раз смелость»... Сен- Жюст, нападая на монархию, провозгласил лозунг «Нельзя править без жертв». Предлагая же перераспределить богатства врагов, он сказал: «Счастье — новая идея в Европе». Робеспьер однажды спросил Конвент: «Citoyens, voulez-vous une Revolution sans revolution?» [Граждане, вы хотите Революцию без революции?]

Объединенный клуб Общество прав человека и гражданина, члены которого отчасти СОСТОЯЛИ В якобинском клубе, собирался в бывшем монастыре францисканцев в районе Кордильер в Париже. Позднейшие их лидеры, настоящие бешеные вроде Жака-Рене Эбера (1757-1794 гг.), отличались воинственным атеизмом и культом разума. Эбера казнили по приказанию Робеспьера за экстремизм. [GAUCHE]

Если большинство якобинцев были адвокатами и журналистами, то их активные сторонники были, в основном, безвестные пролетарии с парижских окраин. В этих санкюлотах было нечто еще более радикальное, чем в какой-либо группе или человеке, обладавших реальной властью. Среди них были и самые первые коммунисты Европы, и первые социалисты, и феминисты. В каждом из парижских кварталов существовали места для собраний, где собирались такие удивительные объединения, как Société Patriotique de la Section du Luxemburg [Патриотическое общество Секции Люксембург] или Société Fraternelle des Deux Sexes du Pantheon-Francais [Братское общество обоих полов]. Они обладали громадным влиянием, которое не всегда использовали как надо. В самом деле, как движущая сила Революции они были, может быть, гораздо более эффективны, чем буржуазия, которую обычно считают главной движущей силой. Они во множестве поставляли революционных комиссаров якобинского периода. От них пошла традиция бросать вызов власти в каждой из «революций» XIX века32.

Сопротивление Революции выступало во множестве форм и со стороны всех кругов — политических, социальных, идеологических или региональных. Поначалу оно сосредоточилось при королевском дворе, где ультра во главе с графом Прованским (позднее Людовик XVIII) намеревались восстановить status quo ante 33. К ним присо-

единились, в основном, ограбленное дворянство и громадная армия emigres

эмигрантов высокого и не очень высокого происхождения. Они были в оппозиции не только


к республиканцам и якобинцам, но также и к конституционалистам: например, презрение двора к генералу Лафайету поистине не знало границ. Духовенство после 1790 г., когда пана запретил приносить присягу на верность гражданской власти, было вынуждено сделать выбор: подчиниться или бунтовать. После же 1792 г., когда Революция приняла не только антиклерикальное, но прямо атеистическое направление, все католики, то есть большинство населения, почувствовали себя оскорбленными. Это оставалось главным источником контрреволюционных настроений вплоть до Конкордата Наполеона, заключенного с папским престолом в 1801 г. Долгое время считалось, что крестьянство, получившее свободу в 1789 г., больше всего выиграло от Революции. Теперь же можно считать общепризнанным, что крестьянство с его системой ценностей было отделено от революционных лидеров в Париже буквально пропастью непонимания. Уже скоро крестьяне выступили против притеснений со стороны республиканского режима, который им представлялся даже худшим, чем предыдущий.

Интеллектуальная оппозиция революционным идеям получила окончательное оформление только после Реставрации. Хотя, впрочем, нельзя и представить себе чего- нибудь более враждебного Революции, чем Соображения о Франции (1796 г.) сардинского магистрата Жозефа де Местра (1753-1821 гг.), который считал революционеров прямо слугами Сатаны. Он выступил также и против того мотива просвещенного универсализма, который проник в революционное учение. Он писал, что часто встречал французов, итальянцев, немцев, русских — «Что же касается Человека, то я не встретил ни одного за всю жизнь». Его современник Антуан Ривароль (1753-1801 гг.), известный как le Comte de Rivarol [граф де Ривароль], написавший знаменитый трактат в похвалу французского языка, вынужден был бежать, когда обратился к жанру контрреволюционного памфлета. «По идеям не бьют из пушек», — писал он.

Несколько французских провинций упорно оставались роялистскими, там то и дело вспыхи-


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: