Умеренное евразийство

В умеренном виде евразийский проект чужд 'почвенническо-изоляционистским установкам, связывающим плюрализм цивилизаций и культур с предопределенностью судеб народов, перед которой бессильны мировая история и внешние влияния' [64, с. 799]. Вот его, этого евразийского проекта, основные постулаты, выделяемые одним из ярких теоретиков демократического варианта евразийства А.С.Панариным:

· Констатация возрастающего влияния экзогенных факторов, появляющихся в форме либо того или иного 'вызова', либо соблазнительного примера; в любом случае не реагировать невозможно. Необходимость и неизбежность реакции на вызовы заставляет отвергнуть изоляционизм как запоздалую и потому бессильную форму национально-культурного протекционизма.

· Невозможность игнорировать культурно-цивилизационное многообразие мира, которое и впредь будет сохраняться, обретая новые формы;

· Необходимость творческого прочтения чужого опыта, которое предпочтительнее пассивного заимствования.

В чем видят сторонники этого подхода специфичность Евразии, делающую невозможным усвоение атлантизма как модели?

Во-первых, речь идет о специфической цивилизации, не подпадающей под какие-либо однозначные определения. Она - не славянская (так что идеология панславизма здесь не годится), не православная, не азиатская и не европейская. Несмотря на то, что элементы авторитаризма, деспотизма и даже тоталитаризма весомо проявлялись в российской истории, ее нельзя свести России не сводима к истории восточной деспотии с характерным для нее 'тотальным государственным регламентированием и стремлением к униформизму'. Точно так же евразийская, или российская цивилизация не сводима к какой-либо этнической целостности с ее ментальным стилем, мифологией или идеологией. Как царская Россия, так и Советский Союз представляли собой метаэтнические общности.

Каковы компоненты 'мягкой' евразийской геополитической стратегии? Первый компонент - постулирование и реализация на практике гарантий права на жизнь, заключающихся в утверждении и проведении принципа ненасилия в международных отношениях. 'Защита всех, подвергающихся угрозе насилия, невзирая на национальную и территориально-государственную принадлежность, должна быть выдвинута как один из приоритетов евразийской идеи'[1] Там же. С. 13.. Второй компонент - 'рациональная аскетичность'. Бросается в глаза утопизм этого лозунга. Приобщение к рынку породило бесконечную и бездонную дифференциацию потребления. Общество разделилось на бедных и богатых. Средних не стало. Непонятно, кого здесь можно призывать к рациональному аскетизму. Бедных - бессмысленно, богатых - бесполезно. Этот призыв явно лишен адресата. Тем не менее сторонники данного подхода полагают, что 'возрождать большое многонациональное государство в Евразии без героической жертвенности невозможно. Большое государство предполагает в первую очередь самоотречение от этноцентризма и ксенофобии со стороны русского народа и от сепаратизма и этнического эгоизма - со стороны других народов' [64, с. 13]. Непонятно, какое же, в конце концов, самоограничение и какая жертвенность имеются в виду: чем надо пожертвовать ради светлого евразийского будущего - потреблением или ксенофобией?

Нельзя сказать, что евразийский проект детально и проработан, хотя ясно, что речь идет ни много ни мало о формировании специфической цивилизации, со своими кодексами, культурным стилем, своим 'духом времени'. Реален ли столь амбициозный проект? Очевидно, чтобы не выслушивать упреков в нескромности, авторы ссылаются на мировой опыт, на то, что подобное уже случалось в истории: 'И в прошлом новые цивилизации возникали как неординарный творческий ответ культуры на тотальный вызов. Если культура не готова на него ответить, она исчезает, превращая народ в этническую диаспору' [64, с. 14].

В заключение отметим, что сторонники демократического евразийства не так чужды реальности, как это может показаться из знакомства с приведенными выше постулатами. Защищая национальные и регионально-цивилизационные ценности, они призывают не упускать из виду 'общечеловеческие критерии эффективности' - социально-политической, научно-технической, политической, а при сопоставлении всех проектов учитывать 'общую доминанту модернизации'. Любое сопоставление относительных успехов стран и народов, любая констатация специфичности их исторического пути возможна, полагают они, возможны только при наличии общих координат, которые представляет парадигма модернизации.

Можно констатировать, что, стремясь быть более сдержанной и рациональной по сравнению с консервативным и авторитарным евразийством, демократическая модель евразийства теряет свою differentia specifica, приближаясь к другим, привычным для Запада модернизационным идеологиям. Получается так: где она оригинальна (идея аскетического самоограничения), там утопична, где она реалистична, там неоригинальна.

1. Там же. С. 13.