2015-04-08
2651
Суворин – человек образованный, грамотных, но ограничился монархической точкой зрения.
“Новое время” Суворина (1868-1917)
Ежедневная авторитетная газета монархического направления. Стала популярной в 70-е гг. в связи с событиями русско-турецкой войны. В ней печатались подробные сводки с театра военных действий, оперативная и разнообразная информация, которая оригинально подавалась читателю. Многочисленное офицерство было привлечено к изданию быстрой и разнообразной информацией. Газета позволяла себе критиковать военное руководство, администрацию. Нередко на ее страницах поднимались острые нравственные вопросы – в статьях Розанова. Печаталась хорошая беллетристика, например, Чехова. В конце 70 – реакционнейший орган, который стал защищать интересы дворянства. Среди ведущих публицистов – Буренин, в числе сотрудников – П.Столыпин.. Закрыта была в 1917 г.
Книгоиздательскую деятельность журналист Алексей Сергеевич Суворин (1834-1912) начал в Петербурге в 1872 году выпуском "Русского календаря". Успех этого универсально-справочного издания побудил его издавать газету "Новое время" (с 1876 г.). В 1878 г. издатель открыл в Петербурге книжный магазин, затем типографию. С 1880 г. А.С. Суворин начал издавать "Исторический вестник" - один из самых распространенных русских журналов, посвященных изучению прошлого России.
За 40 лет издательской деятельности он выпустил около 1500 книг универсальной тематики общим тиражом в 6,5 млн. экземпляров. Особой популярностью пользовались серии книг карманного формата "Дешевая библиотека", "Новая библиотека Суворина" (в них публиковались произведения писателей различных времен и стран) и "Научная дешевая библиотека". Большой успех имели его ежегодные справочные издания - "Весь Петербург" и "Вся Москва", а также "Вся Россия" (с 1895). Заметную ценность имеют изданные Сувориным описания художественных музеев: "Картины императорского Эрмитажа в Санкт-Петербурге" А.И. Сомова, "Картины Лондонской Национальной галереи" А. Истлека, "Дрезденская картинная галерея" Г. Люке, книга М. Розеса "Антони Ван-Дейк". Первым из русских издателей он стал выпускать библиофильские издания: "Путешествие из Петербурга в Москву" А. Радищева (без купюр), "Наш век" О. Лейкснера (1881-1884) и "Иллюстрированная история Екатерины II" А.Г. Брикнера (1883). Некоторые из суворинских книг по истории, искусству, истории литературы считались в свое время непревзойденными по качеству. В 1887 г. Суворин переиздал полное собрание сочинений А.С. Пушкина (10 томов по 15 копеек), распроданное за несколько дней. Ему принадлежит заслуга в переиздании памятников отечественной культуры и мемуаров по истории России.
В 1910 г. А.С. Суворин преобразовал свое издательство в акционерную компанию "Товарищество А.С. Суворина `Новое время`", которую контролировал "Волжско-Камский коммерческий банк". "Товарищество" было закрыто в 1917 году.
«... у А.С. Суворина в течение всей его жизни (1834-1912) были наблюдатели, оставившие ряд необыкновенно метких суждений. Но из некрологов, очерков, фраз, пасквилей, доносов, фельетонов, анекдотов, карикатур невозможно составить целостный портрет. И поэтому получается что-то одно — либо разовое, либо однобокое — профессионально и человечески: Суворин — журналист, книгоиздатель, раб Мельпомены, владелец крупнейших корпораций — театральных и книжно-газетных. Сюда же — предатель и преданный, мучитель и жертва. У Суворина биографии нет, несмотря на многие трудные подступы к ней». Так начинает свою статью «Русский Гэтсби» Елена Петрова 1). С этим определением можно согласиться в том отношении, что в отличии от специалистов, изучающих, например, жизнь и творчество А.П. Чехова (кстати последнего связывали с Сувориным весьма сложные деловые да и дружеские отношения), биографам Суворина значительно сложнее собрать и систематизировать достоверные сведения об этой яркой личности. Да ведь литературоведы занимаются не только биографией Чехова, но, например, и В. Хлебникова. А что собственно мы знаем о последнем достоверно? Был еще молод, писал замечательные, но странные стихи; говорил интересно, но мало! Занимался математическими моделями развития человеческого общества и так этим увлекся, что по дороге, заметьте себе, без свидетелей, заснул да и замерз, а, может быть и перегрелся.
Вот и все. Такое «резюме» можно составить для половины замечательных людей, а русских — тем более. Что же касается книгопродавцов и издателей, «промышлявших» с великими затруднениями при антинародных царском и большевистском режимах, то кроме дневников, где они вначале сетуют на нехватку времени и средств на что-то самое важное, а затем пишут как Анри де Ренье показал им кукиш из окна курьерского поезда в ответ на вежливае предложение согласиться с исправлениями российского цензора, ничего дельного не осталось. Учитывая вышеизложенное, не будем и мы претендовать на написание серьезного очерка жизни и деятельности Суворина, а разложим перед читателем скромный набор мнений специалистов и просто «интересующихся граждан» связанных с отдельными эпизодами из его незаурядной биографии.
«... биографических работ о Суворине очень мало и носят они, за немногими исключениями, частный характер.
Отец Суворина, Сергей Дмитриевич, происходил из крестьян-однодворцев села Коршево Бобровского уезда Воронежской губернии. Только попав в солдаты, он двадцати лет от роду выучился основам грамоты, высотами которой не овладел и до конца своих дней. Зато успехами по службе имел все основания гордиться. В двадцать девять лет он унтер-офицер, в тридцать восемь — фельдфебель, в тридцать девять — подпоручик, в сорок три — поручик, в сорок пять — штабс-капитан, в сорок восемь — отставка и чин капитана, дававший в те годы дворянство.
Выйдя в отставку и вернувшись в родные края, Сергей Дмитриевич построил ветряную мельницу, потом крупорушку. Стал заниматься земледелием, арендуя казенные земли. Сам вел хозяйство, нанимая лишь одного работника да кухарку. Жили бедно, «похуже духовенства». Чай пили только по праздникам «вприкуску». «Единственная книга, которая была у нас, — это Евангелие на русском языке, издание Библейского общества», — вспоминал Суворин 2).
Кто знает, как бы сложилась его судьба, если бы в ноябре 1845 в Воронеже не был открыт Михайловский кадетский корпус. Отец забрал двух старших сыновей из Бобровского уездного училища, в котором их больше секли, чем учили, и отдал в корпус. Учитывая бедственное положение семьи, одного из братьев определили «пансионером» богатейшего воронежского помещика Черткова, пожертвовавшего на корпус миллион рублей. «Я очутился в обстановке совершенно для меня новой <...>, — писал Суворин. — Товарищи все были воспитания высшего, чем я, многие говорили по-французски. Я не умел ни встать, ни сесть, и в моем говоре было много чисто народных выражений. Одним словом, я мало чем отличался от крестьянского мальчика, так как и язык моей матери был простонародный» 3).
Проучившись шесть лет в корпусе, Суворин в 1851 поступил в специальные классы Дворянского полка, преобразованные впоследствии в Константиновское военное училище, которое окончил в 1853. В стенах корпуса Суворин познакомился с Иринархом Ивановичем Введенским, преподававшим русскую литературу.
Стать саперным офицером Суворин, однако, не пожелал и по прошению был уволен «в статскую службу с первым чином». Он собирался поступить в Петербургский университет, но боязнь голодной студенческой жизни заставила его возвратиться в родные края, в г. Бобров, куда после смерти отца в 1855 переехала его мать. Выдержав в начале 1856 экзамен на звание учителя истории и географии, он стал преподавателем того самого Бобровского училища, в котором в свое время учился сам. Судя по его аттестату, официально он числился библиотекарем при училище (с 11 января 1857 по 5 мая 1859). Одновременно он служил секретарем бобровского предводителя дворянства В.Я. Тулинова, владельца обширной библиотеки, каталог русским и французским книгам которой составил.
В Боброве Суворин женился и вскоре дебютировал в печати переводом стихотворений Беранже «Роза» и «Клара», опубликованных в петербургском журнале «Ваза» (1858), затем последовал перевод из Шенье в «Московском вестнике» и оригинальные статьи в «Весельчаке» и «Русском дневнике» 4).
По совету жены, женщины незаурядной и волевой, в мае 1859 семья перебралась в Воронеж, где Суворин стал преподавать в уездном училище и нашел близкую себе среду. Речь идет о кружке, группировавшемся вокруг литератора и издателя Михаила Федоровича Де-Пуле, в который входили И.С. Никитин, Н.И. Второв, И.А. Придорогин, И.С. Милошевич и др. Особенно близко Суворин сошелся с поэтом Никитиным и почти ежедневно просиживал часами в его книжной лавке. Плодом сотрудничества членов кружка стал альманах «Воронежская беседа на 1861 год», в котором Суворин поместил рассказы «Гарибальди» и «Черничка». Первый из них имел успех у публики, благодаря публичному чтению его артистом Малого театра Провом Садовским.
Де-Пуле через своих московских друзей рекомендовал Суворина издательнице газеты «Русская речь» Елизавете Васильевне Салиас де Турнемир, родной сестре драматурга А.В. Сухово-Кобылина, писавшей под псевдонимом Евгения Тур. Корреспонденции Суворина ей настолько понравились, что она предложила ему место секретаря редакции и «сотрудничество по критической части». («Русская речь» выходила два раза в неделю с января 1861). На переезд в Москву Суворин решился не сразу, его с большим трудом уговорила жена.
Перед самым отъездом в Москву, 25 июля 1861, Суворин получил чин губернского секретаря и, уже живя в Москве, 29 ноября 1861 был уволен от службы по болезни 5).
Переехав в Москву, Суворин поселился во флигеле небольшого дома издательницы на Большой Садовой близ Сухаревской площади, против дома Ермолова, в том самом флигеле, в котором до него с семьей жил Н.С. Лесков. Неожиданно для себя Суворин оказался в центре литературной жизни второй столицы. Не располагая сколько-нибудь значительными средствами, издательница «Русской речи», используя свои в прошлом тесные связи с Н.И. Надеждиным и И.И. Панаевым, умудрялась принимать весьма широкий круг литераторов. «В маленькой ее квартире можно было постоянно встретить Грановского, Кудрявцева, И.С. Тургенева, В.П. Боткина, А.Д. Галахова и других... И боже мой, как любила она говорить! Это была для нее жизненная потребность, необходимое условие ее существования», — вспоминал один из ближайших ее сотрудников Е.М. Феоктистов» 6).
Далее (для краткости) можно отметить только следующие эпизоды из биографии будущего издателя: работа, в качестве журналиста, в «Русской речи» (до ее закрытия в начале 1862 года); подготовка изданий для «Общества по распространению полезных книг» и, одновременно с этим, публикаций в различных периодических изданиях демократического направления; переезд (летом 1862 года) в Петербург и сотрудничество в «С.-Петербургских ведомостях» (которое продолжалось 12 лет, с 1863 по 1874) и, одновременно, весьма сложные отношения с III отделением, и, наконец, параллельно с приобретением скандальной журналистской известности, начало собственно издательской деятельности.
Говоря о начальном этапе карьеры Суворина-издателя следует отметить прежде всего его наиболее значительную по дальновидности идею - выпуск общедоступной серии «Дешевая библиотека». Целью этого проекта было издание целого ряда книг русских и зарубежных авторов, cоздававших свои произведения в самые разные периоды истории человечества и связанных между собой только незаурядностью мышления и подлинным литературным талантом.
«Маленькие, карманного формата, книжечки «Дешевой библиотеки» издавались массовым тиражом и стоили не дороже 40 копеек, благодаря чему они нашли дорогу к самым широким читательским кругам. Серия печаталась на приличной бумаге, имела хорошо оформленные обложки.
С 1879 по 1912 г. (год смерти Суворина) вышло в свет около 500 книжек этой серии общим тиражом более 1 млн. экз. 7).
Перечислять авторов и названия книг, вышедших в этой серии, вряд ли есть смысл. Почти все они издавались в советский период в «Academia», Госиздате, Детгизе, «Художественной литературе», «Науке», как серийно, так и в отдельных изданиях. Но следует отчетливо представлять себе, что выросшие на недорогих, но отобранных со вкусом книгах суворинского издания люди потом переводили Шекспира и Петрарку, Сервантеса и Гюго, Плутарха и Марселя Пруста, На таких книгах выросли Грин, Паустовский, Ильф, Платонов, Булгаков и еще очень многие, произведения которых читали и будут читать в десятках стран мира.
«Иногда Суворину изменяло литературное и издательское чутье, иногда он слишком осторожничал и боялся рисковать. Например, в 1895 г. И.А. Бунин обратился к нему со следующим предложением: «Вас, вероятно, удивит и заставит улыбнуться мое предложение. Имя мое так мало известно, что Вы, может быть, подумаете: «Вот наивный провинциальный юноша!» Но у меня есть слабая надежда и на другое: может быть Вы обратите внимание на мое письмо и захотите оказать мне великую услугу, тем более, что для Вас-то исполнить ее очень легко. И вот с этой слабой надеждой я обращаюсь к Вам с своим предложением, которое, впрочем, более похоже на покорнейшую просьбу: не издадите ли Вы - или книжку моих стихотворений (стр. 125) или книжку моих рассказов (стр. 200), или перевод мой всей (т.е. всех 22 песен) «Песни о Гайавате Лонгфелло...». Предложение начинающего писателя не было принято издателем.
Не решился Суворин и на такой рискованный, c его точки зрения, шаг, как издание полного собрания сочинений А.П. Чехова, что и сделал вместо него А.Ф. Маркс.
Иногда Суворин отказывался печатать произведения, противоречащие его убеждениям (например, пьесу Г. Ибсена «Нора»), или же делал это с большой неохотой (как было, например, c изданием в 1885 г. «Стихотворений» С. Надсона)» 8).
Но уж если Суворин твердо решал что-то издать, то шел к цели с поразительным упорством. Именно ему удалось «пробить» путь к читателю для такой книги как «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Радищева (без купюр). Это издание было библиофильским (Суворину запретили печатать более 100 экз. книги). Тем не менее он был первым, кто переиздал полный текст «Путешествия» после запрета Екатерины II. (1790 г.).
В расчете на библиофилов были изданы также «Наш век» О. Лейкснера (1881-1884) и «Иллюстрированная история Екатерины II» А.Г. Брикнера (1883).
«Как всякий библиофил, Суворин хорошо понимал общекультурную значимость библиографических трудов. Еще в 1879 г., в самом начале своей издательской деятельности, он вознамерился выпускать ежегодники «Русская библиография». Вышел, правда, лишь один том, за 1878 г. Состоял он из двух выпусков; в первом были зарегистрированы вышедшие в стране книги, с указанием рецензий, помещенных в газетах и журналах. Второй состоял из систематического указателя журнальных статей за 1878 г. и очерка книгопечатного дела в России» 9).
В этот же период Суворин выпускает ряд ценных книг по различным отраслям знаний, хотя как и в более ранние годы, среди них преобладают издания гуманитарной тематики: «Литературная деятельность Тургенева» В.П. Буренина (1884), «Старый Петербург» М.И. Пыляева (1887), «Анненков и его друзья. Литературные воспоминания и переписка 1835-1885» (1892), «Литературные встречи и знакомства» А.П. Милюкова (1890), «Разговоры Гете, собранные Эккерманом» (ч. 1-2, 1891); «Опыт библиографического указателя печатных материалов для генеалогии русского дворянства» Ф.А. Бычкова (1885), «Обзор жизни и трудов покойных русских писателей» Д.Д. Языкова (вып. 1-2, 1885-1889), «Письма А.П. Бородина» (1887), «Книжное дело и периодические издания в России в 1890-1891 г.г.» Л.Н. Павленкова (1891-1892) и другие...беллетристические, историко-литературные и книговедческие материалы.
«Суворин более, чем какой-либо другой издатель второй половины XIX века, выпустил так называемых «роскошных изданий». Причем далеко не всегда такого рода оформление вызывалось характером издания. «Наше осуждение суворинско-марксовской книги 90-900-х годов, — писал А.А. Сидоров, — основано именно на том, что художники изданий были бесспорно (!?) не очень глубокими иллюстраторами-сопроводителями текста и не очень тактичными участниками книжной композиции». Такого же мнения придерживался и А.Н. Бенуа, характеризуя оформление книги Н.К. Шильдера «Император Александр I», которую он назвал «образцом солидного «казенного» издания, лишенного печати творческого индивидуального вкуса, хотя ее оформление и не было лишено некоторых качеств художественного издания...».
Гораздо большую ценность имеют изданные Сувориным описания художественных музеев: «Картины императорского Эрмитажа в С.-Петербурге» А.И. Сомова, «Картины Лондонской Национальной галереи» А. Истлека, «Дрезденская картинная галерея» Г. Люке, книга М. Розеса «Антони Ван-Дейк».
Выпускались в виде роскошных изданий произведения художественной литературы, в частности — «Бахчисарайский фонтан» Пушкина. И откровенно пропагандистские издания. Так, например, два первых выпуска «Русской портретной галереи» («Собрание портретов замечательных русских людей, начиная с XVII столетия, с краткими их биографиями») состоят исключительно из портретов русских царей. Именно это обстоятельство и вызвало восторженную оценку издания на страницах консервативной прессы» 10).
«... самый главный — коронный сюжет в суворинской практике — это словари и энциклопедии. Как «Дневник» — «каталог мерзостей», так и «ключевой номер суворинского издательского беспрограммья» — справочники, издания, «упорядочивающие хаос русской жизни». Суворин интуитивно всегда искал опору, систему. Неслучайно поэтому открывался каталог суворинского издательства «Русским календарем» (в конце концов не так-то уж и важно, на какой год).
«Русский календарь» — предтеча всех суворинских справочных изданий. Первоначально он мыслился как ежегодник журнального типа, но из-за цензурных условий и технической сложности (Суворин в те годы еще не имел собственной типографии) все свелось к традиционной форме. Однако и до сего дня это издание не потеряло своего значения. В частности, из-за публиковавшихся на его страницах материалов книжной статистики, многие показатели которой учитывались впервые (например, средние тиражи книг, число приостановок периодических изданий и размеры казенных субсидий по каждому из них и т.д.).
Справочники «Весь Петербург» и «Вся Москва» выпускались вплоть до революции. Суворин в этой области издательской деятельности был фактически монополистом.
«Вся Россия» — четвертый и наиболее известный суворинский справочник - абсолютно уникален и не имел предшественников в русской практике. Начал он выходить с 1895 г. тиражом 5 тыс. экз. с таким подзаголовком: «Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации, Адрес-календарь Российской империи». Несмотря на огромный объем заключенной в нем информации, справочник вызвал противоречивые оценки. Органическую связь этих изданий со всем суворинским «делом» подчеркивал Розанов, говоря, что они «вытекают из всего его отношения к России, из суммы чувств к России. Ведь тут вовсе не «адреса», а указана, перечислена и переименована вся торговая, промышленная, действенная, вся хозяйственная Россия. А «быть хозяином», дышать «как хозяин» — это суть Суворина» 11).
Став одним из крупнейших русских издателей, Суворин постоянно «наращивал обороты» собственной книжной торговли и «...как книготорговец, не имел себе равных в России. Открыв в Петербурге в 1878 г. свой первый книжный магазин, он затем развернул его отделения в Москве, Харькове, Одессе, Саратове, Ростове-на-Дону.
С середины 1880-х гг. он получил монопольное право на торговлю издательской продукцией (газетами, журналами и дешевыми книгами) на железных дорогах и пристанях, на Кавказских и Старорусских минеральных водах.
Магазин Суворина в Петербурге помещался на Невском (сначала в доме 40, затем в домах 60 и 38), в Москве - на Никольской улице, позднее — на Неглинной. В них был универсальный подбор книг, в том числе и принятых на комиссию чужих изданий. За 25 лет — с 1878 по 1903 г. — продажа книг выросла в 8 с лишним раз, а общая стоимость проданных за эти гогды изданий превысила 6 млн. руб. Интересен рассказ современника о распродаже десятитомного издания «Сочинений А.С. Пушкина, опубликованного Сувориным в серии «Дешевая библиотека» к 50-летию со дня гибели поэта.
«Еще до открытия магазина стояла толпа, как стояла до того только у театральных касс в дни чрезвычайных представлений. Магазин был битком набит, была давка и смятение. Приказчики и артельщики сбились с ног: некоторые из публики влезли на столы, забирались за прилавки, сами хватали сдачу. К 11 часам магазин представлял картину разрушения. В углах, за прилавками были беспорядочно нагромождены груды разорванных, запачканных, истоптанных ногами различных книг, которые не успели вовремя прибрать с прилавка, разбита мебель и повержена на пол, конторка с кассой опрокинута, конторские книги измяты и растоптаны. Слова убеждений не действовали. К этому часу г.оберполицмейстер прислал полицию; магазин был закрыт и публику стали пускать в очередь. Покупатели входили с заранее зажатыми в кулаке деньгами. Их прямо сдавали в карманы артельщиков, брали, что нужно, и уходили, пробираясь через толпу... В двенадцатом часу дня все 6000 экз., приготовленные на этот день, были проданы... В Петербурге и других местах в один день продано одного этого издания до 10000 экземпляров. Такого факта не было еще никогда с самого начала русской книжной торговли». «На следующий день, — пишет Е.А. Динерштейн, — было продано еще 10000 экз.» 12).
Однако, «... еще современники отмечали, что коммерческое дело Суворина не имело определенной системы и держалось исключительно энергией его основателя. Издательство и книжная торговля не были разделены в финансовом отношении и всецело зависели от газеты «Новое время». Суворин не всегда проявлял нужную гибкость во взаимных расчетах, и его политика торговых скидок нередко вызывала осуждение других книгопродавцев» 13).
