Толкование сновидений

Явное содержание сна состоит совсем из другого материала, чем скрытое. В результате все содержание сна можно найти в скрытых мыслях, и почти все эти мысли находят себе выражение в содержании сна.

Есть сновидения, которые сразу обнаруживают свою связь с дневными переживаниями; анализ доказывает, что каждый сон без исключения связан с каким-либо впечатлением последних дней или, вернее, последнего дня перед сновидением. Когда мы в содержании сна находим безразличное впечатление вместо волнующего и безразличный материал вместо интересного, то это – результат работы смещения.

Сновидения никогда не интересуются тем, что не могло бы привлечь внимание днем, не в состоянии преследовать нас во сне.

Из относительно понятных и осмысленных сновидений мы узнаем, что они являются незамаскированными исполнениями желаний, т. е., что ситуация во сне представляет исполнение какого-нибудь вполне заслуживающего внимания желания, 22

ответы эти одни отвечают на вопрос жизни. Автор понял: для того, чтобы понять, что такое жизнь, надо узнать и понять всю жизнь человечества. И я отрекся от жизни нашего круга, признав, что это не есть жизнь, а только подобие жизни. Это не та вера, которую искал Толстой. Вера этих людей не есть вера, а только одно из утешений в жизни. Вся жизнь общества, в котором жил Толстой, была противоречием вере. Жизнь же людей верующих и трудящихся была подтверждением того смысла жизни, который давало знание веры. Толстой присматривался к жизни этих людей и все больше убеждался, что у них есть настоящая вера им необходимая. Эти люди принимали болезни и горести без всякого недоумения, а спокойно и с твердой уверенностью в том, что все это, должно быть, и не может быть иначе, что все – добро. Люди круга Толстого противились и негодовали на судьбу за лишения и страдания.

В противоположность тому, что, чем мы умнее, тем менее понимаем смысл жизни и видим какую-то злую насмешку в том, что мы страдаем, эти люди живут, страдают и приближаются к смерти со спокойствием, чаще с радостью. Толстой полюбил этих людей, чем больше он вникал в их жизнь, тем больше любил их, тем легче ему становилось жить. Он понял, что истину закрыло от него не столько заблуждение его жизни, сколько сама жизнь в тех исключительных условиях удовлетворения похотей, в которых он провел ее.

Когда Толстой говорил, что его жизнь – зло, он был прав. Неправильно было то, что ответ, относящийся только к нему, он отнес к жизни вообще. Жизнь мира совершается по чьей-то воле, кто-то нашими жизнями и жизнью всего мира делает свое какое-то дело. Чтоб иметь надежду понять смысл этой воли, надо, прежде всего, исполнять ее – делать то, чего от нас хотят.

Толстой вспоминает, что жил только тогда, когда верил в Бога. Наверное, знать Бога и жить – одно и тоже. Бог есть жизнь, стоит забыть его, не верить – и ты умираешь. Что же такое эти 51

2. Эпикурейский образ жизни: зная безнадежность жизни, пользоваться теми благами, какие есть, веселиться.

3. Выход силы и энергии: понять, что жизнь зло и бессмыслица. Самоубийство считает силой.

4. Слабость: понимая, что жизнь – зло, продолжать тянуть ее, зная, что ничего из нее не выйдет. Люди знают, что смерть лучше, но не могут закончить жить. Толстой относит себя к ним.

Толстой обращается к науке рациональным путем. Изучает естествознание, читает философскую литературу (Ветхий Завет, Сократа, Конфуция, Шопенгауэра), но конкретного ответа о смысле жизни не находит. Все мудрецы столкнулись с проблемой смысла жизни, а не только он. Мы приближаемся к истине только настолько, насколько мы удаляемся от жизни, - говорит Сократ, готовясь к смерти. – К чему мы, любящие истину, стремимся в жизни? К тому, чтобы освободиться от тела и от всего зла, вытекающего из жизни тела. Если это так, то как же нам не радоваться, когда смерть приходит к нам? Мудрец всю жизнь ищет смерть, и поэтому она не страшна ему.

Нужно искать опору не в разуме, а в религиозной вере, в ней писатель видит силу жизни. К этому выводу Толстой приходит, наблюдая за жизнью крестьянства.

Оглянувшись на жизнь людей, на все человечество, Толстой увидел, что они живут и утверждают, что знают смысл жизни. Как и у других людей, смысл жизни для Толстого был в вере. Где жизнь, там и вера, с тех пор как есть человечество. Она дает возможность жить, и главные черты веры везде и всегда одни и те же. Если человек живет, он во что-нибудь верит. Вера есть смысл жизни. Если б он не верил, что для чего-нибудь надо жить, то он бы не жил.

Толстой начал понимать, что в ответах, даваемых верой, храниться глубочайшая мудрость человечества, и что главное, 50 знакомого сознанию и оставшегося невыполненным наяву.

З. Фрейд в произведении рассматривает важные вопросы. Это, во-первых, процесс образования сна, а, во-вторых, функции сновидений.

Что касается представлений о процессе образования сна, то в душевном авторитете человека имеются две мыслеобразующие, вторая из которых обладает тем, что ее продукты находят доступ в сферу сознания, деятельность первой бессознательна. На месте перехода от первой ко второй находится цензура, которая пропускает лишь угодное ей, а остальное задерживает. Ослабление цензуры, образование компромисса – такова основная схема возникновения сновидений.

При пробуждении, говорит Фрейд, цензура быстро восстанавливает свою прежнюю силу и тогда может отобразить все, что было завоевано у нее в период слабости.

Фрейд определяет функции сновидений. Во-первых, они выступают в роли хранителей сна. Наступление сна обуславливается решением уснуть, при этом сон наступает лишь при устранении внешних раздражителей, которые способны поставить перед психикой вместо сна иные задачи.

«Я и Оно»

Одним из теоретических достижений Фрейда была предложенная им модель психики, базирующая на идее «бессознательного». Деление психики на сознательное и бессознательное является основной предпосылкой психоанализа, и только оно дает ему возможность понять и подвергнуть научному исследованию часто наблюдающиеся и очень важные патологические процессы в душевной жизни. Для большинства философски образованных людей идея психического, которое одновременно не было бы сознательным до такой степени не понятна, что представляется им абсурдной и несовместимой с 23

простой логикой.

Быть сознательным – это, прежде всего, чисто описательный термин, который опирается на самое непосредственное и надежное восприятие. Состояние сознательности быстро проходит; представление, в данный момент сознательное, в следующее мгновение перестает быть таковым, однако может вновь стать сознательным при известных, легко достижимых условиях.

Существуют весьма сильные душевные процессы или представления, которые могут иметь такие же последствия для душевной жизни, которые могут быть осознаны как представления, хотя не являются сознательными. Представления не становятся сознательными потому, что им противодействует известная сила, что без этого они могли бы стать сознательными. Есть два вида бессознательного: латентное (предсознательное), но способное стать сознательным, и вытесненное (собственно бессознательное), которое само по себе не может быть сознательным.

Мы создали себе представление о связной организации душевных процессов в одной личности и обозначаем его как Я этой личности. Все наше знание постоянно связано с сознанием. Даже бессознательное мы можем узнать только путем превращения его в сознательное. Что значит: сделать нечто сознательным?

Сознание представляет собой поверхностный слой душевного аппарата, т.е. это функция некой системы, которая пространственно ближе всего к внешнему миру. Сознательны все восприятия, приходящие извне (чувственные восприятия), а также изнутри, которые мы называем ощущениями или чувствами. Доходят ли эти процессы, совершающиеся где-то внутри, как движения душевной энергии на пути к действию, до поверхности, на которой возникает сознание? Именно здесь кроется одна из трудностей.

успокоиться на этом. Если бы Толстой как человек, живущий в лесу и знающий, что из него нет выхода, мог жить. Но он был человеком, заблудившимся в лесу, на которого нашел ужас оттого, что он заблудился, и он мечется, желая выбраться на дорогу, хотя знает, что каждый шаг еще больше путает его и не может не метаться. И чтобы избавиться от этого ужаса, он хочет убить себя, все это влечет к самоубийству.

Толстой в своем произведении отвечает на вопрос, зачем он живет следующим образом. В бесконечно большом пространстве, бесконечно малые частицы видоизменяются в бесконечной сложности, и когда ты поймешь законы этих видоизменений, тогда поймешь, зачем ты живешь. Все общество живет и развивается на основании духовных начал и идеалов, руководящих им. Эти идеалы выражаются в религиях, науках искусствах, формах государственности. Идеалы эти становятся выше и выше, и человечество идет к высшему благу.

Толстой говорит: «Я – часть человечества, и поэтому призвание мое состоит в том, чтобы содействовать созданию и осуществлению идеалов человечества. Я сам спрашивал у себя, какой смысл моей жизни? Никакого. Что выйдет из моей жизни? Ничего. Зачем существует все то, что существует, и зачем я существую? Затем, что существует». Толстому нужно было знать смысл своей жизни, а то, что она есть частица бесконечного, не только не придает ей смысла, но уничтожает всякий возможный смысл. Не найдя разъяснения в знании, Толстой ищет его жизни, в людях, окружающих его, как они относятся к этому вопросу.

В итоге писатель дает ответы на спорные вопросы и прелагает выходы из этого положения. Толстой обнаруживает, что есть четыре типа людей по отношению к пониманию смысла жизни:

1. Выход незнания: не знать и не понимать, что жизнь бессмысленна и зла. К этому типу относятся женщины, молодые люди, духовно незрелые люди.

49 естественно, как прежде приходили мысли об улучшении жизни. В итоге Толстой приходит к выводу: жизнь есть бессмыслие.

Долго под влиянием успеха и людской похвалы Толстой уверял себя, что это дело, которое можно делать, несмотря на то, что придет смерть, которая уничтожит все – и его, и его дела, и память о них. Толстой говорит о том, что «зачем что-то делать, если все исчезнет, наступит смерть». Он спрашивает себя: «Зачем любить близких?» Ведь любя их, он сам не может скрывать истины, т. е. смерти. «Обманывать себя нечего. Все суета. Счастлив, кто не родился, смерть лучше жизни, надо избавиться от нее».

Писателю было ясно, что искусство есть украшение жизни, «заманка» жизни. Но жизнь потеряла для него свою заманчивость, то, как он может «заманивать» других? Пока он не жил своей жизнью, а чужая жизнь несла его на своих волнах; пока он верил, что жизнь имеет смысл, хотя и не мог выразить его. Отражения жизни в всякого рода поэзии и искусствах доставляли Толстому радость, ему всегда было весело смотреть на жизнь в это зеркальце искусства. Но когда писатель стал отыскивать смысл жизни, когда почувствовал необходимость самому жить, зеркальце это стало ему или не нужно, или излишне и смешно, или мучительно. Он уже не находит утешения в том, что видит в зеркальце.

Автор считал, что все же его жизнь имеет какой-то смыл, но: «Тогда эта игра светов и теней – комического, трагического, трогательного, прекрасного, ужасного в жизни – понимала меня. Но когда я знал, что жизнь бессмысленна и ужасна, - игра в зеркальце не могла уже забавлять меня. Никакая сладость меда не могла быть сладка мне, когда я видел дракона и мышей, подтачивающих мою опору».

Если бы автор просто понял, что жизнь не имеет смысла, то мог спокойно бы знать, что это его удел. Но он не может 48 Различие между бессознательным и предсознательным представлениями заключается в том, что первое совершается при помощи материала, остающегося неизвестным (непознанным), в то время как второе связывается с представлениями слов.

Внутреннее восприятие дает ощущения процессов, происходящих в различных, несомненно, в глубочайших слоях душевного аппарата. Они первичнее, элементарнее, чем ощущения, возникающие извне, и могут появиться и в состоянии смутного сознания. Ощущения и чувства так же становятся сознательными лишь благодаря соприкосновению с восприятиями. Ощущения либо сознательны, либо бессознательны. Всякое знание происходит из внешнего восприятия.

Модель предстает как некая «психическая машина», имеющая три отсека. В наиболее отдаленном отсеке присутствует бессознательное – «Оно»; представляющее собой ту часть психики, где сосредоточены инстинктивные импульсы (желания) и вытесненные из сознания идеи. Возможно, что в нормальных условиях человек о его существовании даже и не подозревает. Еще в одном отсеке находится «Я», которое осознается как внутренний мир (память, мышление). «Я» стремится выжить в мире природы и общества, все время сталкиваясь с безрассудочной силой «Оно». Это посредник между бессознательным и внешним миром. «Оно» осуществляет цензуру желаний бессознательного и представляющих его идей, сообразуясь с реальностью внешнего мира, сопротивляющейся их попыткам проникнуть в сознание. А неразряженные желания, сохраняющие активность, находят окольные пути проникновения в сознание. К числу таких путей относятся сновидения, юмор, а также явления психической патологии.

Между «Я» и «Оно» существует отсек – перегородка, «Сверх-Я». Это требования культуры, моральные запреты, различные ограничения. «Сверх-Я» - это внутренний цензор, который господствует над душевной жизнью человека и благодаря 25 которому человек способен жить как культурное существо. Таким образом, человеческое «Я», по Фрейду, замкнуто между двумя противоположными полюсами – природной стихией и требованиями культуры.

Итак, Фрейд рассмотрел и изучил психику человека, сделав тем самым большой вклад в развитие учения о человеке. Но он явно биологизировал бессознательное, которое оказалось сведено к чисто природному феномену. Несчетное количество раз психоанализ упрекали в том, что он не интересуется высшим, моральным, сверхличным в человеке. Этот упрек несправедлив вдвойне – исторически и методологически. Психоаналическое исследование не могло выступить, подобно философской системе, с законченным сводом своих положений, но должно было шаг за шагом добираться до понимания сложной душевной жизни путем аналитического расчленения как нормальных, так и аномальных явлений. Не было надобности переживать за сохранение высшего в человеке, т.к. сама задача была заниматься изучением бессознательного в душевной жизни.

«Будущее одной иллюзии»

В этом произведении Фрейд высказывает мысль о том, что, если долгое время живешь внутри какой-то определенной культуры и неоднократно принимаешься исследовать, какими были ее истоки и путь развития, то рано или поздно чувствуешь искушение обратить взор в другом направлении и поставить вопрос, какова дальнейшая судьба этой культуры и через какие перемены ей предстоит пройти. Но такие искания оказываются во многих отношениях ущербными, потому что не многие люди способны обозреть человеческую деятельность во всех ее направлениях. Большинство поневоле вынуждено ограничиться одной, отдельно взятой, или несколькими областями; а чем меньше человек знает о прошлом и настоящем, тем ненадежнее 26

совершенствовать себя умственно. Он учился всему, чему мог и на что наталкивала его жизнь, старался совершенствовать свою волю, составляя себе правила, которым старался следовать. Совершенствовал себя физически всякими упражнениями, изощряя силу и ловкость, и всякими лишениями приучая себя к выносливости и терпению. И все это он считал совершенствованием. Началом было, разумеется, нравственное совершенствование, но скоро оно подменилось совершенствованием вообще, т.е. желанием быть лучше не перед самим собою или Богом, а желанием быть лучше перед другими людьми. И очень скоро это стремление быть лучше перед людьми подменилось желанием быть сильным духом, т.е. богаче, славнее других.

Всякий раз, когда Толстой пытался высказывать то, что составляло самые задушевные его желания: то, что он хотел быть нравственно хорошим, встречало презрения и насмешки, а как только он предавался гадким страстям, его хвалили. Честолюбие, гордость, гнев, месть – все это уважалось. Взгляд на жизнь его сотоварищей состоял в том, что жизнь вообще идет, развиваясь, и что жизнь в сущности своей – развитие, в котором мы, люди, принимаем главное участие.

Когда появилась семья, Толстой стал писать, что для него это единая истина, что надо жить так, чтобы самому с семьей было как можно лучше. Это отвлекало его от искания общего смысла жизни. Но затем стали возникать недоумения, остановки жизни. Автор не знал, как жить, что делать. Он как будто жил-жил, шел-шел и пришел к пропасти и ясно увидел, что впереди ничего нет, кроме погибели. И остановиться нельзя, и назад нельзя, и закрыть глаза нельзя, чтобы ничего не видеть, что нет ничего впереди, кроме обмана жизни. Эти вопросы волновали его, и он решил найти на них ответы. Толстой пишет, что жизнь ему постыла – какая-то непреодолимая сила влекла его к тому, чтобы как-то избавляться от нее. Мысль о самоубийстве пришла к нему так же 47

В 1879 г. Толстой начал писать сочинение, в котором стремился объяснить смысл произошедшего с ним «второго рождения», как он именовал переворот в его мировоззрении. Когда сочинение было закончено в черновом варианте, Толстой приступил к его переработке. Из первой главы и выросла «Исповедь», в которой автор ставит проблему смысла человеческой жизни.

Жизнь Толстого делится на две половины, между которыми нет связи. Толстой пишет, что родился в православной семье, был крещен и воспитан в православной христианской вере. В «Исповеди» автор рассказывает о том, что когда ему было 11 лет, ему сказали, что Бога нет, Бог – это людские выдумки. Но когда он в 18 лет вышел со второго курса университета, вера улетучилась, он не верил уже ни во что, из того, чему его учили, т. к. окружающие люди воспринимают религиозность как этикет. Отпадение писателя от веры произошло в нем так же, как и происходило в людях его склада образования. Люди живут так, как все живут, а живут все на основании начал, не только не имеющих ничего общего с вероучением, но большей частью противоположных ему, не участвуют в жизни и в соотношениях с другими людьми. Вероучение исповедуется где-то там, вдали от жизни и независимо от нее. Если сталкиваешься с ним, то только как с внешним, не связанным с жизнью явлением. Писатель сталкивается с фальшью истинной веры, находясь в атмосфере секулярного общества.

По делам человека нельзя узнать верующий он или нет, главное – признание и исповедование. «Православие, - говорит Толстой, - большей частью встречалось в людях жестоких и безнравственных. Ум же, честность, добродушие и нравственность – в людях, признающих себя неверующими».

Толстой пишет, что «истинная вера моя в то время была верой в совершенствование». Но в чем было совершенствование и какая была его цель. Он не мог сказать. Он старался 46 суждение о будущем. Такие субъективные суждения зависят от чисто личных моментов собственного опыта индивида, от большей или меньшей оптимистичности его жизненной установки, которая диктуется его темпераментом, успехом или неуспехом его усилий. Люди, в общем и целом переживают свою современность как бы наивно, не отдавая должное ее содержанию: они должны сперва неким образом взглянуть на нее со стороны; т.е. современность должна превратиться в прошлое, чтобы мы смогли опереться на нее в своем суждении о будущем.

Но человек, который высказывает свои суждения о вероятном будущем, должен помнить о ненадежности, присущей всякого рода пророчествам. Фрейд обращается к малой области всеобъемлющего целого – человеческой культуре.

Человеческая культура обнаруживает перед наблюдателем две стороны. Во-первых, она охватывает все накопленные людьми знания и умения, позволяющие им овладеть силами природы и взять у нее блага для удовлетворения человеческих потребностей; во-вторых, все институты необходимые для упорядочения человеческих взаимоотношений.