Целый мир ты озарил

Во вселенной, озаренной,

Нужно ль что еще искать?

Раз узнав источник скорби,

Затопчи ее исток.

И, идя дорогой верной,

От рождений волен ты.

Ашвагхоша. «Будда»

Счастье и несчастье, зло и добро, знание и незнание делают люди сами, не надеясь на Бога, ибо он (человек) наделен свободной волей на выбор путей.

Миленькая моя Наталка, я посылаю четыре книги на немецком языке малого формата, также вместе с книгами отправляю клипсы и черные бусы, ибо их отправлять как посылку оказалось очень канительным.

Мой ангел, единственное мое утешение, пиши мне теплые письма, в эти дни я переживаю самые тяжелые дни для моей души. Нет никакой радости, всюду люди говорят о неизбежности атомной войны; да и так, без этого, мне тяжело жить, до сих пор брожу в тумане неизвестности. Ты одна умеешь утешить меня. Я тебя люблю все больше и больше.

В Москве всем делают противочумные прививки, ибо среди участников фестиваля (наши думают) будут люди, которые привезут ампулы с чумной бактерией.

Пока, целую много и много раз, моя богиня, моя радость.

Твой Биди.

P.S. Ната! Я очень рад, что ты устроилась в Вильнюсе. Наконец-то оторвалась от этого темного угла. Желаю удачи в обмене дома или в отвоевании хорошей квартиры, только не ценою замужества. Ты не обижайся, я ведь тебя люблю без ума и поэтому все опасаюсь, ревную. Могу ли еще одно письмо написать в Тракай?

3 апреля 1957 г.

Москва

Милая моя Наташенька!

Спасибо за твое письмо от 30 марта.

Чтобы не забыть: я тебе выслал бандероль с четырьмя книгами на немецком языке, среди них «Критику чистого разума» Канта, которая является основой кантовской этики. Ты ее покажи В. Э. Самое основное: в картонной коробочке, куда были вложены эти книги, есть двойное дно; когда откроешь потайное дно, найдешь клипсы и бусы, а черный круглый ремешок (к твоим часам) из моего стола исчез, т. е. В. П. по рассеянности, видимо, куда-то убрал, но найти его в хозяйстве В. П. не представляется никакой возможности. Я пошел опять в тот же магазин, где покупал, но, увы, там уже нет. Так вот, предупреждаю тебя, чтобы ты не выбросила коробку, не исследовав второе дно. Напишешь мне об этом.

Насчет снежного человека. Я много читал об этом в письмах и рассказах тибетских йогов, которые уходили на созерцание в высокогорные районы, где они с ними дружили и приучали к домашнему хозяйству. Тибетцы вообще считают, что они сами произошли от обезьян, но через этих снежных людей. Эти люди, как бы находящиеся на промежуточной ступени, отошли от обезьян и еще не дошли до уровня настоящих людей.

Кроме тех двух книг — «Беабум» Дамдина и «Намтар» Ролоцзавы — мне удалось перелистать еще две книги: Цзонхавы «Агрим Ченпо» и Лхундуба-пандиты «Жедрим» и «Зогрим». Разумеется, они все на тибетском языке.

Первая книга, т. е. книга Цзонхавы «Агрим Ченпо», есть обобщение всего тантрийского учения, т. е., как он указывает — «введение в мантраяну», и имеет интересное название, в переводе означающее «Введение в степени путей Великого Ваджрадхары и ключ, открывающий сокровенные замки всех видов тантры». Ксилограф составляет более девятисот страниц. Здесь подробно рассказывается о том, почему необходимо созерцать: для того чтобы в конечном итоге дойти до состояния архата. Говорится обо всех способах созерцания. Эта книга написана в XV веке, написана очень трудным философским языком; для того чтобы разобраться в ней, необходимо знать тантрийскую (йоговскую) философию в целом.

Вторая книга — «Жедрим» и «Зогрим» Лхундуба-пандиты — это два ксилографа примерно по триста страниц каждый. В них в основном дано практическое руководство для созерцания божества. Ямари, или Ямандаги. Автор разделяет процесс созерцания (четыре стадии) на два периода. Первый период называется жедрим, где ищущий учится сосредоточиваться: останавливать свое внимание на одном определенном явлении. Ищущий должен посвятить себя очищению ума от земного желания и от страсти. Поэтому он сознательно отрекается от всех земных благ и на время сосредоточения должен выключить свои органы чувств от внешнего мира. Когда ум очищен, тогда он сосредоточивает свой чистый, невозмутимый ум на осмыслении и исследовании буддийских истин. После этого ищущий начинает созерцать дворец божества и сам себя превращает в бога со всеми его положительными атрибутами. Второй период называется зогрим, где ищущий уходит в глубинный процесс сосредоточения. Здесь речь идет о возбуждении глубинных пластов подсознательной энергии посредством пучка лучей сосредоточенного ума. Вот в этой стадии подробным образом описывается созерцание уничтожения зародыша, т. е. созерцания с женой (с юм). Второй период («Зогрим») представляет очень сложную схему мысли. Здесь, кажется, сосредоточена квинтэссенция йогачаровской мистики. Перечисляются сотни, тысячи и миллионы разновидностей нервных клеток, по которым проходят сосредоточенные лучи ума Также подробно говорится обо всех признаках, которые дают понять ищущему о его приобретении тех или иных духовных (чудотворных) сил. Описывается медленный и тихий процесс перехода ищущего от материального (чувственного) мира в мир духов (сверхчувственный мир) и переход от мира духов в мир безмятежной нирваны.

Все они утверждают, что ищущий в процессе созерцания уходит от материального мира и погружается в область внематериального мира, обитателями которого являются души усопших (тех, которые еще не успели перевоплотиться), небожители (асуры, тэнгри) и всевозможные «черти». Они тоже очень надоедают ему, и некоторые серьезно берутся ему мешать. Ищущий в это время постоянно стремится углубиться в сосредоточение, ибо он обрел самадхи, появление (возбуждение) которого ищущему приносит неописуемое блаженство. Но в этой книге прямо не сказано, что непосвященному доступ к ней закрыт.

Основные моменты (методы и правила) созерцания я напишу тебе в русском переводе (т. е. переведу). Но это не значит, что ты, созерцая по этим правилам, сумеешь добиться каких-либо результатов, ибо везде требуется посвящение. Посвящаясь в эти тантры, от учителя получаешь ключевую мантру, т. е. секрет. Например, во время войны советские инженеры придумали термитный снаряд «Катюшу», враг мог найти и видеть этот снаряд, но он не знал технологического процесса создания снаряда, ибо сам технологический процесс знал только один конструктор; самое основное — формулу или химическое соединение — он держал в строжайшем секрете. Точно также и в этих книгах: описываются самые общие, подготовительные ступени, а сокровенная основа учения, без которого недостижима цель ищущего, находится в секрете учителя. Тут никакая военная разведка, видимо, не имеет силы. Эти секреты передаются из уст в уста; если найти где-либо описание этих ключей, то там будет невообразимый, головоломный шифр. Ведь каждый ищущий и идущий по пути йогов должен иметь посвящение. Точно также и ты, если хочешь действительно идти по этому пути (изучить практически и теоретически) тантрийскую мистику, то должна непременно посвятиться (взять или получить посвящение — ред.)

Я сам имею посвящения ко многим тантрийским учениям и знаю ключевые мантры, но еще серьезно и вплотную пока не занимаюсь, ибо нет условий для серьезной работы (сосредоточения). Я же тебе писал, что для этого мне нужен помощник в условиях Москвы и Ленинграда.

Если ты чувствуешь интуитивно какую-то перемену во мне в лучшую сторону, то, возможно, и так. Ведь если хороший от природы человек постоянно будет проповедовать антиморальные действия и будет сам стремиться к этому, в конце концов, он станет человеконенавистником, плохим человеком. Точно также всякий человек, который стремится идти по пути буддийской этики (или христианской), в конечном итоге станет хорошим человеком. Я не вижу «перемены в лучшую сторону»; ты, может, понимаешь несколько иначе?

С большим наслаждением я читаю про жителей Голубых гор и еще раз спасибо тебе, моя хорошая и добрая.

Очень похвально, что ты имеешь тяготение к Индии, при случае можно будет (в будущем) съездить туда. Я так думаю.

Как прочитаю книгу про жителей Голубых гор, сразу отошлю тебе обратно.

Я знаю Бога луны, по-тибетски называется Дава. Йоги его причисляют к тем многочисленным духам, которые живут в мире духов, я их называю чертями. При созерцании нам неминуемо предстоит побывать в их обществе, т. е. в мире этих духов. Как думаешь, Ната, ведь предстоит все-таки не особенно приятное знакомство?

Относительно твоей подруги. В период созерцания йоги пользуются чашами (для еды и вина), сделанными из человеческого черепа, их бывает три вида: 1) дорджи-тодба (внутри изображен Ваджр); 2) ринчин-тодба — драгоценная чаша; 3) налтад-тодба — это череп человека, рожденного от брака отца и дочери, матери и сына, брата и сестры. На Востоке вообще запрещается такой брак, ибо в результате смешения крови люди рождаются или идиотами, или нравственными преступниками. Все это, конечно, делается, оттого что люди не располагают достаточно сильной волей, которая могла бы взнуздать половую страсть или половую любовь. Очень жаль, что именно эта страшная трагедия выпала на долю твоей подруги Я очень огорчен этим обстоятельством. Если ты можешь подействовать на нее, то старайся устранить эту трагедию. Но навряд ли; я убедился, что земная любовь настолько сильна, что даже очень большая воля не может ее укротить.

В последнее время мне не удается продолжить мою программу, т. е. писать продолжение по буддийской этике. В этом письме опять не смогу. Но все же напишу немного.

Этика

(Продолжение)

«Легендарные рассказы, содержащиеся в джатаках, приводят примеры глубокой любви и сострадания, проявлявшихся Буддой в его предыдущих жизнях. Учение Будды стоит на полпути между изнеженностью и аскетизмом, поскольку он не любил никаких излишеств и избегал крайностей».[161]

«Он просит нас не устранить желание, а только направить его в другую сторону. Это же заключение может быть подкреплено буддийским анализом ощущения. Состояние сознания никогда не бывает хорошо само по себе, оно хорошо или дурно в зависимости от последствий. Если последствие есть хорошее состояние, это — удовольствие; если дурное состояние, это — мучение. Если нет ни того, ни другого последствия, то мы имеем нейтральное ощущение. Все сознания стремятся к хорошему состоянию, по большей части они удовлетворяются относительно хорошим состоянием. Только немногие стремятся к абсолютному благу, к счастью. (Что можно сделать, когда сознательный, наделенный свободной волей человек не хочет понять истину и идет за тенью, не видя пропасти, наконец, проваливается в бездонную яму. Бог не виноват, когда мы сами не хотим понять, где — истина, где — ложь. — Б. Д.) Будда требует от нас отказа от воли (слепой) к жизни в низшем плане и воспитания сознательной воли к тому, чтобы жить в добре и достигнуть совершенного мира. Если мы восхищаемся спокойствием и тишиной, это происходит, потому что они помогают сосредоточению (и этим самым возбуждению подсознательной, глубинной энергии. Волю следует от бессознательной повернуть к сознательной. — Б. Д.) Волю бессознательную нужно подчинять, но не подавлять. Без дисциплины и упражнения воли нельзя достигнуть ничего великого Когда молодой принц спросил Будду, сколько времени потребуется для усвоения его учения, Будда сказал, что здесь, как и в искусстве верховой езды, все зависит оттого, есть ли у ученика пять необходимых условий — уверенность, здоровье, достоинство, энергия и ум» (Majjhima. Будда, ст. 65).[162]

Мы должны напряженным усилием воли отказаться не от всех желаний, а только от дурных. «Я проповедую аскетизм, — говорит Будда, — поскольку Я проповедую сожжение всего дурного в сердце. Тот, кто так поступит, подлинный аскет».

{Продолжение следует.)

Целую тебя, моя богиня, тысячи и тысячи раз. Твой Биди.

11 апреля 1957 г.

Москва

Милая, дорогая Наташенька!

Я прочитал эту кошмарную книгу Эмилии Бронте «Грозовой перевал». Но никак не мог понять, почему ты порекомендовала мне прочитать этот роман. Такие люди, как Хитклиф, действуют на мои нервы, я их видел; к сожалению, долго пришлось жить с такими жестокими людьми. До войны, т. е. до 1941 г., политзаключенные содержались вместе с уголовниками. Вот в бухте Находка на берегу Охотского моря (в 120—140 км от Владивостока) был один уголовник-мокрятник (что значит — убийца) Воропаев. Он хвалился, как искусно проникал ночью в чужой дом и убивал хозяев, потом грабил их имущество. Я испытывал к уголовникам большое отвращение. Обычные их забавы были — издеваться над слабыми людьми; из удовольствия поили они стариков и малолетних преступников собственной мочой и заставляли кушать свои нечистоты, харкали им в тарелки с супом и под ножом заставляли съедать; многое-многое другое, совершенно нечеловеческое проделывали уголовники над политическими заключенными. Наконец, я сам принял участие в организации боевой дружины из политзаключенных для отпора уголовникам. 26/111-39 г. впервые мне пришлось командовать людьми, которые шли против садистов (уголовников), где дали им почувствовать, что сила находится на стороне политзаключенных. Уголовники оказались жалкими трусишками, когда они почувствовали, что потерпели крах. Вот эта гниль выплыла из моей памяти, когда я читал роман Бронте. Такие люди, как Хитклиф, никогда не признают себя виновными, точно также ни один уголовник (убийца) не скажет, что он виноват. Он считает, что в борьбе за жизнь (для них) всегда цель оправдывает средства. Ключница миссис Дин говорит Хитклифу: «Повремените лучше с завещанием: Вам самое время покаяться во многих Ваших несправедливых делах». Хитклиф отвечает: «А что касается покаяния в несправедливых делах, так я не совершал никаких несправедливостей, мне каяться не в чем. Я слишком счастлив». Слово счастье мистер Хитклиф понимает совсем иначе, чем Будда или Христос Поэтому знание (по учению Будды) — свет; незнание (заблуждение) — тьма, зло. Такие жестокости проявлялись не только в темных углах Англии в эпоху Бронте, но за нарядной и блестящей внешностью современного общества таятся невыразимые страдания, льется кровь, царит несказанный ужас.

Есть повесть англичанина Стивенсона «The strange case of Dr. Gekyll and Mr. Hyde», или, если перевести на русский, «Странная история д-ра Джекилля и мистера Хайда». Но существует ли русский перевод? Стивенсон повествует об одном враче: знаменитый врач постепенно убеждается в том, что в нем живут две личности: одна — высокоразвитая, культурная, преданная научным интересам; другая — исполненная преступных инстинктов. Понимая опасность, грозящую доброму началу в нем от злого начала, доктор задается целью выделить путем химического эксперимента «того другого» и таким образом спастись от него. После долгих поисков ему удается, наконец, найти чудодейственное средство, и, о ужас, с тех пор он живет двойной жизнью: то как знаменитый врач, чья слава гремит по всей стране; то как развратник и убийца — то как доктор Джекилль, то как мистер Хайд.

Этим раздвоением еще не ограничивается трагическое содержание (положение) героя Стивенсона. К своему всевозрастающему ужасу он замечает, что злое начало все более поглощает в нем начало доброе, и, не желая, чтобы мистер Хайд окончательно подчинил себе доктора Джекилля, он кончает с собой. К сожалению, слишком много людей на земле, в которых мистер Хайд победил доктора Джекилля. Разве виноват Бог, что люди оказались такими и не понимают Его призыва? И как оглушительно зрелище борьбы за существование исполинской колесницы времени, катящейся вперед и раздавливающей миллионы человеческих тел!

На экраны страны недавно вышла картина «Это не должно повториться» (немецкий фильм), где показаны документальные кадры из двух войн XX века. Сплошной кошмар и ужас (мы смотрели по телевизору). Чем же человеческая цивилизация может похвалиться? Тем ли, что расщепили ядро атома? Видно, что человечество поплатится слишком дорого за это расщепление. Разве можно любить этот кошмарный мир? (Смотри вырезки из газет.)

Сегодняшние правители мира готовят нам эту картину, которая была воспета Байроном в «Тьме», — картину мирового разрушения. Они нашли средство в ядре атома, благодаря которому могут разрушить весь мир и всю землю: погаснет солнце, мраком и льдом покроется земля. В ужасе будут метаться последние люди. Уже сгорели последние города, зажженные, как факелы, чтобы осветить и согреть землю. Сожжены и все леса. Надежды нет.

Вся земля полна

Была одной лишь мыслью: смерти, смерти

Бесславной, неизбежной.

Уничтожены последние запасы,

И быстро гибли люди.

Но не было могилы ни костям,

Ни телу: пожирал скелет скелета.

В конце концов в живых остались только двое. Когда-то они были врагами. Костлявыми, окоченевшими пальцами вскопали они золу. Вспыхнул слабый огонек. При его свете они взглянули друг на друга и тут же упали мертвыми от невыразимого ужаса.

Не сердись, мой ангел, что я тебе постоянно пишу об одном и том же. Иногда я прихожу в ужас, представив себе то, что может сделать будущая война. Прости меня, моя хорошенькая Наталка. В эту эпоху Будда призывает сознательных людей не принимать иллюзию за подлинное наслаждение. Все земное богатство, слава, половая любовь, победа, власть и другое нечто — как сон, и как умрешь, так все и кончится. Поэтому идите туда, где торжествует подлинное блаженство.

В одном из рассказов Вилье де Лиль-Адана описывается случай: нашелся один доктор, который изобрел способ лечить людей от таких чувств, как вера, человечность, самоотверженность, великодушие. Пациент покидает комнату врача, как бы вторично родившись. Здравый смысл и стремление к наслаждению, как бальзам, разливается по всему его существу. У него уже не может быть ни нравственных предрассудков, ни угрызений совести. Он забронирован, и ничто, кроме его собственной особы, кроме собственной выгоды, его не интересует, он стал «человеком» в полном смысле этого слова, «достойным современного человечества».

Это интересный писатель. В этом несовершенном мире герои Вилье де Лиль-Адана стоят одиноко. Обычно это — последние представители христианства. Они или добровольно уходят от людей, запираются в своем доме (граф Атоль), хоронят себя в монастырской келье (д'Обельен) или жестоким стечением обстоятельств Поставлены вне жизни (герцог Портландский, индусский принц из Акедиссерида).

В тех случаях, когда его герои покидают свое уединение, когда они делают попытку окунуться в самую гущу жизни, они бывают за это жестоко наказаны. Жизнь представляется им, как дикая и страшная гримаса, как царство ужаса. Например, в одном из его рассказов молодой человек, живший все время в области метафизических отвлеченностей, в мире созерцания, хочет поразвлечься и пускается в путешествие. В одном испанском городке он встречает старого друга, который знакомит его с хорошенькой цветочницей. Так как все комнаты в гостинице заняты, а офицер должен ночь провести вне дома, то он предлагает молодым людям свое помещение. После веселого ужина ученый аскет и цветочница отправляются в предназначенную им комнату, заранее предвкушая ночь, полную наслаждений.

Вдруг в комнате раздается страшный шум. Молодой человек зажигает свет и видит, заледенев от ужаса: к столу привязан огромный удав, зеленовато-коричневый, с черными, сверкающими пятнами на коже. Из огромной пасти с четырьмя параллельными челюстями, страшно растянутыми под тупым углом, высовывается и двигается длинный, раздвоенный язык, а пылающие углы свирепых глаз пристально глядят на него. Но цветочницы не было нигде. И он бросается в ужасе из комнаты, полной подавляющих неожиданностей, от жизни, чреватой страшными явлениями, назад в свое уединение отшельника, чтобы жить в далеком от реальности мире внутреннего сосредоточения Сама жизнь, этот мир «явлений» и «случайностей», ему кажется сказкой безумия и ужаса.

Я не знаю, возможно, ты хочешь сравнить Кэтрин с собою. Кэтрин любит сразу двоих (своего мужа и мистера Хитклифа). Хитклиф похож на меня, он ведь тоже восточный человек (индус или кто?), черствый, трезвый, энергичный и волевой. Да, на самом-то деле я был точно таким, как Хитклиф (жестоким, мстительным, злым, энергичным, упрямым и волевым), но это было от 16-ти до 26-и лет. А теперь я совершенно переродился, мои друзья с детства (Алексеев ленинградский и др.) не верят, что я совсем другой. Клеветник, провокатор, который посадил меня и других двадцать лет назад, теперь работает в Институте востоковедения Академии Наук. Он монгол, летом в 1956 г. ездил в Индию во главе советских буддистов на праздник 2500-летия со дня рождения Будды. Алексеев уговаривал меня целый час, чтобы я не трогал при людях этого негодяя. Но когда он увидел, что я с ним разговариваю как ни в чем не бывало, то сказал: «Великое дело — буддизм, если он может укротить такого человека, как ты». Я, может быть, и теперь не добрый, но знаю, что не жестокий, не мстительный и не злой.

Кэтрин любила сразу двоих, и маленькая хозяйка (героиня одноименного романа Д. Лондона — ред.) — тоже; и та и другая не могли вынести этого двойственного состояния, и обе погибли. Значит, это вредно. Твое положение несколько иное, ты скорее похожа на доктора Джекилля. Ты меня любишь за общность наших духовных интересов, за Юношу, который связал нас, значит, за йогизм, за стремление к совершенствованию.

Если это так, то в тебе происходит борьба двух целей, идущих по двум путям: путь к земному наслаждению, к счастью в этой жизни или путь к подлинному блаженству, к безмятежной нирване через мистицизм йогачаров. Эти два противоположных начала не могут ужиться и процветать в одном человеке, в конце концов одно из них победит, так же как у д-ра Джекилля злое начало (мистер Хайд) взяло верх.

Я так выражаюсь по известной тебе причине, потому что, по своему убеждению, я считаю, что тяготение к земной жизни, к эфемерному (иллюзорному) блаженству есть незнание истинного блаженства, и поэтому это есть зло. Похож ли я на бездарного ксендза? Наверно! Но я хочу, чтобы ты сделала выбор.

С большим удовольствием читаю про обитателей Голубых гор, следующее письмо я посвящу этой книге; очень много у меня есть что указать по поводу тоддов и муллу-курумбов.[163] Я посылаю тебе список шестнадцати книг по йоге на русском языке. Сейчас я их читаю в библиотеке им. Ленина, на полях листа чернилами написаны библиотечные номера. Ната! Перепиши себе этот список, а оригинал пришли мне в следующем письме, ибо эти данные мне нужны. Постарайся достать себе абонемент в Вильнюсскую городскую библиотеку или в библиотеку университета; там, возможно, найдешь эти книги, наверно, они там есть. Если нет, то уж придется мне писать опять бесконечные письма и по этим книгам.

Ты ведь знаешь, все это я делаю ради тебя. Я не могу отказать тебе ни в чем, если это в моих силах. Книги эти выдаются только в читальный зал, выносить не разрешается. Если в библиотеке АН Дадут мне абонемент, а там найду эти книги, и их мне дадут домой, то буду тебе отправлять бандеролью.

Жду письмо. Целую много-много раз.

Твой Бидия.

P.S. Ната! Чем объяснить твое молчание? Я очень боюсь, не случилось ли чего-нибудь? В чем дело? Пиши ради Бога, что происходит с тобою?

12 апреля 1957 г.

Москва

Наташенька, моя хорошая!

Сегодня получил твое письмо от 8 апреля, написанное в Вильнюсе. Вздохнул облегченно, потому что в мою голову уже подкрались страшные предположения: думал, что ты или заболела, или с тобою произошел несчастный случай, или вышла замуж. И то, и другое, и третье для меня представляется невыносимым. Я уже доставал деньги, чтобы съездить в Вильнюс и в Тракай. Спасибо, моя хорошая, моя радость. Теперь чувствую, будто бы свалил с плеч целую тонну груза. Откровенно говоря, я доволен тем, что ты возвращаешься вновь в Тракай, люби свое озеро и лес, я постараюсь приехать летом к тебе.

Как писал раньше, тракайская жизнь дает тебе очень многое, это ты поймешь потом: во-первых, ты привыкаешь к самостоятельной жизни, вдалеке от теплых крыльев мамы и В. Э.; во-вторых, не будешь на работе чувствовать себя подчиненной и угнетенной, в-третьих, научишься самостоятельному администрированию. Все это укрепляет в человеке свободу воли, которая необходима для сосредоточения (созерцания). Конечно, мне неприятно, оттого что ты огорчаешься. Все, что неприятно тебе, неприятно и мне. За это время я написал два письма в Тракай и послал одну бандероль с клипсами и бусами, отправил одно письмо в Вильнюс, куда вложил список книг по йоге. Эти книги тебе необходимы, ибо нет других источников Хотя все они написаны специалистами, все-таки чувствуется, что авторы этих книг не йоги. Если Рамачарака — йог, то он сознательно обходит ключевые мантры. Странное дело, совершенно точно проверено вековой практикой, что результат достижения духовного могущества йога зависит от силы, совершенства учителя, посвящающего ищущего. Ты можешь подойти в разное время к двум разным учителям и получишь от них посвящение в тайны разных дандари,[164] они оба одинаково разъясняют способы созерцания и одинаково открывают ключевые мантры. Но начнешь созерцать, увидишь, что практика от одного учителя идет гораздо быстрее, т. е. ты достигаешь быстрее совершенства, чем по учению другого. Почему это так? Потому что посвящение, полученное непосредственно из уст учителя, зависит от степени йогического совершенства самого учителя (йога). Будда прямо говорит: «Учитель, посвящая тебя, о, Ананда, в тайные учения йогачаров, передает тебе духовную силу, поэтому результат созерцания зависит от силы духовного могущества учителя. А созерцать по книгам без посвящения так же нелепо, как нелепо строить каменный дворец не на почве, а на облаках небес» («Лалитавистара», XVI).

Таким образом, между учителем и учеником во время посвящения происходит нечто мистическое, чего не бывает между учителями и учениками в обычных школах; при посвящении присутствует обязательно множество невидимых духов, небесных дев и дакиней, и т. д. Вот по этой причине йоги ставят своего учителя на одну доску с самим Богом. Будда говорит: «Солнечные лучи, как бы горячи не были, а без выпуклой линзы не дадут огня, точно также мое учение, как бы сильно не было, без учителя не дает никакого плода» («Лама-шодбо», с. 125).[165] Значит, выходит, что учитель (йог) во время посвящения ученику вкладывает определенную дозу своей мистической силы, а эта доза зависит от степени мистической силы самого учителя, этим и отличается йоговская мистика от обычных эмпирических наук.

В эти дни в Москве гастролирует артист Ленинградской эстрады — некий Михаил Куни. Он дает телепатические сеансы и другие номера. В афишах и в «Вечерней Москве» пишут о том, что показывает Михаил Куни, но это не имеет ничего общего с иллюзией или обыкновенным фокусом, он разгадывает мысли людей, точно отгадывает отдельные слова, задуманные человеком, на страницах книг и т. д. У скептика, сидящего в зале, под влиянием непогрешимого действия М. Куни исчезает скепсис. Таким образом, он лишний раз доказывает, как много тайн содержит человеческий мозг. По рассказам людей, которые посетили этого М. Куни, он делает почти то же самое, что и Оскар Лаутензак. Выступает он в Доме Красной Армии и в московской «Эстраде» (пл. Маяковского). Очень-очень жаль, что этого не было, когда ты была в Москве. Мы могли бы сходить. М. А. и Наталия Моисеевна собираются. Это действительно интересно; может быть, он возбудит интерес к парапсихологии в Советском Союзе.

В Москве большой переполох. В связи с хрущевскими тезисами на февральском пленуме ЦК объединяются многие министерства и выезжают из Москвы, также очень многие учебные заведения (институты) и научные институты тоже выезжают. Есть предложение кавказских писателей, чтобы Институт востоковедения Академии Наук из Москвы перебросить или на Кавказ, или в Среднюю Азию. Насчет ленинградского филиала нет разговора, ибо он тесно связан с восточным факультетом ЛГУ. Но они ведь могут открыть восточные факультеты при Тифлисском, Ереванском или при Ташкентском, Ашхабадском университетах, так что это тоже не тормоз для тех, кто заинтересован в переброске института. Большая паника среди научных работников Института востоковедения. Многие научные сотрудники (старики), которые прижились в Москве, имеют квартиры и семьи, уже хотят уйти на пенсию.

А со мною лично в эти дни произошли большие неприятности, окончательный результат будет известен завтра, т. е. 13 апреля. Пока я не решаюсь тебе писать, напишу на днях, когда все это пройдет и когда я успокоюсь более или менее. Сегодня М. А. вызывают в милицию из-за меня. Мне жить пока негде. Да еще твое молчание меня доводит до отчаяния. Все мои неприятности, связанные с материальными условиями, все вместе взятое, вплоть до моего ареста (если это случится когда-нибудь), не представляют ничего особенного для меня по сравнению с тем, что ты могла заболеть и т. д. В эти дни мое безвыходное положение меня не тревожило так, как твое молчание. Как я рад, что ты, мой ангел, моя радость, написала мне письмо.

Книга, которую я уже заканчиваю читать, видимо, принадлежит перу Елены Блаватской и называется «В дебрях Индостана». Там ведь описываются не только жители Голубых гор, но и вообще Индия. Страшные жители Голубых гор, особенно карлики племени муллу-курумбов, связаны, несомненно, с черной магией. Это ужасное учение, где человек достигает духовной силы посредством несовершенных (злых) духов и имеет с ними контакт.

Черная магия процветала еще до прихода Будды. Буддийская йога была создана на почве борьбы с черной магией и со всеми черными духами — с Махешварой (главный из них), с ракшасами, якшами, оракулами, тиранами и многими другими. Существуют биографии 84-х индийских (буддийских) йогов, где описывается жизнь и деятельность этих йогов, пути их созерцания, чувства, испытанные ими во время трансов (самадхи), и т. д. Я читал о них на монгольском языке (перевод с санскрита) в двенадцать лет, потом — уже взрослым. В этих биографиях описывается постоянная борьба этих йогов с черными духами. И это учение проникло впоследствии (около VIII в. н. э.) в Тибет, из Тибета — в Монголию, Китай, Корею и Японию. До последнего времени некоторые монгольские священники (ламы) обладали знаниями черной магии и умерщвляли тех, кого ненавидели; заболевшего от этого колдовства могли вылечить только те, которые находились на пути к йоге. После разоблачения эти ламы (монахи) выгонялись из монастыря как нарушители законов Будды.

В этой книге на с. 145 рассказывается о хука-мелла, или «самодвижущейся палке», благодаря которой колдун Махидхар отыскал украденные вещи брамина. Эти способы отыскивания украденных или потерянных вещей существовали, например, в Монголии еще до 1926 года.

Я сам видел, как отыскивались вещи этой палкой. Действительно, мой родственник — юноша лет восемнадцати, взявшись за эту палку (в Монголии применяют стрелу из лука), почувствовал, что им овладела какая-то особая сила. Он пустился бежать и по дороге старался освободить свою руку от стрелы, но тщетно, ибо стрела приросла к его руке и тащила его. Тысячи подобных случаев можно видеть на Востоке. Правильно говорит автор этой книги, что «приглашаем неверующих в Индию, особенно в Мадрасское президентство, на Голубые горы». Пусть они поживут там несколько месяцев и познакомятся с «загадочными племенами» нильгири, а главное — с муллу-курумбами.

Этика

(.Продолжение)

Так вот, буддизм проповедует аскетизм, поскольку он проповедует сожжение всего дурного в сердце. «Кроме того, аскетический искус Будды имеет в виду арену внутренней жизни духа, а не внешние судьбы тела. Будда фактически допускает заботу о теле, хотя и не допускает привязанности к нему. „Ты был когда-нибудь ранен стрелой в сражении?" — „Да, был". „А ты смазывал свою рану мазями, лил на нее масло, перевязывал ее куском тонкой материи?" — „Да". „Любил ли ты свою рану?" — „Нет". „Точно также и аскеты не любят своего тела; но, не будучи к нему привязаны, они пользуются им для того, чтобы совершенствоваться в религиозной жизни"» (Milinda, p. 73).[166]

«Будда даже разрешил бхикшу (ученику-аскету) прилично одеваться, хорошо (нормально) питаться, иметь жилище и пользоваться медицинской помощью. Он знал, что телесное мучение вредно для силы духа, столь необходимой для понимания философских истин. Будда облагородил аскетизм, проводя различие между подлинным и Ложным аскетизмом. Он осуждал нездоровые крайности некоторых безобразных типов аскетизма. Нож, если его схватить за лезвие, ранит руку. Ложный аскетизм некоторых индийских школ принижает людей. Для Будды аскетизм означает не разрыв жизненных уз, а искоренение эгоизма.

Аскет — не тот, кто умерщвляет тело, а тот, кто очищает душу. Аскетизм есть только отрыв от вещей, отвлекающих в сторону наши Желания „от забот мира и обманчивости богатств и стремления к обладанию другими вещами". В упанишадах Начикетас[167] с величайшим презрением отказывается от преходящих удовольствий мира, страстно желая познать Брахмана, живущего по ту сторону смерти, таящегося в глубинах. Отречение необходимо для всякой здоровой жизни. Когда монахиня Гаутами попросила Будду рассказать ей о сущности дхармы, Будда сказал: „Если в отношении какого бы то ни было учения ты уверена, что оно ведет к страсти, а не к миру, к гордости, а не к смирению, к желанию многого, а не к желанию малого, к любви к обществу, а не к любви к уединению, к праздности, а не к серьезному стремлению, к духу, который трудно успокоить, а не к духу, который легко успокоить, — то, о, Гаутами, это учение не есть дхарма"» (Dahlke. Buddlhist Essays, p. 215).[168]

Пока, желаю тебе всяких благ. Целую тебя, моя богиня, моя радость.

Твой Биди.

P.S. От Алексеева опять получил открытку, где обещает на днях выяснить обстановку. Пишет бодро и просит не терять надежду.

14 апреля 1957 г.

Москва

Моя милая, бесценная Наташа!

Сегодня получил твое письмо из Тракая. Спасибо. Я очень рад, что тебе понравились клипсы и бусы, а книги послал как подарок, с одной стороны, и как ширму для клипсов — с другой. «Критику чистого разума» Канта посмотри сама и передай потом В. Э.

Насчет сна, описанного тобою в том письме, я забыл упомянуть. По нему ясно видно, что ты связана с буддизмом (Буддой) крепкими узами. Он избавил тебя от всяких неприятностей (блохи) и впредь будет постоянно избавлять тебя от плохого. Неизвестно, какой был бы результат, если бы ты была принята на работу в архив. Видимо, он просит тебя, чтобы ты вступила на путь совершенствования.

Я тоже недавно видел сон: мой Учитель пришел ко мне в образе Будды, его лицо становилось то лицом Будды, то его собственным лицом. Я сидел как будто бы у подножия какой-то скалы, а передо мною — пропасть. Я весь съежился и боялся пошевелиться, положение было безвыходное. В это время какой-то яркий луч озарил меня, и я увидел, что этот свет идет от карманного фонарика, который держит мой Учитель и он же — Будда. Он обращается ко мне: «Что ты, сын мой, сидишь здесь, зачем?» Я отвечаю: «Сижу и думаю, как мне перебраться через эту яму». Тогда он лучами фонаря проводит вдоль пропасти, и в темноте эти лучи находят белый горбатый мостик через эту пропасть. Я подумал: ведь такой же мостик был в Екатерининском парке в Царском Селе. И обрадованный прохожу по этому мосту. На другой стороне Учитель и он же — Будда встречает и спрашивает: «Куда ты шел, сын мой?» Я говорю: «Мне же надо или в Москву, или в Ленинград, там ведь письмо от моей Наташи». Он отвечает: «Тебе сейчас нельзя ни в Москву, ни в Ленинград, там остались только те, которые присуждены к гибели. А Наташа твоя никуда не денется, и ты ее увидишь после пожара». И Учитель (Будда) поднимает левую руку и держит параллельно плечу, делая из себя букву «Г», и приказывает мне смотреть под руку. Я смотрю и вижу: земля охвачена пламенем, страшные языки огня окутывают многоэтажные каменные дома, все горит и рушится. Среди зарева пожара и пламени я вижу здание МГУ, кинотеатр «Ударник» (в Москве) и вершину Спасской башни Кремля. Немного севернее от этого пожарища вижу другой грандиозный узел огня, там среди пламени осветились купола Исаакиевского собора, американские горки в зоопарке (Ленинграда). Вот выплывает охваченный пламенем «Медный всадник» — памятник Петру I. Среди пламени оказалось лицо профессора Алексеева (моего друга), перекошенное от испуга и боли. Один только раз он вынырнул, потом снова погрузился в пламя и больше не показался. Учитель говорит: «Сын мой, тебе туда нельзя, ты должен жить для других». И тут я проснулся.

Что это значит, я пока объяснить себе не могу. Когда так затягивается с работой, начинаю думать: может, мне нельзя быть в этих городах. Как ты, Ната, думаешь?

Я жду твое фото, снятое у фотографа, это мне принесет огромную радость. Я ведь, как мне кажется, круглые сутки думаю о тебе, даже не знаю минуты, когда не думаю. В последнее время меня преследует болезненное желание увидеть тебя хотя бы на один миг. Этого я не чувствовал раньше. Может, твое новое фото успокоит меня от этого, пока для меня неосуществимого желания. От земли, или сансары, я не жду радости, мне кажется, если еще раз увижу тебя, ты — моя радость, моя надежда, я успокоюсь окончательно. И считаю, что это будет для меня самым большим и радостным явлением в моей земной Жизни. Я думал, что, живя в разлуке с тобою, постепенно буду успокаиваться, моя любовная страсть к тебе начнет остывать. Но, однако, не тут-то было: как я заметил, пламя любви разгорается все больше и больше...

По поводу ключевой мантры. Ты спрашиваешь: «Вот ты, например, посвященный, но не знаешь ключевой мантры для достижения тех способностей, о которых ты прочел в тех тибетских книгах. Значит, и посвящения мало? А что же представляет собой ключевая мантра созерцания Ваджрасаттвы?» Я имею посвящения к следующим дандари (тантрам — ред.): Ямандаги, Тары, Ваджрасаттвы, Дамциг-Доржи, Авалокитешвары. И ко всем этим посвящениям имею ключевые мантры, а иначе посвящения не бывает.

Когда я дал тебе Ваджрасаттву, я дал тебе его ключевую мантру (самая большая мантра: ОМ БАЗАР САДА САМАЯ, МАНУ БАЛАЯ и т. д.) и не только ключевую мантру, но старался или, вернее, передал тебе всю свою мистическую силу. Это я делал разными способами, ты должна была (мне кажется) понять это. Возможно, ты думала, что меня охватила безумная животная страсть, и эту страсть я возбуждаю в тебе. Прежде всего, у йогов не должно быть сомнения. Если сомнения начинаются, то уже ничего не выйдет. Если ты безраздельно поверишь, что получила от меня все, что полагается для достижения йоги, то можешь созерцать Ваджрасаттву и добьешься духовного могущества.

Тантр очень много за пределами указанных мною пяти тантр. Так просто читать их не имеет смысла (кроме теоретического знания). Никакого результата не будет. Я тебе буду писать все, что читал и читаю в этих тибетских и в тех русских книгах. Поскольку ты имеешь посвящение Ваджрасаттвы, то тебе необходимо знать теорию этого тайного учения.

Я пишу, что нет у меня условий для серьезной работы — сосредоточения. Это вполне естественно. Ведь здесь огромное значение имеет душевное равновесие. Мое положение — постоянное беспокойство за завтрашний день, неопределенность насчет устройства на работу — постоянно мешает сосредоточиться. Вот в каком смысле я это говорю. Если устроюсь, я буду знать точно, что мне легко будет сосредоточиваться систематически, каждый день. Насчет твоего посвящения через П. не может быть теперь и речи. Эти указанные пять тантр я могу тебе дать. Кроме того, можно найти людей (учителей), когда будет в этом необходимость. Сейчас ты имеешь посвящение Ваджрасаттвы и в этом не сомневайся.

Насчет моего настроения: в связи с проклятым, никому не нужным фестивалем в Москве проводится кампания по высылке всех тех, кто не прописан. Об этом я знал еще в начале марта. Сказали мне, что кого найдут непрописанным, сразу берут под винтовку (под стражу) и высылают в Сибирь, поэтому я ждал каждый день прихода милиции и поэтому не спал, по сути дела. Каждый стук в дверь и разговор под окном волновали мои нервы, я вздрагивал, соскакивал среди ночи с кровати. Нечто ужасное я уже переживал. Наконец кончилось это тем, что 11 апреля, когда я проявлял фотографии с В. П., явился к нам капитан милиции и заявил В. П., что раз есть гость, то нужно проверить документы. Он составил протокол на М. А. и от меня взял подписку о выезде в течение 72-х часов или прописке за это время. Я пробовал временно прописаться, до 13 апреля. Но, увы, бесполезно. Теперь я живу между небом и землею. В общем, дело обстоит плохо.

Сегодня 14 апреля. Я посылаю в Ленинград мою научную работу, написанную в эти дни. Ее оценили очень хорошо в Институте востоковедения АН в Москве; напечатана она на машинке, получилось около 25 страниц. Эту работу вдруг потребовал в Ленинград академик И. А. Орбели. Одним словом, я посылаю туда сегодня же. И с этого дня я переселяюсь к профессору Познякову под Москву (40 км) и там я буду ждать результата или вызов из Ленинграда. Так обстоят мои дела.

Этика

{Продолжение)

Относительно аскетизма. Мы говорили, что размышление в одиночестве рекомендовалось как средство воспитания духовного спокойствия и отказа от привязанности к вещам. «Для буддизма невозможно отказаться от связи с прошлым. С самых ранних, ведийских, времен в Индии существовали аскетические направления, проповедовавшие отказ от жизненных обязанностей и свободное скитание по земле. Мы видели в упанишадах, что, стремясь к высшему, „некоторые отказываются от желания иметь детей, от борьбы за богатство, от стремления к мирским благам и уходят нищенствовать". Брахманские законы признавали право таких людей отказаться от обязанностей в жизни и соблюдать обряды. Идеальный человек в Индии, перед которым склоняются государь и крестьянин, — это аскет, бродящий с чашкой для милостыни в руках по улицам и дорогам, от Дома к дому, не произнося ни слова и не высказывая какой-либо просьбы. Якоб сказал о нищих: „Из законов, предписывающих уважать их, видно, что они, несомненно, имели признанный статус уже около VIII в. до н. э." Буддийские бхикшу — это нищие, живущие милостынею, давшие обет бедности и посвятившие себя распространению проповеди Будды.

Конечно, Будда не ждал, что все люди станут аскетами. Он делил людей на два класса. На тех, кто еще привязан к миру и к мирской жизни, — упасаков, и на тех, кто благодаря самоумерщвлению освободились от мирской жизни, — шраманов, аскетов. Несмотря на все свое уважение к мирским добродетелям, Будда полагал, что выполнение мирских обязанностей не помогает непосредственно спасению. „Полна превратностей домашняя жизнь, путь, оскверненный страстью; свободна, как воздух, жизнь того, кто отказался от всех мирских вещей. Как трудно для человека, который живет дома, жить более высокой жизнью во всей ее полноте, во всей ее чистоте, во всем ее светлом совершенстве! Итак, отрежу-ка я свои волосы и бороду, облекусь в одежды оранжевого цвета, уйду от домашней жизни и стану бездомным!" (Tevijja Sutta). Однако в этом вопросе буддизм непоследователен (ранний буддизм), ибо, согласно „Маджджхиме никайе", человек может достигнуть нирваны, не будучи монахом. Хотя Будда осуждал болезненную аскетическую практику, мы с удивлением находим, что искус, требуемый от буддийских монахов, в ряде случаев более суров, чем все то, о чем говорится в брахманских текстах. Хотя теоретически Будда признает возможность достижения спасения без сурового аскетизма, на практике, по его мнению, он необходим почти всем.

Сангха — это буддийское братство, в которое вступают ученики, решившие вести совершенную жизнь. Это религиозный орден, в члены которого принимают после ряда обетов и заявлений о принятии основных положений веры. Он открыт для всех без исключения».[169]

Будда сначала неблагоприятно относился к женщинам, потом равно ко всем.

(Продолжение следует.)

Пиши, моя Наташенька, моя радость, ведь твое письмо — единственная опора, которая поддерживает меня. Желаю тебе всех благ. Целую тысячи раз. Всегда твой Биди. Жду фото.

17 апреля 1957 г.

Москва

Милая моя Наташенька!

Я живу в Москве на птичьих правах. С 13 апреля не захожу к М. А., ночую, где придется. Но постоянно держу с ними телефонную связь. Что мне нужно: книги и письма, одежду мне выносит В. П. в условленное место. Днем сижу в библиотеке им. Ленина. Иногда приходится спать на улице и, как на зло, в Москве в эти дни стоит очень холодная погода. По ночам по всем улицам шныряют патрули (милиция), одним словом, невесело; невыносимо хочется спать и отдохнуть с вытянутыми ногами.

Я ведь от сансары не жду ничего хорошего.

На днях получил письмо от Алексеева (из Ленинграда), где он просит еще немного подождать до формального устройства. Поэтому передо мною стоит вопрос, где дожидаться окончательного ответа из Ленинграда. Есть четыре таких места: 1) поехать в Ленинград и ждать там; 2) ехать в Нахабино (в 40 км от Москвы) к Познякову и там ждать; 3) поехать в Вильнюс — к В. Э. и к тебе; 4) поехать домой, т. е. на родину, к матери. На все эти поездки есть деньги, ибо меня выручают друзья: М. А., В. П. и др., да и сам заработал. Но если ехать к вам, то нужно рассчитывать на две недели. Ехать в Ленинград — эта поездка тоже имеет свои недостатки.

Поэтому прошу тебя ответить мне срочно, можешь позвонить по телефону М. А.: БЗ-43-64.

Ответь мне обязательно. Твое слово для меня закон.

Пиши письма на старый адрес.

Целую тебя горячо-горячо; не огорчайся, моя добрая и хорошая Наташенька.

Твой всегда Биди.

24 (?) апреля 1957 г.

Москва

Наташенька!

Я не успел выписать ни одной строки из этих книг.[170] Чтобы не нарушить традицию, выписываю из «Путей достижения индийских йогов» Рамачараки, с. 218 — 219:

«Бурная энергия ума должна быть подчинена, чтобы стать пассивным каналом для передачи истины. Метод йоги дает указания, как сделать более тонким и улучшить зеркало, содержа его в чистоте и устраняя все, что свойственно индивидуальному. Только посредством такой дисциплины мы можем подняться до вершины строгой объективности, с которой одаренные души мира видят и отдельные видения... Когда ограниченности эмпирического (земного) существования преодолеваются, универсальная жизнь становится более интенсивной, и мы достигаем обогащения себя и возвышения нашей личности. Тогда личность вбирает в себя любой опыт.

Метод йоги настаивает на том, что следует побороть ложный внешний подход, прежде чем истинная внутренняя идея создаст возможность жизни и проявления. Для того чтобы обрести вечную жизнь, мы прежде всего должны прекратить жить в мире теней Система йоги требует от нас пройти курс умственной и духовной дисциплины.

В пайпах Питаллада отсылает шесть ищущих Бога на второй год искуса, приказывая: „Идите и проведите еще год в безбрачии (брахмачарья), в аскетизме и в любви к благословенной вере".

Безбрачная жизнь, когда ученик не имеет семейных привязанностей, смущающих его дух, поможет ему сосредоточить все внимание на его трудах. Раскаяние дает ему духовный покой и устранит беспокойство духа, которое так сильно препятствует познанию. Шраддха, или вера, необходима для всех дел. Сущность философии йоги, как и всякого мистического учения, заключается в настаивании на возможности непосредственного общения с божественным сознанием путем возвышения человека до уровня выше его нормального. Чтобы достичь свободы, мы должны контролировать свой ум, свое чувство, которое приковывает нас к внешним вещам и превращает нас в рабов. Будучи жертвами внешних объектов (любви, власти, богатства и пр.), мы не достигнем удовлетворения».

Вот примерно так рассуждается везде.

Пока. В следующий раз напишу больше. Целую тебя, моя йогиня.

Твой Биди.

24 апреля 1957 г.

Москва

Дорогая, милая моя Наташенька!

Дня три я не был в Москве, ибо было много хлопот на новом месте. Вот приехал сегодня, В. П. вынес мне два твоих письма. Спасибо за письма и за фото, ты здесь вышла очень хорошо. Место, где я теперь живу, называется Нахабино, находится в сорока километрах от Москвы, имеет 25 тыс. жителей. Между Москвой и Нахабиным ходят поезда (электрички) через каждые 15 — 20 минут. Это необходимо, ибо около 80 % жителей работают в Москве; билет в один конец стоит 2 руб. 50 копеек.

П. (Н. С. Позняков — ред.) переходит в свою комнату, которая была у него до ареста, я остаюсь один в этой комнате. Комната 9 м². Но долго жить здесь не думаю, пока жду ответ от Алексеева. Если скажет, что будет затягиваться мое устройство на полтора-два месяца, то по твоему совету уеду в Монголию. Если трудоустройство в Ленинграде решится быстро, то поеду туда. Московский институт меня не устраивает только потому, что я не имею прописки. Есть постановление Моссовета от 8/Ш-57 г.: непрописанных не принимать ни на какие работы.

М. А. и В. П. проявляют по отношению ко мне родительскую заботу. Дали мне постель и каждый раз, как прихожу, М. А. заворачивает всякой еды на два-три дня, и поэтому съестное покупать мне не приходится. Я буду им благодарен всю жизнь. Сегодня утром, когда я ехал в Москву, у меня было отвратительное настроение, а когда прочитал твои письма, душа моя наполнилась радостью.

Дня два назад мне снился сон: я шел по лесной тропинке и вдруг на дороге нахожу золотую монету с изображением Александра Македонского. Он изображен в профиль, кудрявые волосы зачесаны назад и между волос виднеются маленькие два рога. Этот портрет постепенно становится выпуклым, наконец оживает и поворачивается ко мне. Я все еще держу монету в руке. Но вот он вылезает из рамки монеты и становится передо мною во всем своем величии, как великий император. И спрашивает: «Знаешь ли ты, кто я такой?» Я отвечаю: «Ты ведь Александр Македонский». Он: «Точно так. Я — властелин мира, судьба человечества зависит от меня, что я захочу сделать в этом мире, то и будет. Я — хозяин сансары, а вот Будда — хозяин нирваны. И мы с ним находимся в постоянном поединке». Потом он садится на пень, хватается за голову и вдруг, резко повернувшись ко мне, говорит: «Если бы среди людей было поменьше таких, как ты, мои дела пошли бы значительно лучше». Я спрашиваю: «Чем же я тебе мешаю?» Он улыбается и говорит: «Ты мешаешь мне всем. Ты не только сам стоишь на пути этой проклятой нирваны, но тянешь туда и других».

Он кладет мне на левое плечо правую руку, от этой руки идет зловоние, запах разложившегося трупа, и говорит: «Давай, Биди, Договоримся». Я спрашиваю: «О чем?» Он: «Мой друг, откажись от нирваны, ты тогда будешь иметь все, что пожелаешь. Ведь вспомни: разве за всю свою жизнь ты имел настоящее счастье? Нет! А теперь будешь иметь все, что пожелаешь: власть, славу, женщин и богатство». Я сбрасываю его руку с плеча и отвергаю его предложение. Он из-под шелковой накидки вынимает круглое зеркало (то самое, что стояло на моем столе) и в нем я вижу тебя (Наташу). Он скалит Зубы и говорит: «Наташа тоже будет твоей, но только если ты откажешься от нирваны». Я говорю: «Без этого убеждения я жить не могу. Наташа мне нужна для совершенствования, а не для наслаждения на земле». Он заливается страшным хохотом и говорит: «Запомни, что ты вступаешь сознательно в борьбу с сатаной, и тебе не будет счастья нигде и никогда. А Наташа — она моя, ей нужны земные вещи, и за тобой она не пойдет!»

Мне становится дурно. Вдруг он бросается к моим ногам и делается маленьким карликом; обнимает мои ноги, со слезами на глазах просит меня: «Биди, прошу тебя, ты не видел ничего хорошего в жизни, попробуй счастья на земле. Власть тебе не нужна? Богатство тебе не нужно? Так, наконец, наслаждайся любовью, страстью земною, возьми ее, Наташу, хотя бы на две недели, потом, если узнаешь, что это плохо, всегда успеешь уйти». Снова он показывает мне круглое зеркало, там — ты: смотришь на меня, улыбаешься и манишь меня пальцем. Я кричу в отчаянии: «Наташа! Ты в руках сатаны' Понимаешь, что ты во власти демона? Берегись, моя родная!» Ты отвечаешь: «Биди, мой дорогой, не могу ничего сделать. Я пойду с ним и приду скоро. Я тоже хочу видеть настоящее блаженство этого мира. Прости меня, Биди!»

Карлик, продолжая валяться у моих ног, просит: «Биди! Последняя и единственная просьба: отпусти Наташу». И ты (Наташа) тоже повторяешь за ним: «Отпусти меня на короткое время». Я говорю: «Ведь, в конце концов, я же ее не держу, и у каждого человека есть своя воля, зачем вы спрашиваете у меня разрешение? Путь к нирване не есть путь насильственный». Карлик отвечает: «Я хочу, чтобы она безраздельно принадлежала мне, а ее душа принадлежит тебе» Я смотрю на тебя и вижу, что ты плачешь кровавыми слезами, я охвачен неудержимой жалостью к тебе, собираюсь отказаться от идеи совершенствовать тебя. Но не успел разинуть рот, как на тебе появилась полоса света, на конце которого верхом на огромном льве сидит мой Учитель, машет на меня китайским веером и говорит: «Сын мой, ты не разочаровался ли в Учителе, в Боге, в учении Будды??? Будь стойким, не поддавайся на соблазн сатаны; он всегда становится поперек дороги, если видит, что кого-то ты ведешь к нирване».

Карлик исчез, и исчезла ты. Но на этом месте остался один говорящий череп, он говорит: «Запомни, пока не оставишь в покое Наташу, тебе не будет счастья на земле, тебя не пропишут ни в Москве, ни в Ленинграде; только в союзе со мною ты обеспечишь себе земную жизнь». Я отвечаю: «Я готов страдать всю жизнь, но Наташа пойдет по пути совершенствования и она будет йогиней».

Вдруг разразился страшный гром и засверкали молнии. И я вижу, как огненный зигзаг молнии проник в говорящий череп, и исчезло все.

Природа преобразилась так, что кругом выросли девственные леса и поля все в цветах. Я, поднимая лицо к нему, вижу Учителя. Он говорит: «Попадаться (хоть) на один час в руки сатаны означает страдать тысячи лет в аду». Я спрашиваю: «Как же быть с Наташей?» Он показывает направо, я смотрю туда и вижу, что ты в коротеньком ситцевом платье с красивой куклой в руках собираешь грибы. Я подхожу к тебе, ты говоришь, что собираешься варить обед кукле. И демонстрируешь куклу, якобы привезенную мамой то ли из Парижа, то ли из Лиона; она разговаривает и моргает глазами. И говоришь мне: «Я снова маленькая, больше не буду влюбляться ни в кого и пойду с тобою куда угодно». И бросаешься мне на шею.

Этот сон я видел с перерывами, т. е. дважды просыпался, засыпал и снова продолжал видеть тот же сон.

Странно, что это означает?

Теперь становится понятным, почему мне так упорно не везет в этом мире. То, что тебе не повезло с устройством в Вильнюсе (в архиве) тоже, возможно, виноват сатана; на Востоке его называют Якша, Равана и т. д.

После этого сна через два дня получаю твои письма, где написано: «Во мне нет раздвоения. Просто я ищу полноту жизни... Ты пишешь: надо выбирать, но я хочу и то, и другое. Я вечно буду жить и тем, и другим, т. е. земным и неземным... Чтобы разочароваться в чем-либо, надо сначала познать все. Вот Будде не помешала жена, так как он ушел от нее». Ты во сне тоже вместе с карликом (Александром Македонским) повторяла: «Не могу ничего поделать. Я пойду с ним и приду скоро. Я тоже хочу видеть настоящее блаженство этого мира». Ты не сердись на меня, мой долг сказать тебе, что жить вечно тем и другим, т. е. земным и неземным, нельзя. Так не бывает. Ты берешь в пример Будду. Это неподходящий пример: во-первых, Будда не жил вечно тем и другим, ибо это невозможно; во-вторых, Будда ушел от мира в тот же час, как узнал, что всякое земное наслаждение есть мука, а мы с тобою говорим об этом уже с октября 1956 года. А с Буддой об этом говорил учитель Бадма-Гоша в течение двух дней и двух ночей; этого было достаточно, чтобы Будда ушел из дому. До этого он совершенно не знал ничего и жил как принц.

Еще более разительный пример с йогом Санжей-Жином, кашмирским принцем: он в возрасте 26 лет устроил свадьбу, т. е. женился на дочери махараджи, он ее очень любил. Гости, приглашенные на свадьбу, были в полном сборе, когда принц повстречал странствующего монаха (нищего) в своем собственном саду; полдня они провели в этом саду, а монах этот оказался знаменитым философом и йогом Нагарджуной. Вечером гости и невеста в свадебном наряде сели за стол, а принца не оказалось в зале. Когда все-таки принц появился, он объявил, что свадьбы не будет, ибо он идет в горы созерцать. И тут же начали действовать на него разными способами сатана (демон) и несовершенные люди. Но принца остановить было невозможно.

Как говорится в его биографии: Нагарджуна мог прийти к нему и после свадьбы, но он пришел именно накануне, чтобы помешать этой свадьбе, чтобы его не искусила змея половой страсти. В данном случае воля принца Санжей-Жина была слабее воли Будды, ибо к Будде учитель Бадма-Гоша явился значительно позже его женитьбы. Но опять-таки Будде пришлось одолеть бесконечное множество препятствий, поставленных на его пути сатаной. А принц Санжей-Жин сходится со своей нареченной невестой через несколько лет уже не на основе половой любви, а берет ее как юм.

Запомни, не к каждому приходят сами учителя: Нагарджуна, Бадма-Гоша и др. А приходят только к тем, кому по карме надлежит совершенствоваться. Твой учитель не Нагарджуна, не Бадма-Гоша, а только Биди; он, может быть, тоже пришел неслучайно. Если ты сколько-нибудь придавала значение христианскому учению как православная, то вспомни, как Христа искушал сатана, обещал ему все земные блага. Если бы Христос поддался бы его соблазну, уж наверняка не было бы на свете христианской религии.

Принцип созерцания есть принцип ухода от материального мира, ломать этот принцип так же невозможно, как невозможно из дважды два — четыре сделать пять или семь. Стать на путь йога означает созерцать и совершенствоваться, а совершенствоваться, «любя полноту жизни», невозможно, ибо «полнота жизни» есть рассадник греха.

Еще раз прошу не сердиться на меня, ибо иначе я говорить не могу и не умею. За это ты должна меня простить.

Не смущайся за странную передачу моих мистических сил «через поцелуй»; бывают еще более странные способы передачи, это объясняется тем, что мистика связана с душою или страстью души только другого направления, чем обычно. Для передачи мистической силы почти всегда требуется возбуждение и т. д.

Насчет книг, которые тебя так заинтересовали: я считаю, что даже лучше будет, если я их буду излагать тебе через письма, ибо, читая эти книги, тебе легко попасть в объятия черной магии. Не все, что написано в европейской литературе по этому поводу, приемлемо, необходимо разобраться что к чему. Все, что полезно, я буду тебе писать.

Если на полтора-два месяца уеду на родину, то там найду в десятки раз больше подобной литературы на тибетском и монгольском языках. Получил письмо от сестры, где сказано, что библиотека отца (моего) находится у родных; там сплошная мистика и книги по йоге. Ты ведь знаешь, для тебя я согласен сидеть ночами, чтобы принести хоть немного тебе пользы и удовольствия.

Еще раз спасибо за фото. Я все время смотрю на него и не могу оторваться.

Приезжая в Москву, залезаю в библиотеку им. Ленина и не вылезаю до поздней ночи.

Еще раз прошу не сердиться на меня. Жду у моря погоды, не знаю, что будет.

Целую тебя, моя добрая и хорошая Наташенька.

Твой Биди.

P.S. Ната! Пиши по старому адресу. Я все равно бываю там.

25 апреля 1957 г.

Москва

Здравствуй, моя бесценная Наташа!

Вчера утром В. П. принес мне книгу на немецком языке «Начала индийской философии»[171] и говорит: «Вы отправьте эту книгу В. Э. Наверно, ему будет интересно». Я очень обрадовался и тут же пошел на телеграф и отправил бандеролью. В. П. я давно просил купить книгу по индийской философии, если он встретит таковую где-нибудь. А после обеда пришли письма — твое и В. П. Спасибо, моя хорошая, за сочувствие. Ты напрасно говоришь В. Э. все то, что происходит со мной. Зачем беспокоить людей? Я никогда не говорю всего плохого своим близким, ибо боюсь, что они будут мучиться и переживать, а своим врагам говорю о собственных несчастьях, так как они этому только радуются. Я считаю, что обрадовать их хотя бы таким способом очень хорошо. Так как теперь уже нет моих врагов, то «хвастаться» некому. Но ты у меня стоишь на особом месте, и поэтому я не могу скрывать от тебя ни свои радости, ни свое горе.

Прошу, моя родная, не говори никому всего того, что я пишу тебе. Меня очень тронуло письмо В. Э. и перевод на сто рублей. В. П. и М. А. бесконечно рады и благодарны ему, и я от души благодарю его, но я напишу ему сам письмо. Я согласен с твоими Доводами насчет невозможности моего приезда в Вильнюс. Но ты помнишь, как зимой предлагала мне ехать в Вильнюс, в случае, если туда поедет Алеша. И ты предлагала не так давно, чтобы я приехал в Вильнюс на несколько дней. А теперь опасаешься моей встречи с Ванюшкой. Мне это непонятно. Теперь он, видимо, знает о наших отношениях или уже стал официально твоим мужем? После твоего письма, когда в мою голову пришла мысль о последнем, в глазах Потемнело. Ну, что ж, если это еще не произошло, то произойдет.

Твое замужество должно изменить мою жизнь в диаметрально противоположную сторону. Поэтому я жду этого удара и даже внутренне тороплю, потому что мои нервы, мой организм устал от того и другого, хочу, чтобы скорее пришел этому конец. Начиная со 2 октября 1956 г., моя жизнь имела смысл только тогда, когда ты принадлежала мне и моим убеждениям. Для меня совершенно ясно, что твой уход в замужество, поиск «полноты жизни», означает для меня потерять тебя навсегда как друга (жену), как ищущую Пути.

После того, как я услышу, что ты вышла замуж, если останусь в живых, посвящу себя всецело созерцанию. Тогда мне не нужны ни Ленинград, ни Москва. Мне не потребуется ни одежды, ни еды в таком количестве, как на сегодняшний день. Но только — выбор места; если речь пойдет о территории СССР: или в тюрьме, или на воле. Тюрьма имеет свои положительные стороны, т. е. там я не буду тратить энергии и времени на добывание пищи и одежды. Недостаток единственный — отсутствие литературы. А на воле есть литература (во всяком случае можно найти) и есть возможность писать. Не писать мне трудно, ибо голова заполнена идеями, которые необходимо изложить на бумаге, но зато здесь требуется колоссальное время для доставания еды и примитивного одеяния. Если окажусь на воле, я несомненно буду писать; если не издадут в СССР, а это будет именно так, то буду рукописи отправлять за границу. Для всего этого не требуется мне ни Ленинград, ни Москва. Тогда я буду настоящим отшельником (анахоретом).

Но боюсь, что все это кончится тем, что я отправлюсь в могилу, а ты — в объятия властелина мира. Я буду надеяться, что 2/Х-56 г. был роковым днем для моей земной жизни, но зато он будет лучшим днем для моего неземного существования. Все мои страдания пусть служат искуплением моих грехов и в следующие жизни пусть соединят меня с тобою на путях к нирване. Но проклинаю всех тех, кто мешает тебе совершенствоваться.

Недавно из Монголии прибыла делегация, которая должна отправиться в Рангун на съезд азиатских буддистов за мир, куда попал один знакомый мне йог Дибангара — ученик моего отца; он-то и отыскал меня через М. А. по поручению моей матери. Я полагал, что он умер. Оказалось, что с 1937 по 1954 г. он ушел в лес (на родине) и там созерцал Калачакру. Он был в постоянной связи с родственниками, которые доставляли ему (тайком) пищу из колхоза. А в 1954 г. он был обнаружен охотниками и арестован, передан в руки МГБ. Его подержали три месяца в улан-удэнской тюрьме и отпустили с Богом, а теперь он едет как делегат на рангунский съезд буддистов.

Последние две ночи подряд вижу неотступно Александра Македонского: то он стоит передо мною, то в руке у него отрубленная голова женщины, то моя комната заполнена безголовыми или разрубленными пополам трупами, он всегда стоит в красном плаще и угрожает изгнать меня из мира, если я не откажусь от тебя. Я не собираюсь отступать И так постоянно приходится испытывать словесный поединок с ним. С появлением света в моей комнате он исчезает и вновь появляется, когда исчезает свет. Так до самого утра. Этот дьявол не оставляет меня ни днем, ни ночью. Днем преследует в в