Истоки институционализма

В последние десятилетия растет интерес к институциональной теории вообще и к ее неоинституциональному направлению в особенности. Это можно связать с попытками преодолеть ограниченность ряда предпосылок, характерных для экономики (аксиомы полной рациональности, абсолютной информированности, совершенной конкуренции, установления равновесия лишь посредством ценового механизма и др.), и рассмотреть современные экономические (и не только экономические) процессы комплексно и всесторонне, а также – с необходимостью исследования новых явлений эпохи НТР, когда применение традиционных методов анализа не дает желаемого результата.

Институционализм как научное течение всегда был неортодоксальной экономической теорией и остается ею в настоящее время, кроме неоинституционализма, поглощенного неоклассикой. И хотя институционализм как самостоятельное научное течение возник в Соединенных Штатах Америки, истоки его лежат в теориях, которые были сформулированы европейскими экономистами, также находящимися в оппозиции главенствующей в то время классической школе.

Такими научными течениями были историческая школа и марксистская политическая экономия.

Историки экономической мысли иногда называют Маркса первым институционалистом. В рамках марксизма мы находим традиционные для институционалистов объекты исследования, например, большое значение отводится собственности. «Капиталистический способ присвоения, вытекающий из капиталистического способа производства, а следовательно, и капиталистическая частная собственность есть первое отрицание индивидуальной частной собственности, основанной на собственном труде. Но капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное отрицание. Это – отрицание отрицания. Оно восстанавливает не частную собственность, а индивидуальную собственность на основе достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землей и произведенными самим трудом средствами производства»[1]. Действительно, приведенная цитата подтверждает этот тезис. «Достижения капиталистической эры» в современной терминологии представляют собой систему экономических и социальных институтов, определяющих условия функционирования экономических систем. Но современная экономическая действительность такова, что развитие экономических систем, основанных на рыночном обмене, происходит наряду с глобальным процессом персонификации производительных сил. Этому способствуют как институциональные, так и технологические факторы – развитие рынков, информационных технологий обусловливает развитие процессов индивидуализации присвоения.

Немецкая историческая школа представляет собой одно из главных неортодоксальных (для своего времени) направлений в экономической науке XIX века.

Основные представители. Старая историческая школа: Фридрих Лист (1789–1846), Бруно Гильдебранд (1812 –1878), Вильгельм Рошер (1817–1894), Карл Книс (1921–1898). Новая историческая школа: Густав Шмоллер (1838–1917), Карл Бюхер (1847–1930), Луйо Брентано (1844–1931).

Представителей немецкой исторической школы отличают следующие особенности[2]:

1 Отрицательное отношение к любым попыткам создания универсальной экономической теории, и в частности к классической политической экономии. Каждое национальное хозяйство имеет свои специфические свойства, зачастую не имеющие аналогов, поэтому экономическая наука должна заниматься исследованием специфики конкретных национальных хозяйств. А значит, создание и развитие универсальной экономической теории невозможны.

2 Антикосмополитизм. Представителями немецкой исторической школы подчеркивается роль национальных факторов в хозяйственном развитии («Национальная экономия»).

3 Отрицательное отношение к абстрактно-дедуктивным методам анализа. Главный акцент в экономической науке нужно делать на конкретные историко-экономические исследования.

4 Трактовка народного хозяйства как единого целого, части которого находятся в постоянном взаимодействии между собой, а не как простой суммы отдельных индивидов. Отсюда следует, что «жизнь» такого «целого» управляется особыми законами, отличающимися от законов, которым подчиняется жизнь отдельно взятых субъектов.

5 Отрицательное отношение к концепции экономического человека. Отвергается представление об индивиде как человеке, свободном от воздействия общественных факторов и автономно стремящемся к достижению максимальной личной выгоды. Как отмечал Б. Гильдебранд, «человек, как существо общественное, есть, прежде всего, продукт цивилизации и истории, и... его потребности, его образование и его отношения к вещественным ценностям, равно как и к людям, никогда не остаются одни и те же, и географически и исторически беспрерывно изменяются и развиваются вместе со всей образованностью человечества»[3]. Короче говоря, человек – это культурное существо, ориентированное на общественные ценности.

6 Трактовка хозяйства как одной из частей социальной жизни и необходимость учета разнообразных внеэкономических факторов – этических, психологических и правовых.

7 Понимание хозяйства как эволюционирующей системы, проходящей в своем развитии различные стадии, так как разные стадии развития хозяйства отличаются специфическими, а зачастую и уникальными свойствами.

8 Благосклонное отношение к государственному вмешательству. Такое отношение вызвано, прежде всего, скептицизмом по поводу того, что свободная конкуренция, характерная для рыночной экономики, в состоянии обеспечить гармонию интересов разных хозяйствующих субъектов. Без планомерного воздействия государства на хозяйство «сильнейшие» будут всегда оказываться в выигрыше за счет «слабейших».