Съказание и страсть и похваласвятюю

мученику Бориса и Глеба

Текст 4. Азъ худый, дедомъ своимъ Ярославомъ, благословленымъ, славнымъ, нареченный въ крещении Василий, русьскымь именемь Володимиръ, отцемь взълюбленымь и матерью своею Мьномахы... и хрестьяных людий деля, колико бо сблюдъ по милости своей и по отие молитве от всех бедъ! Седя на санех, помыслих в души своей и похвалих бога, иже мя сихъ дневъ грешнаго допровади. Да дети мои, или инъ кто, слышавъ ею грамотицю, не посмейтеся, но ему же люба детий моих, а приметь е в сердце свое, и не ленитися начнеть, тако же и тружатися.

Первое, бога деля и душа своея, страх имейте божий в сердци своемь и милостыню творя неоскудну, то бо есть начатокъ всякому добру. Аще ли кому не люба грамотиця си, а не поохритаються, но тако се рекуть: на далечи пути, да на санех седя, безлепицю си молвилъ.

Усретоша бо мя слы от братья моея на Волзе, реша: «Потъснися к нам, да выженемъ Ростиславича и волость ихъ отъимем; иже ли не поидеши с нами, то мы собе будем, а ты собе». И рехъ: «Аще вы ся и гневаете, не могу вы я ити, ни креста переступити».

И отрядивъ я, вземъ Псалтырю, в печали разгнухъ я, и то ми ся выня: «Векую печалуеши, душе? Вскую смущаеши мя?» и прочая. И потомь собрах словца си любая, и складохъ по ряду, и написах: Аще вы последняя не люба, а передняя приимайте.

«Вскую печална еси, душе моя? Вскую смущаеши мя? Уповаи на бога, яко исповемся ему». «Не ревнуй лукавнующимъ, ни завиди творящимъ безаконье, зане лукавнующии потребятся, терпящии же господа, — ти обладають землею». — И еще мало. — «И не будеть грешника; взищеть места своего, и не обрящеть. Кротции же наследять земли, насладяться на множьстве мира. Назираеть грешный праведнаго, и поскрегчеть на нь зубы своими; господь же посмеется ему и прозрить, яко придеть день его. Оружья извлекоша грешьници, напряже лукъ свой истреляти нища и убога, заплати правыя сердцемь. Оружье ихъ внидеть в сердця ихъ, и луци ихъ скрушатся. Луче есть праведнику малое, паче богатства грешных многа. Яко мышца грешных скрутится, утвержаеть же праведный господь. Яко се грешници погыбнуть; праведныя же милуя и даеть. Яко благословящии его наследят землю, кленущии же его потребятся. От господа стопы человеку исправятся. Егда ся падеть, и не разбьеться, яко господь подъемлеть руку его. Унъ бех, и сстарехся, и не видехъ праведника оставлена, ни семени его просяще хлеба. Весь день милует и в заимъ даеть праведный, и племя его благословленно будет. Уклонися от зла, створи добре, взищи мира и пожени, и живи в векы века».

Поучение Владимира Мономаха

Текст 5. Не лЪпо ли ны бяшетъ, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повЪстий о пълку ИгоревЪ, Игоря Святославлича? Начатии же ся тъй пЪсни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню. Боянъ бо вЪщий, аще кому хотяше пЪснь творити, то растЪкашется мыслию по древу, сЪрымъ вЪлкомъ по земли, шизымъ орломъ под облакы. Помняшеть бо, рече, първыхъ усобицЪ. Тогда пущашеть10 соколовь на стадо лебедЪй: которыи дотечаше, та преди пЪсньпояше стаоролму Ярославу, храброму Мстиславу, иже зарЪза Редедю предъ пълкы касожьскыми, красному Романови СвятЪславичю. Боянъ же, братие, не 10 соколовъ нЪ стадо лебедЪй пущаше, нъ своя Въщиа пръсты.на живая струны въскладаше; они же сами княземъ славу рокотаху. Слово о полкЬ ИгоревЬ, Игоря сына Святъславля, внука Ольгова

Текст 6. Въструбимъ, яко во златокованыя трубы, в разумъ ума своего и начнемъ бити в сребреныя арганы возвитие мудрости своеа. Въстани слава моя, въстани въ псалтыри и в гуслех. Востану рано, исповемъ ти ся. Да разверзу въ притчах гаданиа моя и провещаю въ языцех славу мою. Сердце бо смысленаго укрепляется въ телеси его красотою и мудростию. Бысть язык мой трость книжника скорописца, и уветлива уста, аки речная быстрость. Сего ради покушахся написати всякъ съуз сердца моего и разбих зле, аки древняя младенца о камень. Но боюся, господине, похулениа твоего на мя. Азъ бо есмь, аки она смоковница проклятая: не имею плода покаянию; имею бо сердце, аки лице безъ очию; и бысть ум мой, аки нощный вран, на нырищи забдех; и расыпася животъ мой, аки ханаонскый царь буестию; и покрыи мя нищета, аки Чермное море фараона.

Се же бе написах, бежа от лица художества моего, аки Агарь рабыни от Сарры, госпожа своея. Но видих, господине, твое добросердие к собе и притекох къ обычней твоей любви. Глаголеть бо въ Писании: просящему у тебе дай, толкущему отверзи, да не лишенъ будеши царствия небеснаго; писано бо есть: возверзи на Господа печаль свою, и той тя препитаеть въ веки.

Азъ бо есмь, княже господине, аки трава блещена, растяще на застении, на ню же ни солнце сиаеть, ни дождь идет; тако и аз всемъ обидим есмь, зане огражен есмь страхом грозы твоеа, яко плодомъ твердым. Но не възри на мя, господине, аки волк на ягня, но зри на мя, аки мати на младенец. Возри на птица небесныа, яко тии ни орють, ни сеють, но уповають на милость Божию; тако и мы, господине, желаем милости твоея. Зане, господине, кому Боголюбиво, а мне горе лютое; кому Бело озеро, а мне черней смолы; кому Лаче озеро, а мне на нем седя плачь горкий; и кому ти есть Новъгород, а мне и углы опадали, зане не процвите часть моя. Друзи же мои и ближнии мои и тии отвръгошася мене, зане не поставих пред ними трепезы многоразличных брашенъ. Мнози бо дружатся со мною, погнетающе руку со мною в солило, а при напасти аки врази обретаются и паки помагающе подразити нози мои; очима бо плачются со мною, а сердцемъ смеют мя ся. Тем же не ими другу веры, не надейся на брата. Не лгалъ бо ми Ростиславъ князь: лепше бы ми смерть, ниже Курское княжение; тако же и мужеви: лепше смерть, ниже продолженъ животъ в нищети. Яко же бо Соломонъ рече: ни богатества ми, ни убожества, Господи, не дай же ми: аще ли буду богатъ — гордость восприиму, аще ли буду убогъ — помышляю на татбу и на разбой, а жены на блядню. Тем же вопию к тобе, одержимъ нищетою: помилуй мя, сыне великаго царя Владимера, да не восплачюся рыдая, аки Адамъ рая; пусти тучю на землю художества моего.

Зане, господине, богат мужь везде знаем есть и на чюжей стране друзи держить; а убогъ во своей ненавидим ходить. Богат возглаголеть — вси молчат и вознесут слово его до облакъ; а убогий возглаголеть — вси на нь кликнуть. Их же ризы светлы, тех речь честна.

Княже мой, господине! Избави мя от нищеты сея, яко серну от тенета, аки птенца от кляпци, яко утя от ногти носимаго ястреба, яко овца от уст лвовъ.

Азъ бо есмь, княже, аки древо при пути: мнозии бо посекають его и на огнь мечють; тако и азъ всеми обидимъ есмь, зане ограженъ есмь страхом грозы твоеа.

Яко же бо олово гинеть часто разливаемо, тако и человекъ, приемля многия беды. Никто же может соли зобати, ни у печали смыслити; всякъ бо человекъ хитрить и мудрить о чюжей беди, а о своей не можеть смыслити. Злато съкрушается огнемъ, а человекъ напастьми; пшеница бо много мучима чистъ хлебъ являеть, а в печали обретаеть человекъ умъ свръшенъ. Молеве, княжи, ризы едять, а печаль – человека; печалну бо мужу засышють кости.

Аще кто в печали человека призрит, какъ студеною водою напоить во знойный день.

Птица бо радуется весни, а младенець матери; весна украшаеть цветы землю, а ты оживляеши вся человекы милостию своею, сироты и вдовици, от велможь погружаемы.

Слово Даниила Заточеника еже написа своему князю Ярославу Володимеровичю.