Конфликтология 23 страница

Марксистская доктрина создавалась во второй половинеXIX в. Однако уже в началеXX в. стало ясно, что социальная структура общества эволюционирует несколько иначе, чем прогнозировал К. Маркс. Вместо того чтобы упрощаться до двух полярных эле­ментов (буржуа — пролетарии), она становилась более сложной и многослойной. Усложнилась и политическая жизнь с ее непре­станными конфликтами. Классовая модель ее субъектов стала выглядеть слишком общей и упрошенной. Ведь внутри классов существует множество самостоятельных групп (профессиональ­ных, региональных) со своими интересами, отличающимися от общеклассовых. Кроме того, классовый анализ годится для объяс­нения крутых поворотов истории, смен общественно-экономи­ческих формаций, которые случаются не каждое столетие.Ноистолковывать с его помощью менее глобальную динамику по­литических конфликтов, быструю смену политических ситуаций в рамках локальных исторических периодов затруднительно.

Поэтому еще в начале XX в. американским социологом и политологом Артуром Бентли было предложено понятие группа интересов, которое до сих пор используется в политологическом и конфликтологическом анализе. Этим понятием обозначается объединение людей на основе общности интересов и действий в конкретной политической ситуации. Они берут на себя функции представительства интересов входящих в них людей во взаимо­действии с политической властью и соответственно включаются в политические конфликты. Среди таких групп интересов, как правило, ассоциации предпринимателей, профсоюзы, молодеж­ные и ветеранские организации, союзы и общества фермеров, деятелей науки, культуры, религии, экологические, феминистс­кие и прочие движения и организации.

По мысли А. Бентли, взаимодействие таких групп и государ­ства является сердцевиной политического процесса.При этом даже сами государственные институты могут рассматриваться как официальная группа интересов. Поэтому именно они должны счи­таться реальными субъектами политической активности и конфликтов в этой сфере.

В конечном счете, политика ведь и есть способ конфликтного согласования интересов различных социальных групп. В их ди­намике сегодня отмечаются две противоположно направленные тенденции. Первая, более традиционная, выражается в укрупне­нии, агрегировании политических интересов двумя-тремя веду­щими политическими силами. Трезво оценивая свои реальные возможности пробиться к власти, относительно небольшие груп­пы интересов почитают за благо поддержать одну из мощных политических группировок, располагающих реальной властью. В этом случае «мелкий» политический конфликт как бы поглоща­ется, растворяется в более крупном, что в принципе способству­ет устойчивости, стабильности политической системы в целом.

Другая тенденция современной динамики политических ин­тересов имеет прямо противоположный смысл: она заключается в диверсификации политических интересов, то есть в нараста­нии их многообразия и увеличении точек пересечения. Объясня­ется это как «разрыхлением» прежней жесткой социально-клас­совой структуры, так и нарастанием «неоднородности сфер жиз­ни» (термин Р. Дарендорфа). Последнее означает, что все чаще люди оказываются в ситуациях, когда определенные общие ин­тересы в однойиз сфер жизни (например, заинтересованность в сохранении окружающей среды) могут вполне мирно уживаться с различием интересов в других сферах (например, трудовой). Люди уже не считают себя жестко принадлежащими к какой-то конкретной социально-политической группе, а меняют свою «ори­ентацию» в зависимости от того, какая из многих проблем ка­жется им на сегодняшний лень наиболее важной.Все это, конеч­но, усложняет общую картину политических конфликтов, делает ее многомерной.

Таким образом, современные группы интересов вполне обо­снованно признаются реальными субъектами политических кон­фликтов. Но не меньше оснований претендовать на эту роль и у формальных политических институтов (президент, правительство парламент). Ведь помимо групповых интересов существуют еще и общенациональные — обеспечение суверенитета, безопасности, правопорядка, реализация крупномасштабных экономических проектов и т. д.Они не разложимы на групповые составляющие или, по крайней мере, не сводимы к ним без остатка.Кроме того, государственным учреждениям, несмотря на всю их соци­ально-групповую ангажированность, все-таки приходится выпол­нять арбитражные или посреднические функции в урегулирова­нии столкновений конкурирующих групп. Ведь даже внутри гос­подствующих групп могут возникать противоречия (нашим экспортерам, к примеру, выгоден дешевый рубль, а импортерам, — наоборот, дорогой; и те, и другие не преминут пролоббировать свои интересы в государственных структурах). Более того, про­тиворечия и конфликты могут возникать и внутри самих госу­дарственных структур (столкновение исполнительной и законо­дательной ветвей власти, например). Так что, политические ин­ституты также должны быть признаны полноправными субъектами политических конфликтов.

Особенности

политических конфликтов

Специфика объекта и субъектов политичес­ких конфликтов придает им ряд характер­ных особенностей, отличающих этот вид межгрупповых конфликтов от всех других.

1) Преимущественно открытый характер, большая проявлен­ность столкновения интересов. Политика — это сфера разрешен­ной обществом борьбы, способ ослабить социальное напряжение разрядкой эмоций в политическом состязании. Отсюда — склон­ность к внешним эффектам, известная театральность политичес­кой жизни.

2) Непременная публичность. Эта характеристика означает, во-первых, что политика нынче профессионализировалась и осу­ществляется особой группой лиц. не совпадающей с массой на­рода. А, во-вторых, это значит, что любой конфликт в этой по-настоящему профессиональной среде предполагает апелляцию к массам (непрофессионалам), активную мобилизацию их на под­держку той или иной стороны.

3) Повышенная частота. Конфликтов в политической сфере сегодня много больше, чем в остальных. И не только потому, что конфликт есть как бы главный способ действия, образ мыш­ления и манера поведения политиков. Но главным образом потому, что многие конфликты неполитической сферы жизни людей (которую принято называть гражданским обществом), не находя своего мирного разрешения, переливаются в сферу политическую, то есть требуют для урегулирования государ­ственного вмешательства. Так, любой трудовой конфликт в принципе является делом двух договаривающихся сторон и может быть разрешен их полюбовным соглашением. Но если такого соглашения достичь не удается, острота конфликта на­растает, и каждая из сторон начинает апеллировать к государ­ственным инстанциям, пытаясь использовать их возможности себе на благо.

4) Всеобщая значимость. Каким бы частным или локальным ни был политический конфликт, но завершается он принятием решения на государственном уровне, а оно обязательно для всех членов общества. Таким образом, чуть ли не любой политичес­кий конфликт поневоле затрагивает каждого из нас.

5) «Господство – подчинение» как осевой принцип. Поскольку политические конфликты разворачиваются в социальном про­странстве, где доминирующей осью является вертикаль государ­ственной власти, их главной целью неизбежно становится уста­новление политического господства оказавшейся сильнее сторо­ны. (Заметим при этом, что в политических науках термин «господство» не имеет негативно-ценностного оттенка. Это не эксплуатация или угнетение, это просто установление опреде­ленного порядка командования и подчинения.) Отсюда — остро­та политических конфликтов, их частые «срывы» в крайние фор­мы — путчи, мятежи, восстания.

6) Возможность использования силовых ресурсов как средства разрешения конфликта. Из всех видов власти в обществе только государственная обладает правом легального применения силы. Поскольку государство как политический институт является не­пременным участником практически всех политических конф­ликтов, всегда существует большой соблазн в качестве последне­го аргумента использовать силу, причем на совершенно закон­ных основаниях. Это делает политические конфликты потенциально более опасными и разрушительными по своим по­следствиям.

Виды политических

конфликтов

Ввиду сложности и многослойности поли­тической сферы классификация свойствен­ных ей конфликтов не может не быть многомерной. Традиционно наиболее общими основаниями выделе­ния политических конфликтов разного типа выступают:

• сфера распространения;

• тип политической системы;

• характер предмета конфликта.

По первому основанию различают внутриполитические и внешнеполитические (межгосударственные) конфликты.

По второму — конфликты тоталитарных и демократических политических систем.

По третьему — конфликты интересов, статусно - ролевые, а также конфликты ценностей и идентификации.

Поскольку основания выделения всех этих видов политичес­ких конфликтов различны, то, естественно, объемы обозначаю­щих их понятий частично совпадают. Так, например, межгосу­дарственный конфликт может одновременно быть выражением несовместимости разных политических систем (тоталитарной и демократической), а также отстаиваемых этими системами ин­тересов и ценностей.

Межгосударственные конфликты

и национальные интересы

Смысл разделения политических конфлик­тов на внутри- и внешнеполитические бо­лее чем очевиден. В последних в качестве субъектов конфликта выступают государства (или коалиции государств). Отношения между ними всегда характеризовались взаимной конкуренцией, ко­торая с печальной периодичностью принимала самые острые формы (военные). Принято считать, что государствами движут так называемые национальные интересы. Их основу составляют важнейшие для существования народа-нации потребности: в бе­зопасности, контроле и использовании природных ресурсов, со­хранении культурной целостности и национальной специфики. Естественными ограничителями национально-государственных интересов выступают ограниченность ресурсов и национальные интересы других стран.

Реалии XX столетия привели к тому, что вроде бы достаточно четкое и ясное понятие «национальный интерес» подверглось су­щественной метаморфозе. Этот интерес (особенно для сверхдер­жав) начал угрожающе разбухать и достиг планетарных масштабов. Глобализация рынков, технологий, связи, потоков инфор­мации привела к тому, что «национальные интересы» стали об­наруживать себя далеко за пределами территорий национальных государств. Если, например, нормальное функционирование эко­номики даже такой мощной страны, как США, зависит от поста­вок нефти с Ближнего Востока, то этот регион объявляется зоной «жизненных интересов» североамериканцев. Если руководители бывшего СССР расценивали рост западного влияния в Афганистане как угрозу своей национальной безопасности, они недолго думали, как проще отстоять свой «национальный интерес».

По логике вещей, если чернобыльское радиоактивное облако накрыло часть Европы, то безусловно пострадали «жизненные ин­тересы» европейцев. Значит, эти интересы заключаются в поддер­жании технологического порядка на Украине? Примерно так. Не случайно западные страны (в основном, правда, США) оказывают финансовую помощь Украине для закрытия Чернобыльской АЭС.

Что поделать, современные технологии не умещаются в рам­ки национальных границ.Их масштаб планетарен как по приме­нению, так и по последствиям. Если вырубают тропические леса Амазонки, то через некоторое время плохо будет всем, а не толь­ко этому региону. Если Россия загрязняет Байкал, то она вредит не только себе, но и всему миру, ибо, по некоторым оценкам, первый из близких к истощению природных ресурсов — пресная вода, чуть ли не треть которой сосредоточена в знаменитом озере.

По-видимому, современный мир вплотную подошел к необ­ходимости создания нового мирового порядка, который будет основан на приоритете интернациональных, общих для всего че­ловечества интересов. Но пока этого не происходит. Нынешние государства упрямо продолжают претворять в жизнь идею защи­ты «национальных интересов», которая в условиях истощения невозобновляемых ресурсов будет неизбежно приводить к увели­чению количества межгосударственных конфликтов.

Известные на сегодня способы противостояния этой тенден­ции числом невелики, но тем важнее их значение:

1) интеграционные процессы в экономике (самый яркий при­мер — достаточно благополучная динамика развития Европейс­кого Союза, потихоньку продвигающегося от экономической интеграции к политической);

2) усиление миротворческой роли международных организа­ций (ООН, ОБСЕ, ОАГ (Организация Американских Государств), ОАЕ (Организация Африканского Единства) и др.;

3) снижение уровня военного противостояния под взаимным контролем;

4) привычка к уважению норм международного права;

5) всемерное расширение общения между народами;

6) демократизация внутренних политических порядков в на­циональных государствах.

Последний пункт этого перечня особенно важен, ибо, как свидетельствует печальный опыт XX в, наибольшая угроза пре­вращения межгосударственных конфликтов в военные столкно­вения исходит от тоталитарных политических режимов.

Политические конфликты

тоталитарных и демократических систем

Суть внутриполитических конфликтов в зна­чительной мере определяется характером политических систем. Своеобразие же по­литическим системам придают политичес­кие режимы, т. е. совокупность конкретных методов осуществления политической вла­сти определенной социальной группой. Таких «совокупностей» политические науки выделяют как правило три: 1) тоталитаризм, 2) авторитаризм и 3) демократия. Поскольку авторитарный ре­жим представляет собой некий компромисс между двумя другими, возьмем только крайние, «чистые» формы политических режимов.

Тоталитаризм (от лат. totalis — полный, целый) — это поли­тический режим, характеризующийся всеобъемлющим контро­лем за гражданами со стороны государства, полным подчинени­ем личности и гражданского общества политической власти. Его отличительные черты — всеобщая политизация и идеологизация общественной жизни, наличие мощного аппарата социального контроля и принуждения, этатизация (огосударствление) всей хозяйственной и даже частной жизни, ограничение или ликвида­ция частной собственности, устранение конкуренции, рыночных отношений, централизованное планирование и командно-адми­нистративная система управления.

Демократия является своеобразным антиподом тоталитарно­го режима. Она (в идеале) характеризуется контролем гражданс­кого общества над политической властью.Ее базовые принципы включают юридическое признание и институциональное выра­жение верховной власти народа, периодическую выборность ор­ганов власти, равенство прав граждан на участие в управлении обществом, безусловное соблюдение всех прав и свобод личности и т. д.

При таком сравнении может показаться, что тоталитаризм — это средоточие всех политических пороков, а демократия, на­против,— светлый идеал всего человечества. Это, конечно, не совсем так. Тоталитарные политические режимы рождаются не по злой воле фюреров или генеральных секретарей. Они являют­ся выражением отчаянного желания народных масс быстро и эффективно переустроить общество на началах социальной спра­ведливости. Последняя понимается в основном как равенство. И не только перед законом, но и во всех сферах жизнедеятельности человека. Но рыночная экономика непрерывно рождает нера­венство. Значит ее нужно преобразовать, заменив частную соб­ственность на общественную, а механизмы рыночной регуляции спроса и предложения централизованным планированием: ведь совсем нетрудно посчитать, сколько тех или иных благ требуется обществу. Детальное планирование всего и вся по силам только одной организации — государству. Всякие сбои и отклонения от планов будут порождать хаос, значит нужен строгий и действен­ный контроль за их выполнением, а это опять-таки может обес­печить только государство. В итоге происходит гипертрофиро­ванный рост институтов политической власти, от которых зави­сит буквально все: обеспечение людей работой, жильем, досугом, разрешение любых конфликтов и т. д. Социальная дистанция меж­ду различными группами и в самом деле сокращается (хотя соци­альное равенство все равно не достигается), но кошмарной це­ной полной потери личной и групповой свободы, самостоятель­ности, возможностей влияния на власть и предотвращения политических авантюр.

Возникает «закрытый», деспотический тип общества, где все подчинено политической целесообразности. Всеобщим центром притяжения всех усилий становится политическая власть, моно­полизируемая складывающейся вокруг нее элитой (номенклату­рой). Логика саморазвития общества подменяется насильствен­ной реализацией какого-либо утопического проекта всеобщего счастья, всякое несогласие с которым автоматически превращает любого человека во «врага народа».

1 Конфликты тоталитарных режимов. В обществе подобного типа, где искажены все нормальные пропорции экономики, по­литики и культуры, и политические конфликты приобретают ряд характерных особенностей:

1) Из всех возможных видов политических конфликтов (ин­тересов, статусов, ценностей) на первый план выдвигаются ста­тусно - ролевые конфликты, связанные с близостью или удаленно­стью от политической власти.

2) Поскольку различия интересов профессиональных, этни­ческих и прочих социальных групп ликвидировать нельзя, а при­знать конфликтность их отношений во внешне едином, отмоби­лизованном обществе политическая власть не желает, большин­ство реальных конфликтов становятся скрытыми, подавленными. У многочисленных социальных групп по существу нет возмож­ности артикулировать и соответственно четко осознавать свои интересы, которые скрываются в область иррационального. Именно поэтому крушение тоталитарных режимов во многих случаях ве­дет к вспышкам насилия, серьезной угрозе гражданской войны — это подавленные конфликты выходят наружу.

3) Политические конфликты тоталитарного общества предельно идеологизированы. Идеология (представляющая собой всего лишь теоретически осмысленный вариант общественного переустрой­ства, разработанный какой-либо социальной группой) превра­щается в «священную корову» тоталитарного режима, непререка­емую ценность, не подлежащую никакой критике. Она, естественно, «единственно верная» и общеобязательная. Инакомыслие — по­литическое преступление. Любое движение «тестируется» на со­ответствие идеологическим догмам. Внешнеполитические конф­ликты, а также конфликты, связанные взаимодействием партий­но-государственных структур, подчиняются идеологическим приоритетам. В еще более резкой форме та же картина наблюда­ется и в сфере духа — науке, искусстве, религии, морали. Сама тоталитарная идеология, властно подавляя саморазвитие этих сфер, становится дополнительным источником конфликта.

4) Гипертрофия политической сферы жизни тоталитарного об­щества приводит к тому, что в нем даже самые далекие от поли­тики конфликты возводятся в ранг политических. Невыполне­ние предприятием плана, развод в семье, знакомство с несанк­ционированными властью источниками информации — все превращается в политические преступления. Чтение и хранение «запрещенной» литературы делает человека участником полити­ческого конфликта с государством!

5) В таких условиях большинство конфликтов носят искусст­венный, навязанный характер. Этой характеристике полностью отвечают и конфликты, возникающие как следствие попыток власти направить недовольство населения на поиск врага (вредители, космополиты, диссиденты), на которого можно было бы списать собственные неудачи.Не менее искусственен и ложен по своей сути конфликт, связанный с непременной для тотали­тарной идеологии идеей социального превосходства какой-либо социальной группы (арийской расы, рабочего класса и пр.).

6) Тоталитарным политическим режимам свойственна также тенденция интернационализации политических конфликтов. Ле­жащая в их основе универсальная идеология позволяет тракто­вать все мировые события как, допустим, столкновение интере­сов рабочего класса и буржуазии. Отсюда и планы экспорта рево­люции, поддержки любых антиимпериалистических движений, блоковое восприятие мира как арены борьбы двух непримири­мых систем — капиталистической и социалистической.

2 Конфликты демократического общества. Системы демокра­тические, наверное, не менее конфликтны. Однако характер этих конфликтов существенно иной.

1) Прежде всего, они открытые, явные, признаваемые обще­ством и государством как нормальное явление, вытекающее из конкурентного характера взаимоотношений в большинстве об­ластей общественной жизни.

2) В демократических обществах политические конфликты локализованы в собственно политической сфере. Они не распрост­раняются на частную жизнь граждан, не подчиняют себе разви­тие экономики, не определяют «правило функционирования ду­ховной сферы.

3) Поскольку у всех социальных групп есть множество спосо­бов артикуляции своих интересов, объединения в различные орга­низации с целью оказания давления на власть и т.д., конфликтные ситуации характеризуются меньшей напряженностью. Меньше опас­ность «взрывов» социального негодования, насильственного раз­решения конфликтов.

4) Так как демократия строится на плюрализме мнений, убеж­дений, идеологий и способна исследовать конфликтные ситуа­ции свободной рациональной дискуссией, она в состоянии отыс­кивать гораздо больше приемлемых способов разрешения политичес­ких конфликтов.

5) Статусно - ролевые политические конфликты в демократи­ческих режимах имеют относительно меньшее значение, чем кон­фликты интересов и ценностей.

6) Поскольку политическая власть в демократическом режи­ме не сконцентрирована в одном органе или в одних руках, а рассредоточена, распределена между различными центрами вли­яния, да к тому же каждая из социальных групп может свободно отстаивать свои интересы, то открытых политических конфлик­тов, естественно, фиксируется больше, чем в тоталитарном обще­стве. Они многообразнее и разнокалиберное. Но это признается выражением не слабости, а силы демократии, понимаемой как баланс интересов конкурирующих социальных групп.

7) Сильной стороной демократии является также и отрабо­танность четких процедур, правил локализации и регулирования по­литических конфликтов.

Все сказанное, разумеется, не означает, что демократия явля­ется безупречным инструментом разрешения политических кон­фликтов. У нее свои проблемы. Критики современной плюрали­стической демократии, например, небезосновательно указывают на формальный характер демократических процедур; предполага­ющий лишь юридическое равенство индивидов и групп, которое в условиях господства рыночных отношений неизбежно сохра­няет социальное неравенство. Привлекательно, конечно, пред­ставлять демократию балансом интересов конкурирующих соци­альных групп. Но какая конкуренция может быть между группа­ми, скажем, пенсионеров и крупного капитала? Итоговый «баланс» их отношений известен заранее. Или, предположим, какой-то индивид или группа не преуспели в рыночном соревновании, как же тогда быть с их правами на достойную жизнь, свободу, собственность? Священное право на собственность, когда не на что жить, может весьма сильно раздражать.

В такого рода аргументах, безусловно, есть свой резон.Ониуказывают на реальные изъяны демократического способа орга­низации политической жизни. Однако рецепты их преодоления, выписываемые тоталитарными идеологиями, на практике ведут к куда более худшим последствиям. Известный австрийский эко­номист Фридрих Хайек в ставшей классической работе «Дорога к рабству» предложил для понимания различения двух обсуждае­мых форм управления обществом такую аналогию¹. Разница между ними примерно такая же, как между правилами дорожного дви­жения (или дорожными знаками) и распоряжениями, куда и по какой дороге ехать. В демократическом обществе власть лишь устанавливает формальные «правила движения», то есть сообща­ет заранее, какие действия она предпримет в ситуациях опреде­ленного типа. «Дорогу» каждый выбирает сам, И власть не гаран­тирует, что «водитель» непременно доберется туда, куда ему нужно и в срок.Он может попасть в «пробку», не рассчитать скорость и т.д. Так, может быть, государству лучше взять в свои руки управ­ление движением — заранее просчитать количество водителей, их грузы, определить оптимальные маршруты? Увы, как свиде­тельствует практика, совсем даже не лучше. Запланированный график все равно будет сбиваться разными обстоятельствами (по­годой, капризами техники), необходимость его соблюдения бу­дет требовать все более жесткого контроля, кому-то придется давать «зеленую улицу», порождая привилегии и пр. И самое про­тивное — лишь государство будет решать, куда и как нам ехать. Без его позволения и с места тронуться нельзя. Подобная перс­пектива все-таки заставляет современное человечество склоняться к выбору «формальных правил» демократии, которые действи­тельно носят чисто инструментальный характер и не обещают безусловного торжества социальной справедливости.

¹См.: Хайек Ф. Дорога к рабству. //Вопросыфилософии,1990, № 11. —С. 124 — 125.

В плане различения конфликтов тоталитарных и демократи­ческих режимов российские политические конфликты находятся в «промежуточном» положении. Наше нынешнее общество несет на себе все черты «переходного» типа от тоталитаризма к демокра­тии: слабость гражданского общества и соответственно «безопорность» демократических институтов, остаточное влияние тотали­тарных традиций безусловного подчинения политическим «вер­хам», уступкаим всех политических инициатив и ответственности, ценностный раскол в обществе и т.д. Отсюда и резко конфронтационный характер наших сегодняшних политических конфлик­тов, их хаотичность, неустойчивость, неотработанность процедур урегулирования и разрешения. Преодоление этих особенностей «посттоталитарной» конфликтности является актуальнейшей задачей как нашей политической элиты, так и общества в целом.

Политические

конфликты интересов

Третье из предложенных выше оснований разделения политических конфликтов (их объект) подразумевает выделение конфлик­тов интересов, ценностей и статусов (ролей). Наиболее весомы срединих конфликты интересов. «Прозрачность» конфликта ин­тересов в политической жизни, то есть ясное и отчетливое пони­мание факта конкуренции различных социальных групп за обла­дание властью – достижение западной демократической традиции. Дело это исторически долгое и трудное. Становление каждой группы интересов проходит ряд последовательных стадий: поли­тическая идентификация, осознание общности интересов, форму­лировка притязаний, мобилизация политических ресурсов, созда­ние формализованных структур (партий, движений, групп), пря­мые действия по оказанию давления на власть. Разные социальные группы проходят эти фазы в разные сроки и с разным успехом.

В сегодняшней России эти привычные для западного мира процессы пока только разворачиваются. Поэтому влияние ещенеоформившихся как следует групп интересов на власть сумбурно, хаотично и малоинституциализировано. От этого создается впе­чатление, что основные политические конфликты инициируются и развиваются внутри самой политической власти. И можно лишь догадываться, что «за спиной» той или иной политической груп­пировки стоят интересы больших социальных групп. (Кроме, раз­ве что, крупного капитала — тут все достаточно прозрачно.)

Но при всей аморфности нашей политической системы от­четливо видно» что основные «межевые» линии конфликтующих сторон те же, что и в развитых демократиях. (Это в принципе должно радовать. Если бы еще и разрешались эти конфликты так же демократично.) Позиции участников политических конфлик­тов выстраиваются ныне по трем разделительным линиям:

1) разделение властей — исполнительная против законода­тельной;

2) разделение фракций в парламенте (Федеральном Собрании);

3) разделение полномочий федеральных и региональных властей.

Конфликты

ветвей власти

Разделение властей (на законодательную, исполнительную и судебную) — один из ба­зовых демократических институтов. Его смысл — в предотвращении концентрации власти в одном орга­не, во взаимном уравновешивании и контроле ветвями власти друг друга. Этот принцип также заложен в архитектуру нашего сегодняшнего государства (депутаты не могут быть чиновниками или судьями).

В устоявшейся демократической системе выгоды примене­ния принципа разделения властей перевешивают издержки его перманентной конфликтности- В республиках парламентского типа она снимается тем простым фактом, что правительство (власть исполнительная) формируется на основе парламентского большинства (власть законодательная). В республиках президен­тских (там, где правительство формирует президент) сложнее, поскольку два народных волеизъявления — на выборах парла­мента и президента — могут и не совпасть. Так было, например, во Франции 80-х годов, когда президент-социалист Ф. Миттеран уживался с правым (социалисты были в меньшинстве) парламен­том. Тем не менее конфликт между ними не стал трагедией, по­скольку отлаженная партийная и государственная системы пре­доставляют много возможностей для компромиссов в спорах пред­ставительной и исполнительной властей.