Ценности («стоимости»)

Дискуссионные вопросы учения о ценности («стоимости»)

Дискуссии по проблемам ценности проходили в основном между представителями марксистского и либерального течений в российской по­литэкономии. Среди экономистов-марксистов прежде всего следу­ет отметить А.С.Изгоева, В.И.Ильина (один из псевдонимов В.И.Ульянова – Ленина), А.А.Исаева, Н.А.Каблукова, Н.А.Карышева, А.И.Чупрова. Их оппонентами являлись Б.В.Авилов, С.Н.Булгаков, Н.Х.Бунге, П.И.Георгиевский, Ю.Г.Жуковский, В.Ф.Залеский, Г.Ф. Симоненко, Л.З.Слонимский, П.Б.Струве, М.И.Туган-Барановский, Б.Н.Чичерин и др.

«У нас многие почему-то полагают, что теория Маркса подлежит только усвоению, а не критике, – писал Л.З.Слонимский. – Такой взгляд кажется мне в высшей степени странным. Нет сомнения, что обстоятель­ный и беспристрастный разбор популярного учения мог бы принести неко­торую долю пользы даже последователям Маркса, как удобный способ проверки усвоенных ими воззрений и выводов»[366].

П.И.Георгиевский (1857–1938) также призывал искать в науке «только истину, которую открыть может одно беспристрастное, спокойно изучение действительности, чуждое фан­тастических мечтаний и увлечений партийного фанатизма»[367].

Так как позиция отечественных экономистов-марксистов достаточно хорошо известна, затронем недостаточно освещенные в современной литературе моменты критики распространявшихся в России теорий трудо­вой и прибавочной ценности («стоимости») Маркса.

1. Отвлечение от потребительной ценности товара в теории трудовой ценности («стоимости»). Речь идет о том, что российские марксисты не­редко подменяли категорию «ценность» понятием «стоимость»; об этом свидетельствует, например, высказывание Ильина, который, поддержи­вая идеи Маркса[368], в работе «Еще к вопросу о теории реализации» писал: «Я не придаю особенно существенного значения вопросу об употреблении того или другого термина, но считаю необходимым отметить, что я упот­реблял и употребляю всегда термин «стоимость»[369].

Данная позиция не могла быть принята в научной среде: «в разговорном языке понятия «стоимость» и «ценность» могут совпадать, однако на научном языке их следует рассматривать, безусловно, как разнопорядковые: слово «стоимость» не есть простой синоним меновой ценности: оно имеет самостоя­тельное значение, именно выражает собою те пожертвования или усилия, це­ною которых данный предмет получается кем-либо в обладание»[370].

2. Сведение источников ценности исключительно к абстрактному труду наемных рабочих. Последователи марксистской теории трудовой ценности («стоимости») пытались доказать, что разнородные товары, об­мениваемые между собой в различных пропорциях, признаются равноцен­ными, несмотря на все свои качественные различия. Равноценность озна­чает равенство по отношению к чему-то третьему, общему для всех срав­ниваемых товаров и присущему им в одинаковой мере. Общим, с марксистской точки зрения, является только воплощенный в товарах труд наемных рабочих. Но это не реальный труд, потраченный на производство, а абстрактный, «безраз­личный» человеческий труд, «кристаллизующийся» в создаваемых им товарах.

Показывая несостоятельность концепции абстрактного труда Маркса, отечественные экономисты называли ее «фикцией»[371], которая «сама уничтожает себя на каждом шагу своими не­разрешимыми внутренними противоречиями,... она не может быть ни исти­ною, ни научным открытием, ни даже гипотезою»[372]. В действительности «ценность вообще не производится и не может быть произведена. Производятся лишь формы, изменяется форма материа­лов и они комбинируются между собою, следовательно, производятся только вещи, блага. Они могут, конечно, быть ценными благами, но они не выносят с собой ценности из процесса производства, как нечто вложенное, вделанное в них. Человеческий труд точно также не имеет привилегии соз­давать ценности, как и все другие факторы производства»[373].

Кто же «примет фикцию за истину и уверует в ее непреложность, отка­завшись от права критики ради признанного авторитета Маркса, тому не трудно уже принять и дальнейшие рассуждения, вытекающие из первой посылки»[374].

3. Противоречивость марксистской концепции двойственного характера живого труда. Чичерин и Слонимский[375] особое внимание обратили на содержание поддерживавшейся российскими марксистами концепции двойст­венного характера живого труда, которая в первом томе «Капитала» представлена, на наш взгляд, по меньшей мере двумя противоречащими друг другу вариантами[376].

Сравнение первого и второго подходов Маркса к живому труду го­ворит о том, что создание абстрактным трудом стоимости (по первому вари­анту концепции), включающей в себя стоимость всех потребленных факто­ров производства плюс прибавочная стоимость, и перенос конкретным тру­дом в то же самое время стоимости средств производства (по второму вари­анту концепции), уже вошедшей в стоимость, образуемую абстрактным тру­дом, «разрывает» функциональное назначение» средств производства, – их стоимость в процессе ценообразования вынуждена буквально разрываться между принадлежностью к результатам функционирования противополож­ных свойств труда. В любой один и тот же момент времени она образуется (создается) абстрактным трудом и переносится на товар конкретным трудом.

Марксистская логика анализа двойственного характера живого труда может быть представлена в виде таблицы 1.

4. О «производстве» прибавочной ценности («стоимости»).

С точки зрения Слонимского, марксистская теория ценности по­строена на системе внутренних противоречий, «неразре­шимых даже с точки зрения самого автора «Капитала». Все рассуждения последнего

Таблица 1

Варианты концепции двойственного характера живого труда

	В одно и то же время:
Варианты	абстрактный труд	конкретный труд
1 вариант	образует с + v + m	создает полезность
2 вариант	создает v + m	переносит с

«об образовании прибавочной ценности во время процесса производства теряют почву, если вспомнить, что ценность вовсе не состав­ляет самостоятельного внутреннего качества, присущего товарам, а зави­сит от внешних условий, над которыми производители не властны, т. е. от степени общественной потребности в данных товарах и от средних обще­ственно-необходимых условий их производства»[377].

Как прибавочная ценность может создаваться до появления товаров на рынке, когда ценность существует еще только в предположениях и рас­четах предпринимателя? «Ведь сколько бы ни употреблялось усилий на создание и увеличение прибавочной ценности в процессе производства, никакой прибавочной ценности не окажется на деле, если она не входит в цены производимых товаров и не влияет на эти товарные цены»[378].

5. Противоречие между теориями прибавочной ценности и прибыли. Слонимский замечает: посвятив два обширных тома, пропаган­дировавшихся отечественными марксистами, подробному анализу про­изводства и извлечения прибавочной ценности, «Маркс в 3-м томе делает поворот в другую сторону; он вынужден признать, что все его законы и формулы прямо противоречат действительности и никак не могут быть с нею согласованы, – что размер прибавочной ценности вовсе не обуслов­ливается количеством наемных рабочих и степенью их эксплуатации в от­дельных предприятиях, и что прибавочная ценность, в форме прибыли, по­лучается в одинаковой мере со всякого вообще производительного капитала, даже при отсутствии наемных рабочих»[379].

Вместо прибавочной ценности, соответствующей количеству дарового труда, присваиваемого капиталистом, выступает «на сцену средняя норма прибыли, одинаковая для различных отраслей производства;... цены товаров определяются уже не внутреннею ценностью, измеряемою трудом, а стоимо­стью издержек производства с присоединением средней прибыли,.... «цена производства» приближается более или менее к ценности товаров»[380].

Таким образом, «после долгих теоретических блужданий, Маркс возвращается на старую торную дорогу, проложенную «вульгарными эко­номистами», и в то же время с полной уверенностью заявляет, что этим окончательно разъясняется и упрочивается внутренний смысл его доктри­ны. Желание во что бы то ни стало уверить читателя, что фактическое от­речение от доктрины есть в сущности ее подтверждение, запутывает аргу­ментацию до того, что она становится окончательно непонятною»[381].

Теория «цены – ценности» П. Б. Струве

П.Б.Струве (1870–1944)[382] считается крупным теоретиком либеральной экономической мысли России. Как экономист он выступил в начале 1890-х гг. Опубликовал ряд книг: «Экономия промышленности» (1909), «Торговая политика России» (1913), «Хозяйство и цена», в 2-х частях (ч. 1. – 1913 г., ч. 2. – 1916 г.), «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (1916), «Историческое введе­ние в политическую экономию» (1916), «Социальная и экономическая исто­рия России с древнейших времен в связи с развитием культуры и ростом го­сударственности» (изд. в Париже в 1952 г.) и др., а также много журнальных статей.

Монография «Хозяйство и цена» – основное экономическое произве­дение Струве, в котором нашли отражение практически все главные экономические идеи творчества автора. Цена поставлена автором в центр созданной им теоретической системы, так как, по его мнению, в ней отра­жаются три главных момента хозяйственной деятельности: взаимодействие – соотношение – оценка. В своей системе политической экономии, базирую­щейся на понятии цены, Струве придерживался «решительного эмпи­ризма».

Ценность выступает у Струве как производная от цены. Если обобщить его рассуждения, то они могут быть представлены следую­ -

щими основными положениями:

- «цена есть факт. Скажем так: цена есть понятие реального менового отношения между обмениваемыми благами, есть реализованное меновое отношение. Ценность есть норма... понятие идеального, или должного со­отношения между благами в процессе обмена»[383];

- существует различие между философской (теоретической) идеей ценности, как сущности и закона цены[384], и эмпирической идеей цены-ценности, как реального факта[385]; первая идея проявляется как «норма эти­ческая», вторая – как «норма-тип»;

- то, что принято в современной литературе трактовать как «субъек­тивная ценность», «есть психический процесс оценки. Когда этот процесс приводит к меновому акту, мы имеем перед собой явление цены. Это явление по существу и интересует экономиста. Рядом с ценой, над нею, или под нею не существует никакого другого реального экономического явления»[386];

- ценность, как нечто отличное от цены, от нее независимое, есть «фантом». Создание этого фантома вытекло из неискоренимой на извест­ной ступени научного развития потребности субстанциализировать и фик­сировать текучие явления и отношения, которые предстоят нам в виде многообразных и колеблющихся оценок и цен; людям хотелось сквозь эту пеструю «внешнюю» сеть пробиться к чему-то единому и твердому, к «не­подвижной», «внутренней» ценности[387];

Струве вводит в свою теоретическую систему понятия «вольной цены», или цены, свободно устанавливаемой в результате обмена услуга­ми, и понятие «указной цены», то есть цены, подвергнутой социальному регулированию и нормированию, вмененными государственной властью. По мнению ученого, в основе противостояния «указной» и «вольной» цен в ходе исторического процесса лежит дуализм экономической жизни об­щества[388].

Струве доказывает, что дуализм присущ всякому обще­ственно-экономическому процессу, как бы ни было организовано общест­во в хозяйственном отношении. Этот дуализм означает, что в едином об­щественно-экономическом процессе есть два ряда явлений, в каждый дан­ный момент существенно отличающихся один от другого. Один ряд может быть рационализированным, то есть направленным согласно воле того или иного субъекта, другой ряд не может быть рационализированным, ибо протекает стихийно, вне соответствия с волей какого-либо субъекта[389].