Нота Правительства Дальневосточной Республики Правительству Японии. I. 21марта 1921 г. Главнокомандующий Экспедиционной армией в Сахалинской области генерал-лейтенант Козима

21 апреля 1921 г.

I. 21 марта 1921 г. Главнокомандующий Экспедиционной армией в Сахалинской области генерал-лейтенант Козима, ссылаясь на декларацию Японского Правительства от 3 июля 1920 года, объявил населению этой области о предполагающемся занятии Николаевска, Де-Кастри, Маго, Софийска и других пунктов и о введении в них гражданского управления «для водворения спокойствия и порядка».

II. После ночи с 30 на 31 марта, когда вооруженные преступные контрреволюционные банды выступили во Владивостоке против законной власти и Учредительного Собрания, японское командование, допустившее продолжавшиеся всю ночь бесчинства преступников, обезоружило милицию, исполнявшую свой долг по охране личной и имущественной безопасности русских и иностранных граждан.

III. 12 апреля по предписанию Японского Правительства Японское Генеральное Консульство во Владивостоке объявило, что начальник воеино-административного отдела японского командования на Сахалине опубликовал объявление от 19 февраля 1921 г. о сдаче с торгов в аренду русских рыболовных и рыбообделочных участков, причем местом торгов назначена канцелярия военно-административного [управления] командования на Сахалине [Александровск]; в том же объявлении указывается, что «лица, желающие ознакомиться с вышеупомянутым списком, постановлениями и правилами, могут ознакомиться с таковыми на японском языке в Консульстве».

IV. В течение последних дней во Владивосток стали прибывать свежие японские войска.

V. 19 апреля в Де-Кастри прибыл японский транспорт и высадил войска; установлено японское радио, а на русском телеграфе введена японская цензура и запрещено сноситься с высшими русскими властями без разрешения японцев.

Ввод войск и японского гражданского управления спустя свыше 9 месяцев после декларации от 3 июля 1920 г., когда мир и спокойствие ни разу не нарушались в этих местах и никакой опасности не грозило ни немногочисленным там японским гражданам, ни их интересам, обезоружение правительственной милиции и покровительство контрреволюционным преступникам, самовольное устройство торгов на русские рыбные участки с предоставлением претендентам, вероятно русским, права рассматривать японские правила на «японском языке в Консульстве» и ввод свежих войск во Владивосток — все это в тот момент, когда Учредительное Собрание заканчивает свою работу по окончательному

оформлению молодой дальневосточной демократической государственности, не может не укреплять в умах населения мысли не только о тайных, но и явных захватных стремлениях Японского Правительства, на этот раз уже без всяких предлогов, вроде «угрозы чехословакам, Корее, Маньчжурии» и т. п.

Если в своей декларации от 3 июля 1920 г. Японское Правительство было искрение и действительно считало принятые им меры временными «до организации законного правительства», то сейчас, когда работает полномочный хозяин русского Дальнего Востока, законная власть, этот момент для восстановления прав русского народа и возвращения к нормальному положению настал.

Решительно протестуя против всех вышеуказанных нарушений суверенных прав русского народа, Правительство Дальневосточной Республики считает себя снова вынужденным подчеркнуть, что настойчивое проведение подобной политики вразрез со всеми торжественными декларациями и заверениями Японского Правительства не может служить делу укрепления дружественных отношений между народами русским и японским.

Не посягательством на верховные права русского народа, а искренними дружескими переговорами о взаимных нуждах и интересах может быть создано то устойчивое и нормальное положение, в котором так нуждается не только население русское и японское, но и весь мир, и о стремлении к которому Японское Правительство так много раз всем заявляло.

Тов. Министра Иностранных Дел Б. Сквирский 21 апреля 1921 года, г. Чита,

Псчат. по арх. Опц^л. а гби/ш tlnpuwse Intervention In the Ruübhin Par last», pp. ЫЗ—Ш.

59. Нота Правительства РСФСР Правительству Франции*

22 апреля 1921 г.

Российские Правительство выражает крайнее удивление по ппиоду того, что Французское Правительство в своих радиотелеграммах от 8 и 16 апреля считает выполненными обязательства, вытекающие для него из Копенгагенского соглашения о репатриации**, в то время как многочисленные русские солдаты, оставшиеся во Франции, все еще ие возвращены на родину. Российское Правительство равным образом с

* Передана по радио на имя министра иностранных дел Франции Бриана

** См. т. 11, док. № 310, 311.

крайним удивлением узнает, что Французское Правительство считает, что оно действует в соответствии со своими обязательствами, предлагая доставить русских выходцев в Марсель и предоставляя возможность провезти их оттуда в Россию н на Украину средствами и за счет РСФСР. В действительности Французское Правительство этим нарушает не только букву, но и дух Копенгагенского соглашения. Согласно условиям этого соглашения, Французское Правительство должно вернуть в Советские Россию и Украину всех русских военных и всех гражданских лиц, выразивших желание вернуться на родину. Оно должно обеспечить возвращающимся на родину лицам средства проезда до портов или границ Советской России или Советской Украины. Кроме того, соглашением предусматривались полное прекращение всяких судебных процессов, начатых против русских и украинских выходцев, отказ от предъявления каких-либо новых обвинений впредь до возвращения их на родину, а также аннулирование судебных приговоров и штрафов илн иных денежных взысканий, которые могут быть на них наложены.

К сожалению, приходится констатировать, что все эти обязательства, внесенные в Копенгагенское соглашение, самым вопиющим образом нарушены Французским Правительством. Число находящихся еще во Франции русских солдат весьма велико. Газета «Юманите» предложила Французскому Правительству указать ему многочисленные адреса тех лиц, которые задерживаются вопреки их желанию. Не только не прекращены судебные процессы против русских выходцев, по, по признанию самого Французского Правительства, число русских, которые и по сие время томятся на каторге, в тюрьмах и в других карательных учреждениях, даже находящихся в Африке, довольно велико. Французское Правительство совершенно не считалось с данным им словом. Оно продолжает держать большое число русских выходцев в варварской обстановке своих гражданских и военных казематов. Французское Правительство в настоящее время отвергает пункт соглашения, касающийся возвращения на родину за счет Франции до русских илн украинских портов, и соглашается на репатриацию лишь за счет и средствами Российского Правительства.

Российское Правительство энергично протестует против обнаруженной по отношению к нему недобросовестности Французского Правительства, столь вопиюще изменяющего своему слову. Российское Правительство со своей стороны проявило величайшее великодушие и отнеслось к Французскому Правительству с довернем, оказавшимся в этом случае совершенно неуместным, согласившись на репатриацию французских выходцев, в частности, находившихся еще в России членов французской военной миссии, прежде, чем Франция

выполнила свои обязательства. Оно считает себя вынужденным констатировать, что его доверие было плохо вознаграждено и что в настоящее время Французское Правительство в этом вопросе отреклось от всех своих обязательств по отношению к России. Российское Правительство не может не признать издевательством над собой предложение отправить в. Марсель русский пароход после того, как Французское Правительство главным образом и в меньшей степени другие правительства Антанты лишили все гавани Черного моря их судов и захватили весь русский военный и торговый флот, очутившийся в пределах их досягаемости. Завладев всем военным и торговым флотом России и Украины, находившимся в Черном море, Франция предлагает Российскому Правительству послать в Марсель русское судно. Однако же Французское Правительство не может не знать о препятствиях, стоящих на пути к использованию для этой цели балтийских пароходов. Российское Правительство не может рассматривать это предложение иначе, как маневр, предпринятый для сокрытия от французского народа недобросовестности его Правительства по отношению к России.

Принимая во внимание все обстоятельства, сопровождавшие осуществление Копенгагенского соглашения о репатриации, Российское Правительство считает единственным исходом, способным удовлетворить требования права и справедливости, посылку во Францию Российской контрольной комиссии, которая на месте наблюдала бы за осуществлением Копенгагенского соглашения. Российское Правительство, никогда не уклонявшееся ни от буквы, нн от духа Копенгагенского соглашения, равным образом настаивает на необходимости точного выполнения постановления, касающегося репатриации русских выходцев за счет Франции. Оно согласно на то, чтобы месюм пребывания контрольной комиссии был назначен город Марсель вместо Парижа, при непременном, однако, условии, чтобы комиссия не была изолирована от русских выходцев и располагала действительными средствами для осведомления об их желаниях и для проверки сочданшегося для иих положения. Присутствие Российской комиссии и Марселе равным образом необходимо для удостош-рсипя личности тех, которые выразят пожелание отправиться и Россию или па Украину, чтобы не допустить репа филцми в ущерб интересам внешней безопасности союз-пых Советских Республик.

Таким образом, основываясь на святости данного слова. Российское Правительство ожидает, что Французское Правительство немедленно же приступит к репатриации из Франции в Россию и на Украину за свой счет и своими собственными средствами всех русских выходцев, если оии того пожелают, а также, что оно предоставит Российской контрольной

комиссии, которая будет отправлена в Марсель, средства и возможности выполнить возложенную на нее миссию и привести к благополучному концу операцию по репатриации.

Народный Комиссар по Иностранным Делам

Чичерин

Лечат, по арх. Опубл. в газ. «Известия» ЛЁ 89(1232), 24 апреля 1921 г.