2015-04-06
240
/ апреля 1931 г.
Я сделал Хирота заявление, прилагаемое в копии при настоящей беседе *.
Как только я его закончил, Хирота спросил меня, как с предложением японского правительства о курсе акций **. Я ему ответил, что правительство не обсуждало еще этого вопроса, и поэтому я не могу ему дать ответа.
Хирота заявил мне тогда, что он обратился к нам по поручению японского правительства с просьбой, чтобы мы пересмотрели наше решение о курсе акций и пошли навстречу японским рыбопромышленникам. Не имея ответа по этому вопросу, японскому послу трудно будет довести до сведения японского правительства заявление, которое он только что выслушал. Заявление касается вопроса о покушении на т.Аникеева*** и той обстановки, которая создалась в Токио, поэтому ои думает, что лучше это заявление передать не через него, а через т. Трояновского. Я ему ответил, что не вижу оснований к тому, чтобы японский посол не довел до сведения японского правительства уже сделанное мной по поручению моего правительства заявление.
Я ему ответил, что покушение на т. Аникеева является результатом всей той обстановки и враждебной кампании против нас, которая была организована японскими рыбопромышленниками в прямой связи с вопросом, по которому идет обмен мнениями между мной и г. Хирота. Так как Союзное Правительство решило довести сделанное мной заявление до сведения японского правительства через г. Хирота, я прошу его это заявление в кратчайший срок передать в Токио.
Желая показать, что я считаю вопрос о заявлении исчерпанным, я ознакомил его с тем сообщением, которое появилось в японской прессе о якобы моем заявлении Хирота 27 марта, что Союзное Правительство решило пересмотреть вопрос о японском предложении78. Я ему указал, что я крайне удивлен появлением подобных сообщений в японской прессе, намеренно искажающих ход переговоров в Москве, и что я хотел бы получить его объяснения по этому поводу.
Хирота ответил мне, что ему совершенно непонятно, как такое известие могло появиться в японских газетах. Если бы Вы действительно это сказали мне,— заявил он,— то я не добивался бы так настойчиво ответа и настроение у меня было бы лучше, чем теперь. Он заметил, что считает очень важным. * См. док. № 106.
** См, ДОК. Л«66.
*F* См. док.,\а 38, 89, 90. 93, 100.
чтобы газеты писали правду; у него нет никакой информации об этом сообщении, и он никак не может понять, как такое сообщение могло появиться в прессе. Если бы такое заявление было сделано, то не было бы никакого вопроса н затруднений в ведущихся переговорах. Я просил его обратить внимание МИД на эти заведомо ложные сведения о ведущихся переговорах и указать, что они лишь затрудняют и мешают тому обмену мнениями, который у нас происходит здесь, в Москве.
Ои ответил, что, когда переговоры долго тянутся, это дает повод ко всякого рода слухам, поэтому ои просит конкретного ответа на японские предложения от 22 марта, и он думает, что этим путем скорее были бы устранены всякого рода ложные и вредные для советско-японских отношений сообщения прессы.
Далее он заметил, что соображения, заключающиеся в сегодняшнем моем заявлении. Хирота слышал и в предыдущих беседах и каждый раз после такой беседы подробно информировал свое правительство. Он считает, что лучше все-такн это заявление передать через т. Трояновского, который знает обстановку и лучше сможет объяснить значение этого заявления.
Хнрота боится, не поймет ли японское правительство, что сделанное сегодня заявление есть предлог для затяжки ответа иа основной вопрос, и он боится, как бы это заявление не создало затруднений для успешных переговоров в Москве. Если это заявление будет передано через Трояновского Снд-эхара, то оба они прекрасно знают атмосферу, которая имеется в Японии, и Сидэхара мог бы дать лучший ответ на это заявление и смог бы разъяснить т. Трояновскому то, что интересует Союзное Правительство.
Я ему ответил, что я крайне удивлен тем. что посол считает возможным для себя допустить, что наше заявление может быть предлогом для затяжки ответа на основной вопрос.
Японское правительство должно понять, что покушение на т. Аникеева произошло в Токио отчасти по вине японских властей, которые не приняли своевременно мер как к прекращению враждебной агитации, так и в целях охраны наших официальных представителей.
Общественное мнение нашей страны и Союзное Правительство придают серьезное значение факту покушения на т. Аникеева. Союзное Правительство ждет от японского правительства таких заверений и разъяснений, которые могли бы смягчить имеющуюся в нашей стране тревогу.
Враждебная кампания против Союзного Правительства, поощрение и призыв со стороны части прессы и японских ры-
бопромышленников к повторению таких актов, как покушение на т. Аникеева, являются такими факторами, которые затрудняют и осложняют ход переговоров в Москве. Не наше заявление, которое вызвано выстрелами в Аникеева, а эти выстрелы и атмосфера, созданная в Японии при попустительстве со стороны японских властей, являются обстоятельствами, осложняющими благополучное разрешение спорных вопросов.
Хнрота продолжал настаивать, чтобы заявление было передано через Трояновского; японское правительство будет-де недовольно тем. что он в своих телеграммах все время повторяет одно и то же, Поэтому он не хотел бы передавать этого заявления и просил бы передать его по другому каналу. Обмен мнениями по вопросу о передаче заявления в стереотипных фразах у нас повторялся несколько раз. Хирота все более настойчиво и энергично заявлял, что он не может передать такого заявления, ибо это повредило бы делу, и японское правительство могло бы упрекнуть его за это. Тогда я ему ответил, что Хнрота аккредитован при Союзном Правительстве, и, если Союзное Правительство делает ему какое-либо заявление, он не может не передать этого заявления японскому правительству, н едва ли японское правительство сможет упрекнуть его за выполнение долга, связанного с его функциями как посла,
Он ответил мне, что переговоры тянутся безрезультатно, что это его огорчает, что он, конечно, отдает отчет, как он должен поступить в связи с этим заявлением, но он боится, как бы промедление в разрешении основного вопроса не повело бы к новым недоразумениям. Поэтому он не хотел бы передавать этого заявления. Я ему ответил, что Союзное Правительство поручило мне сделать это заявление для передачи японскому правительству, и я ничего не могу сделать другого, как просить его передать наше заявление японскому правительству неотлагательно.
По моему впечатлению, японский посол был взволнован всем этим разговором.
В дальнейшем, предупредив меня, что он излагает совершенно личные свои соображения, он заявил мне. что если основной вопрос о курсе акций не будет разрешен, его пребывание здесь бесполезно и он лично для себя должен сделать соответствующие выводы. Он, Хирота. приехал в Москву, чтобы благополучно разрешить спорные вопросы, он, конечно, надеется их разрешить и приложит К этому все свои усилия.
Что же касается сделанного мной заявления, он мог бы сообщить его японскому правительству по нашему поручению.
Я ему ответил, что если бы Трояновский в связи с затяж* кой переговоров по какому-нибудь вопросу или в связи с за-
труднениямк, которые он испытывал в переговорах, и неудачей при разрешении какого-либо вопроса, а также в связи с той враждебной атмосферой, которая создана в Токио для нашего представительства и которая выразилась в покушении на коммерческого советника нашего посольства, если бы Трояновский держался бы того же хода мыслей, что и г. посол, он мог бы в связи с некоторыми вопросами считать давно свое пребывание бесполезным. Я подчеркнул, что так ставить вопрос нельзя.
Что же касается его готовности передать мое заявление в Токио по нашей просьбе, то это как раз то, о чем я его просил с самого начала.
Почувствовав, что он сказал несколько больше, чем следовало, и решив поправиться, он заметил, делая мне совершенно личное заявление, что он имел в виду особенности своей индивидуальности, особенности своего характера, а не объективные условия. Когда его назначают на какую-либо должность, он берется за дело, если у него есть надежда справиться с ней, и он отказывается от должности, когда он видит, что он не может выполнить того, что на него возлагается.
Уже уходя и, по-видимому, желая загладить некоторую остроту беседы, он сказал, что он прекрасно понимает наше беспокойство в связи с покушением на г. Аникеева и считает совершенно естественным, что мы придаем этому вопросу большое значение, ибо речь идет о покушении на официального представителя, и что вполне понятно, что нас интересует получение ответа от японского правительства.
Я с удовлетворением отметил это его понимание и просил его по возможности в кратчайший срок передать заявление Союзного Правительства в Токио и со своей стороны настоять, чтобы ответ на нашу ноту был бы дан по возможности скорее.
Карахан
Печат. по арх.
108. Письмо Полномочного Представителя СССР в Дании члену Коллегии Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР Б. С. Стомонякову
/ апре.\я 1931 г.
Уважаемый товарищ,
В субботу 21 марта 1931 г. Мунк передал мне переделанный нм проект введения к согласительной конвенции, перевод которого при сем прилагаю79, и просил дать ответ не позже 27-го80, так как он хотел бы поставить вопрос на заседании парламентской комиссии, которое состоится 28-го.
Так как поправки Мунка не изменяют его проекта по существу, то я, встретившись с ним вечером 27-го на банкете у Стаунянга *, сказал ему, что я новую редакцию документов не считаю приемлемой основой для переговоров. Он ответил, что сожалеет и что на комиссии 28-го доложит об имевших место между нами разговорах для того, чтобы позондировать настроение большинства комиссии. Кроме того, при встрече с т. Литвиновым в Женеве в мае он возобновит разговоры о пакте61. Наконец, он снова заявил, что пакт будет иметь реальное значение только тогда, если подобные же пакты будут заключены СССР со Швецией и Норвегией.
С товарищеским приветом
Полпред СССР в Дании Ai. Кобецкий
Лечат, по apt.
