Идеи символического интеракционизма в работах Э. Гоффмана

Эрвина Гоффмана (1922—1982), канадско-американского социолога, чаще всего считают представителем символического интеракционизма. «Пройдя» социологическую школу Чикагского университета (уже в период падения ее величия и значения), формируясь и развиваясь под влиянием идей Дж. Мида, он защитил в этом университете в 1953 г. докторскую диссертацию, посвященную исследованию коммуникационных структур на Шетландских островах. Его дальнейший творческий путь был связан с работой сначала в Вашингтоне, (в Национальном институте психического здоровья), а затем в Беркли, где он стал профессором. Гоффман был избран президентом Американской социоло­гической ассоциации в 1981 г., что свидетельствовало о признании его боль­ших заслуг научным сообществом США. Его основные работы: «Представле­ние себя другим в повседневной жизни» (1959), «Соприкосновения» (1961), «Убежища» (1961), «Поведение в общественных местах» (1963), «Клеймо» (1964), «Ритуал взаимодействия: очерки поведения лицомчс-лицу» (1967), «Стратегическое взаимодействие» (1969), «Рамочный анализ» (1974), «Фор­мы разговора» (1981). Из всех названных работ на русский язык переведена полностью лишь одна [Гофман. 2000].

Гоффман является одним из наиболее интересных и оригинальных ис­следователей в социологии. Его творчество оказалось достаточно слож­ным для однозначной оценки и отнесения к какой-либо одной конкретной парадигме, одному направлению..На этот счет до сих пор идут дебаты. Од-•ни считают, что взгляды социолога больше всего соответствуют характе­ристикам и принципам символического интеракционизма, другие обнару­живают в его творчестве феноменологические мотивы, третьи полагают, что он выступал как раз с антифеноменологических позиций, четвертые видят в нем «всего понемножку» — и символического интеракциониста, и феноменолога, и этнометодолога. В данной главе будут рассмотрены идеи И положения учения Гоффмана, свидетельствующие о его приверженнос­ти и принадлежности к символическому интеракционизму.

Оснований для обозначенного выше отношения к социологии Гоффма­на, включающей в себя элементы целого ряда направлений и парадигм, вполне достаточно. Вступив на социологическую стезю в конце 1940-х гг., он буквально «завалил» читателя многочисленными социологическими и социально-психологическими работами, очень непохожими одна на другую. Каждый раз он начинал новую линию анализа и не продолжал ее, как пра­вило, в следующих публикациях. Однако при внимательном разборе его работ можно уловить то общее, что было присуще так или иначе большинству из них. Это — интерес к личности, к повседневному (ритуальному) поведе­нию людей, доступному для наблюдения и осуществляющемуся в форме их социального взаимодействия. При этом характерным для ученого был «дра­матургический» (иногда его называют драматическим) подход (с позиций метода социодрамы) к социальному взаимодействию, который рассматри­вался им как универсальный метод социологического исследования.

Исследование мира повседневной жизни людей

Основным объектом исследования для Гоффмана выступает повседневное поведение людей, мир их повседневной жизни. В одной из наиболее крупных своих работ, написанной за восемь лет до смерти (1974), книге «Рамочный анализ» (на нее мы будем ссылаться еще не раз), он пишет: «Мы постоянно убеждаемся, что мир повседневной жизни, мир здравого смысла занимает высшее положение среди различных областей реальности, так как только в его пределах становится возможным общение с.нашими ближними. Но мир здравого Смысла с 'самого начала является социокультурным миром, и мно­гие вопросы, связанные с межсубъективностью символических отношений, берут в нем начало, определены им и находят в нем свое разрешение».

Гоффмана интересовали явления взаимодействия людей «лицом к ли­цу». Ему важно было показать, каким образом действия людей в повсед­невной жизни (часто мелкие и незначительные) структурированы соци­ально, как они выражены в символической интеракции. При этом его не волновали, как он говорит, центральные проблемы социологии — соци­альной организации и социальной структуры. «Я не обращаюсь к струк­туре социальной жизни, — пишет социолог, — но апеллирую к структуре опыта, который есть у индивидов в любой момент их социальной жизни. Я считаю общество первичным во всех отношениях, а любые текущие участия индивида — вторичными; моя работа имеет дело только со вто­ричными проблемами»¹.

Для изучения повседневных действий и явлений социальной жизни, символов, с помощью которых они выражаются, смыслов и значений, кото­рые придают им индивиды, Гоффман часто прибегал к методам включенно­го наблюдения и анализа документов, притом не всяких, а возникающих ес­тественным образом (например, радиопередач или рекламных объявлений и изображений). В процессе такого изучения его интересовали общие и по­вторяющиеся особенности социальной жизни, которые находили отраже­ние в соответствующих социальных формах. Поэтому некоторые исследова­тели творчества Гоффмана считают, что проблема выявления социальных форм была для него одной из основных. С ней оказалась тесно связанной и проблема рамочного анализа.

Рамочный анализ

Что такое рамочный анализ? В его основе — многозначное понятие рамки, которая выступает как некая обрамляющая социальное содержание теоре­тическая конструкция. (Кстати сказать, термин «рамка» впервые был вве­ден в научный оборот Г. Бейтсоном, о чем пишет сам Э. Гоффман, поясняя, что использует это понятие в том же значении, которое придал ему Бейтсон) Возможно, это нечто близкое к веберовскому «идеальному типу». Рамка — это некий образец, познавательное приспособление, это — «стро­ительные леса» анализа, которые затем должны быть убраны. Сами «стро­ительные леса» могут выступать в различных формах — ритуалов, игры, пьесы, драмы и т.д. Рамочный анализ становится средством изучения сог циальных взаимодействий -. тех «кирпичиков» (продолжая строитель­ную терминологию), которые лежат в фундаменте социальной реальности.

Рассуждая о возможности использования термина «рамка» и применения рамочного анализа, Гоффман связывает ее с определением ситуации и иссле­дованием организации опыта. В «Рамочном анализе» он пишет: «Я предпола­гаю, что определения ситуации строятся в соответствии с принципами орга­низации, которые управляют событиями, по крайней мере социальными, и нашей субъективной вовлеченностью в них. Рамка — это слово, которое я ис­пользую для обращения к тем базисным элементам, которые я способен иден­тифицировать. Это мое определение рамки. Моя фраза "рамочный анализ" является призывом для обращения к исследованию с помощью этих терми­нов организации опыта».

Здесь мы выходим еще на одну из центральных проблем творчества Гоффмана, интересовавших его на протяжении всей жизни, — изучения социальной реальности. В этом вопросе он следует традиции У. Джемса. Вместо того чтобы спрашивать, что такое социальная реальность, Джемс (а вслед за ним и Гоффман) формулирует вопрос по-другому: при каких условиях и обстоятельствах мы считаем вещи реальными? Изучение об­стоятельств и составляет одну из главных задач рамочного анализа. Таким путем осуществляется познание социального. Рамка как бы сама начинает «создавать» окружающую взаимодействующих индивидов реальность.

Обратим внимание на то, что Гоффмана интересуют прежде всего че­ловек, индивид, восприятие им повседневного мира, включенность в не­го, накапливающийся социальный опыт личности. Главным для социоло­га здесь является исследование не самих реальных объектов и явлений, а тех смыслов и значений, которые придают им люди, тех интерпретаций социальных процессор с которыми они постоянно сталкиваются. По су­ществу, это следование традиции, идущей, с одной стороны, от М. Вебера, с другой — от У. Джемса и А. Шюца (о творчестве последнего подробно будет сказано в следующей главе). Отсюда понятно, что реальные соци­альные макроструктуры Гоффмана не волнуют, поскольку они не базиру­ются, по его мнению, на социальных взаимодействиях людей. В этом смысле они не могут стать объектом рамочного анализа.

Такой подход дал основание ряду социологов подвергнуть критике пози­цию Гоффмана за разрыв связей между микро- и макроанализом. Насколько справедлива данная критика, если учесть, что американский социолог изна­чально не ставил перед собой задачи преодоления рва между этими двумя вида-, ми анализа, остается специально выяснить. Видимо, к его творчеству следует относиться, исходя не из общих задач, стоящих перед всей наукой в целом, а тех проблем, которые он ставил перед собой. Они же, эти проблемы, имели достаточно конкретный характер и не выходили на уровень изучения социального макромира Гоффмана интересовало не общество в целом, а восприятие людь­ми повседневности еобетвеннот бытия, осуществляющегося в самых различ­ных формах. На изучение этой проблемы и был нацелен рамочный анализ.

Проблема личности и «драматургический подход»

Вернемся, однако, к проблеме личности в творчестве Гоффмана. Дело в том, что она является одной из наиболее характерных для всего символического интеракционизма. Достаточно вспомнить излагавшиеся несколько ранее в этой главе взгляды Дж. Мида на структуру личности (самости), препариро­ванную им сквозь призму соотношения «I» и «Me». Гоффман придерживает­ся концепции, множественности Я. Согласно ей, человек имеет столько раз­ных социальных Я, сколько существует групп, в жизни которых он участвует и мнения членов которых для него значимы. В каждой из этих групп человек представляет себя другим по-разному, стало быть, демонстрирует различные стороны своей личности, своего социального Я. Отсюда следует и трактовка Гоффманом взаимодействия, которое, по его мнению, на самом деле проис­ходит не столько между конкретными индивидами, сколько между различ­ными сторонами и проявлениями их личности.

Поэтому не случайно концепция личности социолога связана с теорией ролей. Возникают «драматургические», «театральные» проблемы взаимо­действия, каждый из участников которого представлял свою деятельность другим. Возникает проблема коммуникации между ними, осуществляю­щейся в форме знаковой активности. Выделяя два вида коммуникации — произвольную (когда люди предоставляют информацию о себе в общезна­чимых символах) и непроизвольную (непреднамеренной, невербальной и более театральной), Гоффман акцентирует внимание больше на второй. С этим, безусловно, связан его «драматургический подход». Но он не явля­ется самоцелью, о чём говорит сам социолог в «Заключении» своей книги «Представление себя другим в повседневной жизни»: «Настоящее исследо­вание на самом деле не интересовали элементы театра, которые проникают в повседневную жизнь. Его интерес был сосредоточен на структуре соци­альных контактов, непосредственных взаимодействий между людьми — на структуре тех явлений в общественной жизни, которые возникают всякий раз, когда какие-либо лица физически присутствуют в пространстве взаи­модействия. Ключевой фактор в этой структуре — поддержание какого-ли­бо единого определения ситуации...» [Гофман. 2000. С. 302].

Подводя общий итог рассмотрению символического интеракционизма, необходимо отметить интерес его сторонников не столько к социологиче­ским проблемам общетеоретического характера, сколько к вопросам кон­кретного плана, требующим эмпирического изучения. Это в первую оче­редь различные формы повседневной жизни, взаимодействия между людьми в их рамках. Сторонники символического интеракционизма ни когда не разрабатывали теорий общественного развития, проблем государ­ства, власти и др., поскольку это противоречило пониманию ими основно­го объекта в социологическом исследовании — личности и «ядра» егб предметного поля — интерпретации повседневного поведения индивидов в процессе их символического взаимодействия.