Глава тридцать третья

Я чувствовала себя Клинтом Иствудом, вступающим на улицах Ларедо в поединок с наглым вооруженным бандитом, который сжег его ферму и застрелил его лошадь. Да, и еще, как я уже сказала, убил его брата. Только поскольку Дэйв фактически был жив, у меня не было ощущения, что я вложила в роль достаточно истинных эмоций. Тогда я себе напомнила, что чувствовала до того, как он задышал. Ага, вот оно.

Я пошла, крадучись, на середину комнаты, а Колдун обернулся – сперва тело, потом голова, потом глаза. Медленный шаг танца, который заставил его запоздало понять, что перед ним двое налетчиков.

– Они бросили нас и идут к вам! – предупредил меня Коул. – Им до вас минуты три, не больше.

Ты держись плана, сказала я ему про себя, зная, что он не отступит, пусть и кажется, что мы тут с Вайлем попались между шестью зомби и их разозленным хозяином.

– Я тебя должна убить на месте, ты… чудовище!

Я кричала, я напряженно гримасничала, полная боли и страдания. Но в мозгу крутились расчеты, как будто я только что сдала итоговый экзамен по курсу химии. Мне стало понятно, что сходство Колдуна с Фархадом никак нельзя списать на совпадение – оно обязано быть фамильным. Не только внешность у них была одинаковая – они одинаково глядели, одинаково двигались, одинаково ощущали свое место в мире. Но там, где Фархад был открытым и готов был звать с собой кого угодно, Колдун держал на расстоянии всех, кроме немногих избранных. Это было видно по выражению его лица, теперь запрещавшему нам доступ, хотя находился он в очень невыгодном положении.

– Жасмин, нет! – Вайль поднял свободную руку, крепко держа трость, указывающую на Колдуна. – Этот человек должен расплатиться, и есть только один способ совершиться справедливости. Ты обещала мне!

– Да, – ответила я, позволив себе встать чуть свободнее. – Мой брат обратился ко мне с конкретной просьбой, и я ее выполню. – В правой руке я держала косточку, а левую надежно прятала за спиной. – Видишь? Ты знаешь, что это такое?

Он глянул вниз. Левая рука у него даже не была перевязана, давно зажила. Просто на ней не хватало мизинца.

– А вот нет! – заорала я. – Твою я уничтожила, как только вынула ее из шеи моего брата!

И я выхватила левую руку из‑за спины, чтобы все видели. Чтобы он рассмотрел идеальную повязку, наложенную Кэмом. На «обрубке» выступило красное, подтверждая, что я отрубила себе мизинец.

– Ты не некромант, – сказал Колдун шепотом, но сказал неуверенно. Он шагнул вперед, в озеро света от стоячей лампы, покрытой красно‑золотым бисерным абажуром. Сходство с Фархадом несколько поблекло из‑за землистого цвета лица – такой бывает у человека, который уже неделями недосыпает и ест, только когда его заставляют. Управление Дэйвом вымотало его запредельно. Я стерла удовлетворение, вызвав приступ злости, что мой брат был духовно привязан к этакой мрази.

– Я другая! – сказала я, меча искры. – А этого достаточно. Особенно когда мне хочется управлять только одним малюсеньким зомбиком.

Вайль сбросил ножны с клинка в трости, и от металлического шелеста у меня по спине побежали мурашки.

– Один маленький разрез на горле, – сказал Вайль шелковым голосом. – Чтобы Жасмин могла ввести ом.

– И ты мой, – закончила я. – Как раз как Дэйв просил. Ты навеки будешь слугой‑зомби. Рабом американского убийцы. Как тебе такие пирожки, Казими? А самое вкусное, – я обхватила себя руками, в восторге облизнула губы, – самое шоколадное вот что. До того как поселить тебя у себя в квартире, где ты будешь носить передничек с кружевами, печь хлеб, вытирать пыль и мыть туалеты, я знаешь что сделаю? Я твоими руками убью Раптора. Да‑да. Я всю твою сеть пущу ловить Эдуарда Самоса. Ты его выманишь из тени, а когда он появится, сеть схлопнется. Правда, чудесно?

Каменное лицо Колдуна посыпалось крошкой, а у меня при собственных словах насчет Самоса и тени что‑то проснулось из воспоминаний о путешествии в ад вместе с Раулем. Что‑то важное, но не настолько, чтобы отвлечь мое внимание прямо сейчас. Я сунула эту мысль в стопку «вернуться позже» и сосредоточила внимание на лице Колдуна. Мне случалось видеть, как у человека сереет лицо. Как всегда, восхитительно.

– Чего ты хочешь? – прошептал он. – Я сделаю все, только бы не…

– Только бы не стать рабом‑зомби? – подсказала я, прямо ему в лицо выплюнув всю злость, которую смогла собрать за такой краткий срок. Как ни странно, собрать смогла много. Если бы слова у меня на языке были ядом, весь рот бы онемел. – Знаешь, чего я хочу? А ничего. – Я заговорила голосом тихим и жестоким: – Мой босс, вот он здесь, согласился, чтобы я убила тебя медленно. Тебе ведь за много жизней надо ответить, а правосудие зачастую глядит в другую сторону, когда дело касается вот таких сволочей, как ты. Так зачем мне пропускать мой единственный шанс восстановить справедливость? Смотри, ты от всего мира прятался – сколько? Двадцать лет? Создал процветающее агентство недвижимости, используя свою легальную маску, а твоя теневая личность творила невообразимые зверства над мирными гражданами. Это же ты пустил горчичный газ в нью‑йоркской подземке? Это ты спланировал убийство трехсот курдских школьниц. Мы все знаем, что думает Ангра Майню о женщинах, умеющих читать. И я твердо помню, что слышала насчет взрывов в израильских авиалайнерах, британских консульствах, о тренировочных лагерях Сомалийского Освобождения.

– Ничего не докажешь! – крикнул Колдун.

Бинго!

– Ты сам докажешь, – ответила я.

– Что?

У него был совершенно недоуменный вид. Будто я его вдруг высадила посреди тропического леса и велела добираться домой как сможет.

– У меня тут снаружи – телевизионный фургон. Выйди к камере, покажи лицо. Признайся, что сделал. И тогда – черт с тобой, живи.

– Что же это будет за жизнь? Смотреть, как медленно разлагается мой мир, где все больше и больше заблудших идиотов слушают болтовню таких предателей, как…

Он прикусил губу.

– Твой брат? – подсказал Вайль. Ага, значит, и он заметил сходство.

– Фархад Дайи, – добавила я, когда Колдун не смог скрыть своих чувств. – Ты подстроил, чтобы мы его убили.

– Сводный брат, – поправил меня Делир. – У нас только мать одна.

Я покачала головой:

– Должна сказать, идея была блестящая. Кровь своего родича ты пролить не можешь, и потому подстроил так, чтобы грязную работу за тебя выполнили американцы. Бонусом – вбил бы колоссальный клин между нашей страной и теми немногими жителями Ирана, которые не рвутся нас испепелить немедленно.

Несмотря на всю свою тяжелую ситуацию, Колдун ухмыльнулся:

– Великолепный был план.

– Он лопнул, – возразила я. – Ты убиваешь моего брата, чтобы заставить меня убить твоего? Здесь нет равновесия, и ты знаешь, что вселенная вывернется и врежет тебе за одну только попытку такого. Вот сегодня, Делир, я ее мощная правая рука.

– Ты ноль! – сплюнул он. – Ты значишь так мало, что я каждый раз удивляюсь, моргнув, что ты еще не исчезла!

– Вот как? Выставляешь меня на распродажу, даже не глянув на товар? Опрометчиво, Колдунчик.

– Ха! Вы, американцы… что с вас толку? Расхаживаете с важным видом и всех поучаете, будто каждый должен брать с вас пример. А ваши сыновья садятся пьяные за руль, ваши дочери рвутся в шлюхи. Вы кричите, что планета гибнет – и хлещете мировые ресурсы, как дешевое пойло. Вы молитесь о мире – и посылаете солдат убивать и умирать ради целей, которых они сами понять не могут.

– Да перестань ты чушь нести, – отмахнулась я небрежно. – Ты нас ненавидишь, потому что любишь ненавидеть, а мы легкая цель. Не будь нас, ты был бы таким же.

– Другим! – выкрикнул он и топнул ногой, как обиженный трехлетний младенец.

– Таким же, – ответила я хладнокровно. – Потому что не в нас дело, а в тебе. Ты же не способен говорить, не способен договариваться. Послушай, ты приходил когда‑нибудь к столу без привязанной к груди динамитной шашки? Так что иди в задницу.

Колдун так выкатил глаза, что я испугалась, как бы они не выскочили.

– Неверные! – завопил он, брызгая слюной. – Ангра Майню даст мне прожить тысячу лет, чтобы я убил всех американцев до единого!

– Ты уверен, что в настоящий момент Ангра Майню хоть сколько‑нибудь заинтересован в твоих планах? – вежливо спросил Вайль. – Ведь он позволил нам тебя здесь найти? – Колдун ничего не ответил, и Вайль добавил: – Должен также заметить, что при всех твоих призывах убивать американцев более всего ты жаждешь смерти своего брата, который американцем не является.

– Он ничем не лучше. Гонит эту гниль о мире и толерантности. Его надо было убить, еще когда мы были мальчишками, но я не мог придумать способа, чтобы на меня не пало подозрение. А моя благословенная матушка никогда не простила бы мне, если бы узнала. «Вот если бы он был мертв, а все думали, что он жив», – думал я тогда. И начал изучать некромантию.

– Но не путь зомби ты в конце концов выбрал для Фархада, – сказала я. – Почему?

– Им было бы слишком трудно управлять. Но сам я не мог убить его с гарантией и устроил так, что это сделали вы, американцы. – Казими посмотрел на меня хитрыми глазами. – И вы это сделали. Так что вопреки тому, что твое сердце настроено привязать меня под твое гяурское ярмо, боюсь, я вынужден отклонить эту честь. – Он показал рукой в глубину зала, где бандитской штурмовой группой выстроились шестеро его зомби.

– Эй, Колдунчик! – Я пощелкала пальцами, привлекая его внимание. – Пока тут не началась излишняя суета, я бы тебе предложила глянуть четырнадцатый канал.

Посмотрев на меня недоуменно, он взял пульт со столика и включил пятидесятидвухдюймовый плазменный экран. Тут же возникло его собственное рычащее лицо, с пятисекундной задержкой сообщившее, что ему следовало убить младшего брата еще в детстве.

– Конечно, не все в Иране знают английский, так что мы потом доставим на студию переводчика. Ну, и какую‑то аннотацию нужно добавить к этому видео. Что‑то вроде «Риелтор Делир Казими оказался врагом государства – Колдуном. Цены на недвижимость упали катастрофически». Как тебе?

Вайль показал в конец коридора, где сейчас можно было увидеть объектив и дрожащую бледную руку.

– Делир, помаши в камеру.

Бергман выглянул из‑за угла, улыбнулся мне не слишком раскованно и вернулся в полускрытое состояние. А его охранники – нет. Коул, Кэм и Натчез шагнули из укрытий, направив оружие на Колдуна, будто говоря: «Вот только тронь его!»

– Ты слыхал об уничтожении репутации? – спросила я. – Она бывает хуже смерти, Казими. Потому что тебе никогда не встать, но ты продолжаешь жить. Разоренный, без единого друга, отвергнутый родными и своей страной…

– Мертвые всегда будут со мной! – крикнул Колдун, протягивая руки к своим зомби.

– Нет, не будут. – И в зал вошел Аша. Я выдохнула с невероятным облегчением и отдала ему кость. Он поднял ее над головой. – Вот это – ом Делира Казими. И да хранит этот ом всю силу хозяина отныне и вовеки.

Колдун зашатался, упал на колени, темное облако вырвалось у него изо рта, закружилось осиным роем над гнездом – и втянулось в ом. На миг подскочило давление воздуха в комнате – у меня даже в ушах зазвенело. Аша взял косточку своей большой рукой, сдавил – а когда разжал руку, на ковер просыпалась толика безобидного белого порошка. Давление спало, зомби Колдуна рухнули на пол, наконец‑то умерев окончательно. Все глаза смотрели на Ашу, который положил Колдуну руку на лоб.

– Я – аманха зейя, и я говорю, что ты слишком опасен, чтобы жить.

– Аша! – Я показала на окна. – Магулы.

Раз они собрались у стекла, то попытаются найти другие пути внутрь. Тогда они скоро окажутся здесь.

– Будь готова к битве, – ответил он мне.

Я вытащила «Скорбь» и приготовилась к стрельбе. Посмотрела на Вайля, на ребят. Вы их видите? Вайль кивнул, но остальные покачали головами. Но вскоре они будут видны. Как только мы хоть одному из них пустим кровь.

– Ребята, вы не пугайтесь стаи мерзких маленьких горгулий с шипастыми мордами, невесть откуда вдруг взявшихся. Вы их просто убивайте. О'кей?

Они кивнули.

Аша вынул из складок своей одежды длинный нож из какого‑то кристаллического материала. Нож казался не от мира сего, но не особенно острым, и я подумала было предложить для этой работы свой боло. Но Аша стал говорить какие‑то слова, явно обрядовые, и я не рискнула прерывать.

Прошли всего секунды, как мы с Вайлем содрали с него маску, а Аша лишил силы, но Казими будто съежился. Он стоял недвижно на коленях, склонившись, у ног Аши, глаза его смотрели куда‑то вдаль. Этот взгляд не изменился и тогда, когда песнь Аши набрала силу и он взял Делира за волосы. Не изменился, когда Аша пять раз поднес острие ножа к его лицу, начертив пятью взмахами пятиконечную звезду. Не изменился, когда нож перерезал ему горло.

И как только тело рухнуло, хлынули в дверь магулы. У меня только хватило времени сделать глубокий, успокаивающий вдох.

Я расстреляла обе обоймы и половину третьей и остановилась, когда перестала видеть – один из этих паразитов закрыл мне лицо. Вспомнив, как шла на смерть повешенная женщина, я сунула «Скорбь» в кобуру, схватила магула обеими руками и дернула изо всех сил. Немножко потеряла волос с затылка, зато зрение вернулось.

Магула я швырнула в стену. Вытаскивая боло, услышала, как треснула сломанная шея. Освежевала магула, вцепившегося в правую ногу, пырнула в бок того, что был на левой, а потом рядом со мной оказался Вайль, отрывая их от меня, и лицо его было бешеной маской свежей и запекшейся крови.

– Я думал, они тебя сожрали, – выдохнул он, ломая магулу хребет.

– Я тоже.

Мы пошли на помощь Аше – его торс был покрыт копошащейся массой. Колющими, режущими, рубящими ударами и просто кулаками мы освободили его. На другом конце комнаты наши ребята выступали куда лучше. Оружие Бергмана магулам совсем не нравилось. Кажется, «мэнксы» действовали как репеллент: магулы бросались на Кэма или на Коула, но стоило им коснуться нового сплава, как они тут же отскакивали, будто обожженные.

– Аша! – сказала я, когда свалился последний магул. – Посмотри‑ка?

На наших глазах еще одна тварь набросилась на Натчеза справа. Он стрелял налево, и потому, когда он повернулся и махнул «мэнксом», магул уже почти вцепился. Коснувшись ствола, магул отлетел, сделав заднее сальто.

– Что это? – спросил Аша.

– Бергман ни за что не скажет. Но спорить могу, мы его уговорим сделать тебе из этого что‑то вроде брони.

У Аши загорелись глаза:

– Когда?

– Сразу после его отпуска тебя устроит?

– Это будет превосходно.