Спекулятивное утверждение и снятие

Античная мысль, как уже было сказано, овладела первыми двумя ступенями, т. е. рассудочной и разумно-отрицательной, или диалектической, свидетельством чему в значительной мере являются знаменитые аргументы Зенона Элейского. При этом ей не был известен «спекулятивный» момент, который философы-идеалисты, предшественники Гегеля, лишь обозначили. Он принадлежит к типично гегелевским открытиям. «Спекулятивное» есть повторное утверждение положительного через отрицание отрицания в собственно диалектических антитезах, а значит, и возведение позитивного тезиса на более высокий уровень.

Если мы возьмем в качестве примера состояние чистой невинности, то оно представляет собой момент (тезис); рассудок фиксирует ее в себе и противопоставляет ей в качестве антитезиса познание зла, выступающего отрицанием невинности (ее противоположность). Таким образом, добродетель является точным отрицанием отрицания антитезиса (зла) и восстановлением невинности на более высоком уровне. Это возможно лишь путем отрицания ее фиксированности, а значит, преодоления антитезиса, что приобретает положительное значение в той мере, в какой преодолевается ее фиксированность.

Следовательно, «спекулятивный» момент есть некое «снятие», сочетающее в себе одновременную функцию «устранения-и-сохранения». Приведем его собственное пояснение, взятое из «Большой энциклопедии»: «Уместно напомнить о двойном значении нашего немецкого выражения «aufheben» («преодолевать»). «Aufheben», с одной стороны, означает «устранять»: например, какой-то закон или институт могут быть устранены («aufgehoben»). С другой стороны, «aufheben» также означает «сохранить», и в этом смысле с помощью слов «wohl aufgehoben» мы скажем, что что-то хорошо сохранилось. Эта двоякость языкового употребления, когда одно и то же слово имеет отрицательный и положительный смысл, не должна считаться ни случайностью, ни путаницей; напротив, эту двоякость следует признать спекулятивным духом нашего языка, который не ограничивается простой альтернативой "или-или", свойственной рассудку».

«Спекулятивное» — та вершина, которая достигается разумом, это измерение Абсолюта. В «Большой энциклопедии» Гегель позволяет себе сравнить «спекулятивное» (высшую ступень разумного) с тем, что в прошлом называли «мистическим», иными словами, с тем, что схватывает Абсолют за пределами рассуждающего рассудка.

На одной из интереснейших гегелевских страниц читаем: «Относительно значения спекулятивного необходимо еще раз напомнить, что под спекулятивным следует понимать то, что в прежние времена обычно называли мистическим, особенно в отношении религиозного сознания и его содержания. Когда сегодня говорят о мистическом, то затем, чтобы рассматривать данный термин как эквивалент загадочного и непонятного, причем это загадочное и непонятное одни, в зависимости от собственного воспитания и собственных понятий, считают истинным и подлинным, другие же — предрассудком и иллюзией. В данном случае нужно прежде всего отметить, что все мистическое несомненно загадочно, но только для рассудка, и просто потому, что абстрактность есть принцип рассудка, хотя все мистическое как эквивалент спекулятивного есть конкретная совокупность тех определений, которые для рассудка имеют значение лишь как отдельно взятые и противопоставленные друг другу [...]. Как мы теперь видим, абстрактная мысль в столь малой степени постоянна и окончательна, что скорее доказывает собственное непрерывное самоотрицание и превращение в свою противоположность; при этом назначение рационального — удерживать в себе противоположности как мыслительные моменты. В итоге все рациональное следует в то же время определить как мистическое, что означает не более чем способность выходить за рамки рассудка, но что отнюдь не должно расцениваться как недоступное и непостижимое для мысли».

После всего сказанного нетрудно понять и те мысли Гегеля, согласно которым философские предложения должны быть «спекулятивными» утверждениями, а не суждениями, в которых к субъекту прилагается предикат в смысле традиционной логики. Предложение, выражающее суждение в традиционном смысле, на самом деле выражает тип суждения, осуществляемого рассудком, а значит, предполагает наличие искусно отшлифованного и готового субъекта, который дополняется ab extrmseco (извне) предикатами как своими свойствами, или акцидентами. Эти предикаты также являются тщательно отделанными и готовыми сущностями в нашем представлении (на основе моделей, по которым действует рассудок). Такое присоединение предиката к субъекту есть сугубо внешнее действие.

«Спекулятивное» утверждение, напротив, не должно заключать в себе жесткого разграничения субъекта и предиката и, соответственно, должно быть в определенном смысле пластичным. Грамматическая связка «есть» выражает диалектический переход субъекта в предикат (в спекулятивном утверждении она как бы опускается, снимая разницу между субъектом и предикатом). «Это движение... есть диалектическое движение самой пропозиции», — говорит Гегель. И далее: «Только наглядность самого движения является спекулятивным представлением».