Практики взаимоотношений, которые противостоят иерархии

Когда мы “ориентируем” себя, мы делаем это таким образом, чтобы люди смотрели нас как на обычных людей, а не на записных профессионалов. Когда мы предпочитаем больше выслушивать и задавать вопросы, чем говорить, давать советы или делать заявления, мы снова поддерживаем практики, которые противостоят иерархии, которую подразумевает наше профессиональное положение. Практики размышления и ответственности — это анти-практики, которые намеренно опрокидывают доминирующий дискурс о том, чей голос наиболее важен в терапевтических взаимоотношениях.

Дэвид Эпстон и Майкл Уайт (1992) разработали терапевтическую практику под названием “консультирование ваших консультантов”, которая, по их словам:

... побуждает людей документировать знания, связанные с решением проблем, и альтернативные знания о своей жизни и взаимоотношениях, которые были восстановлены и/или порождены в процессе терапии. (стр. 12)

Знание, которое люди документируют в этом процессе, принадлежит им самим. Будучи задокументированным, это знание становится доступным для использования людьми с похожими проблемами и терапевтами, которые желают поучиться у жизненного опыта других. Когда люди решают, что они в достаточной степени пересмотрели свои взаимоотношения с проблемой и более не нуждаются в терапии, начинается описанный Эпстоном и Уайтом процесс планирования торжества. Как часть этого торжества, их расспрашивают о том знании в преодолении проблем, которого они добились. Это знание документируется в письмах, удостоверениях, видеопленках и прочем и, с надлежащего разрешения, постепенно распространяется среди других людей, борющихся с похожими проблемами.

Когда мы ценим, используем и запускаем в обращение знание, заработанное тяжким трудом людей, которые консультируются с нами, мы участвуем в создании заинтересованных сообществ, в которых мудрость победителей проблем, по крайней мере, настолько же важно, как мудрость терапевтов. (Архивы Анти-анорексийной лиги Новой Зеландии, в частности, хорошо известны как обширное собрание такого знания. *[Архивы включают заметки, письма, художественные работы, пленки, которые были созданы как часть терапевтического процесса, а также документы, записанные со слов людей.]) Мы можем еще больше децентрализовать свою роль в этом процессе, платя за консультации, в ходе которых они делятся с нами своим временем и мудростью, и (с их согласия) публично признавая их источником знания и мудрости.

В том же русле, мы можем принять участие в со-исследовательских проектах вместе с людьми, формально консультируясь с ними по поводу влияния конкретных практик на конкретные проблемы. Я (Дж. К) в настоящее время участвую в проекте с одной женщиной, в ходе которого она оценивает и осмысливает один час видеопленки моей ранней работы с ней в обмен на каждый час консультации со мной в настоящем.

В очень реальном смысле, вся нарративная терапия — это со-исследование. Когда мы внимательно выслушиваем истории людей, мы проводим исследование. Когда мы задаем вопросы смысла и вопросы предпочтения, мы просим людей присоединиться к исследованию. Когда мы даем отклик — с командой или без нее — на уникальное событие, на влияние различных практик, на предпочтительные направления в жизни или на любой другой аспект терапии, мы проводим со-исследование.

Одна из конкретных целей этого со-исследования заключается в оценке этической стороны убеждений, установок и практик, составляющих нашу работу. В свете такой оценки, работа постоянно меняется.