Часть II 6 страница

^,0 Towards an Understanding of Juvenile Delinquency (New York: Columbia University Press, 1954), esp. Chapters V-VI. См. также полезную обзорную статью, основанную на Этой книге: Ernest Greenwood, «New directions in delinquency research», The Social Service Aeview, 1956, 30, 147—157. — Примеч. автора.

шихся социальных взаимоотношений. Но очевидно, что существен­ное усовершенствование измерений связано с получением данных не­посредственно о размерах нарушенных социальных взаимоотноше­ний. Так же и с другими объективными компонентами аномии, свя­занными с нарушениями как в нормах, так и в отношениях. Речь идет не просто о недоступном совершенстве. Мы считаем совершенно оче­видным, что в дальнейшем должны быть усовершенствованы и шка­ла субъективных аспектов аномии, и шкала объективных аспектов. Применение доступных социально-статистических данных является только навязанным практикой временным заменителем.

Из представления о субъективных и объективных признаках ано­мии возникает новая потребность рассматриватьодновременно эти два типа компонентов в исследовании причин и последствий аномии. Кон­кретнее это означает, что можно было бы систематически сравнивать поведение «аномических» и «эуномических»*/гюдеи, входящих в груп­пу с определенной степенью объективной аномии, с поведением лю­дей того же самого типа, принадлежащих к группе с иной степенью аномии. Исследования такого рода, очевидно, представляют следую­щий шаг в изучении аномии".

Таким образом, современные теоретические и процедурные ис­следования несколько уточнили понятие аномии и начали модели­ровать методы, необходимые для его систематического изучения. Не­давно появились содержательные исследования, непосредственно связанные той или другой частью со структурным и функциональ­ным анализом аномии (о чем шла речь в предшествующей главе).

Тема успеха в американской культуре

Напомним, что мы рассматривали акцентирование денежного успеха как одну из доминантных тем в американской культуре и выя­вили напряжение, которое данная тема навязывает людям, имеющим разное положение в данной структуре. Конечно, мы не утверждали (как указывали неоднократно), что разобщение между культурными целями и институционально узаконенными средствами возникает только из данного крайнего акцентирования цели. Согласно теории, любое чрезмерное акцентирование достижения (будь то научная про-

* eunomic — от eunonvy (эуномическое правление) — правление, основанное на началах законности и справедливости. — Примеч. пер.

¹¹ Обшая логика такого рода анализа в разделе о «статистических показателях социальной структуры» этой книги, атакже см. Paul F. Lazarsfeld and Morris Rosenberg, The Language of social Reserch (Glencoe: The Free Press, 1955). — Примеч. автора.

дуктивность, накопление личного богатства, а при некотором вообра­жении — победы Дон Жуана) будет ослаблять конформность по отно­шению к социальным нормам, контролирующим поведение, когда оно предназначено для достижения особых форм «успеха», особенно среди тех, кто находится в неблагоприятном социальном положении в борьбе за успех. Именно этот конфликт между культурными целями (каков бы ни был характер целей) и невозможность использовать институциональ­ные средства создают напряженность, ведущую к аномии¹².

Цель денежного успеха была избрана для иллюстративного ана­лиза на основе допущения, что она особенно глубоко укоренилась в американской культуре. Это широко известное допущение получило новое подтверждение во множестве исследований по истории и исто­рической социологии в последнее время. Ирвин Гордон Вилли (в сво­ей подробной монографии об американской доктрине экономичес­кого успеха с помощью «самоусовершенствования») показал, что хотя «успех» был по-разному определен в американской культуре (и раз­личным образом среди разных социальных слоев), но другие опреде­ления «не получили такого всеобщего признания в Америке, как отож­дествление успеха с приобретением денег»¹³.

Этот сильный акцент на финансовом успехе не является, конечно, особенностью американцев. Давние аналитические наблюдения Мак­са Вебера до сих пор во многом уместны: «Стремление к приобрете­нию, погоня за прибылью, деньгами, желание иметь как можно боль­ше денег сами по себе не имеют ничего общего с капитализмом [а в настоящем случае — с особенностями американской культуры]. Это стремление существует и существовало среди официантов, врачей, кучеров, артистов, проституток, недобросовестных чиновников, сол­дат, аристократов, общественных деятелей, игроков и нищих. Мож­но сказать, что оно было общим для людей всех групп и положений во все времена и во всех странах мира, где существовали или суще­ствуют объективные возможности для этого»¹⁴.

Но что определенным образом отличает американскую культуру в этом отношении и что мы считали важным проанализировать в этой связи в предшествующей главе — так это то, что наше «общество ока­зывает наибольший почет экономическому богатству и социальному восхождениюлюбого своего члена». «Учебникуспеха» концаXIX века

¹² W.J.H. Sprott выразил это с завидной точностью в лекциях, прочитанных в Бир­мингемском университете. Science and Social Action (London: Watts & Co., 1954), 113.— Примеч. автора.

" Irvin Gordon Wyllie, The Self-Made Man in America (New Brunswick: Rutgers University Press, 1954), 3-4 и далее. — Примеч. автора.

¹⁴ Max Weber, The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism (New York: Charles Scribner's Sons, 1930), 17. — Примеч. автора.

U Мертоп «Социальп. теория»

замечательно изображает это культурное убеждение: «Дорога к счас­тью, как обществе иная магистраль, открыта какдля детей нищих, так и для потомков королей. Все платят налоги, все имеют права, и нам остается только извлечь из этого пользу для себя»¹⁵. Особый характер этой культурной доктрины состоит из двух частей: во-первых, борьба за успех не связана с вопросом о том, что у людей есть приобрета­тельские побуждения, уходящие корнями в человеческую природу, но является социально определяемым ожиданием, и во-вторых, эти об­разцы ожиданий рассматриваются как подходящие для каждого, не­зависимо от его первоначального жребия или места в жизни. Конеч­но, в реальности нет необходимости в идентичных стандартах дости­жений для каждого человека в обществе; характер и границы этого продвижения по экономической лестнице могут быть определены по-разному в отдельных социальных слоях. Но преобладающие культур­ные ориентации придают большое значение этой форме успеха и счи­тают приемлемым, что все должны бороться за него. (Как мы вскоре увидим, от этого далеко до эмпирического утверждения, что опреде­ленная часть людей во всех социальных слоях действительно прини­мает этот акцент в культуре и ассимилировала его в своих личностных ценностных структурах.) Единственное, чему внимают американцы в проповедях и в прессе, в романах и в кино, в курсе формального об­разования и в ходе неформальной социализации, в различных офици­альных и личных сообщениях, — большее или меньшее акцентирова­ние моральной обязанности (а также фактической возможности) бо­роться за денежный успех и достичь его.

Как показал Вилли, эту тему настойчиво пропагандируют вдох­новенные лекторы в лекториях, коммерческие библиотечные ассо­циации, колледжи бизнеса и огромное число учебников успеха (123 ff.). В доказательство он приводит анализ содержания ряда повсемес­тно читаемых романов, бесконечно переиздаваемых учебников, ис­пользуемых в средней школе по всей стране, а также неоднократно подтверждающих данные ценности некрологов некоторых наиболее известных бизнесменов Америки. Кеннет Линн проследил распрост­раненную тему «быстрого обогащения» в романах Теодора Драйзера, Джека Лондона, Дэвида Грэхема Филипса, Фрэнка Норриса и Роберта Геррика. Ричард Мозер'⁶ продемонстрировал неизменное присутствие

¹⁵А.С. McCurdy, Win Who W///(Philadelphia, 1872), 19, as cited by Wyllie, op, cit., 22. — Примеч. автора.

^1Ь Kenneth S. Lynn, The Dream of Success (Boston: Little Brown, 1955); Ricard D. Mosier, Making the American Mind (New York: King's Crown Press, 1947). См. также Marshall W. Fishwick, American Heroes: Myth and Reality (Washington, D.C.: Public Affairs Press, 1954). — Примеч. автора.

той же самой темы в очевидно неисчерпаемой серии хрестоматий Мак-Гаффи. А в «Репутации американскогобизнесмена»¹⁷ Зигмунд Дай-монд анализирует большое число некрологов, этих хранилищ мораль­ного чувства, опубликованных после смерти Стефана Джирарда, Джо­на Якоба Астора, Корнелиуса Вандербильда, Дж. Моргана, Джона Рокфеллера, Генри Форда, и выявляет их основную мысль: пока че­ловек «обладает необходимыми качествами, успех будет принадлежать ему в любое время, в любом месте, при любых обстоятельствах».

Данная тема культуры не только предполагает, что денежный ус­пех возможен для всех независимо от общественного положения и что борьба за успех является долгом каждого, но иногда считает, что ви­димые недостатки бедности являются в действительности преимуще­ствами. По словам Генри Уорда Бичера, именно «жесткий, но доб­рый дух Бедности говорит им «Работай!» и с помощью труда делает их людьми»¹⁸.

Естественно, так возникает сопутствующая тема, что успех или поражение целиком являются результатом личных качеств: тот, кто совершил ошибку, должен упрекать только себя самого, так как в со­ответствии с понятием о человеке, «сделавшем себя», он является че­ловеком, «себя не сделавшим». В той степени, в которой это культур­ное определение ассимилировали те, кто не добился успеха, неудача представляет двойное поражение: очевидное поражение отставшего в погоне за успехом и подразумеваемое поражение — отсутствие спо­собностей и моральной стойкости, необходимых для успеха. Незави­симо от объективной истины или ложности этой доктрины в любом частном случае, важно то, что ее нелегко исследовать: распространен­ное определение требует духовной дани от тех, кому она не по силам. В значительной части случаев именно таков культурный фон, когда уг­роза поражения побуждает людей использовать такую тактику, кото­рая сулит «успех» вне закона и морали.

Следовательно, моральный мандат на достижение успеха оказы­вает воздействие, заставляя преуспеть с помощью честных средств, если возможно, и с помощью грязных, если необходимо. Моральные нормы, конечно, продолжают повторять правила игры и призывать к честной игре, в то время когда поведение отклоняется от нормы. Иног­да тем не менее даже руководства по достижению успеха настоятель­но советуют людям «прийти и победить», используя все наличные средства для успешной борьбы в соревновании», как в анонимном трактате 1878 года «Как стать богатым». А «в период между 1880и 1914 годами популисты, чиновники, публицисты и социалисты заглянули

¹⁷ Cambridge: Harvard University Press, 1955. — Примеч. автора.

¹⁸ Цитируется по Wyllie, 22—23. — Примеч. автора.

за моральный фасад бизнеса, чтобы рассмотреть его практику. По­лученные сведения вряд ли соответствовали теме о богатстве, добы­том добродетелью. Их выводы не были слишком новыми для скеп­тиков, всегда подозревавших, что нечто иное, чем добродетель, за­мешано в приобретении денег. Действительно новыми были только документы — конкретные свидетельства, что величайшие магнаты были магнатами-грабителями, людьми, которые прокладывали свой путь благодаря подкупу законодателей, присвоению ресурсов, орга­низации монополий и уничтожению конкурентов»¹⁹.

Таким образом, эти современные исследования подтверждают то, что часто отмечалось ранее: когда в культуре существует чрез­вычайное акцентирование цели успеха, ослабевает конформность к институционально предписанным методам продвижения к этой цели. Понятие «амбиция» почти тождественно значению своего эти­мологического корня. «Одурманивать голову» продолжают и сейчас, и не только в той форме, которую практиковали мелкие политики Древнего Рима, домогаясь голосов от всех и каждого в своем «изби­рательном округе» и используя различные коварные замыслы для обеспечения нужного количества необходимых голосов. Именно таким образом установленные в культуре цели направлены к оправ­данию всех тех средств, которые дают человеку возможность дос­тичь их. Именно это мы назвали в предшествующем очерке процес­сом «деморализации», в котором нормы лишаются своей силы для регуляции поведения, и возникает «безнормность» как компонент аномии.

Тем не менее этот процесс, создающий аномию, не должен про­должаться беспрепятственно. При условиях, которые мы еще опре­делим, могут развиваться компенсирующие тенденции. До некото­рой степени, судя по историческим фактам, так было и в американс­ком обществе. Культурное акцентирование «успеха, открытого для всех», стало смягчаться, возможно, отчасти как реакция на растущее осознание структуры возможностей и отчасти как реакция на време­нами наблюдаемые деморализующие последствия этой идеи в чис­том виде. Это говорит о том, что хотя первоначальная идея и продол­жает существовать, в ней иногда появляются ограничения и оговор­ки, советы умерить свои стремления. Вот что советует своим читате­лям Оризон Свит Марден, популярный миссионер доктрины успеха: «На самом деле большинство из нас не должно надеяться когда-либо разбогатеть». Учебник успеха, опубликованный в начале столетия, предлагает философию утешения, которая определяет успех по-но-

¹⁹ Wyllie, 84-85, 146. - Примеч. автора.

вому: «Быть простым солдатом в строю так же неплохо, как и генера­лом, который командует. Мы не можем все быть генералами. Если вы хороший солдат в хорошей группе и имеете хорошую репутацию, это само по себе успех». Даже такие журналы, как «Американский бан­кир», считают возможным утверждать, что только некоторым из нас, разделяющим общую участь, суждено накопить большое богатство или достичь заметного поста. Число подобных постов и шансов для по­добного накопления никогда не совпадало и не будет совпадать с чис­лом энергичных, честолюбивых и способных людей, которые наде­ются достичь их. Эту неприятную истину литература об успехе нена­видит²⁰.

Но хотя эти доктрины, приспособленные к очевидной реальнос­ти, находят периодическое выражение и дают рациональное объяс­нение для медленного и ограниченного продвижения в экономичес­кой иерархии, Вилли и другие современные исследователи предмета показывают, что все же эти доктрины являются второстепенными для культуры нашего времени. В значительной степени идея успеха до сих пор доминирует в американской культуре.

Но если средства коммуникации, обращенные к поколениям аме­риканцев, продолжают повторять проповедь успеха, из этого не сле­дует, что американцы во всех группах, регионах и классовых слоях равным образом ассимилировали этот ряд ценностей. Ценности, вы­раженные в популярной культуре, не связаны неизменно и неразрыв­но с ценностями реальной жизни. Тем не менее мы бы глубоко ошиб­лись, предположив, что они полностью не связаны просто потому, что они не тождественны. Отбросив предположения, мы исследуем воп­рос, насколько широко исследуемые ценности были ассимилированы. Именно поэтому во введении ко второй части этой книги было сказа­но, что «среди проблем, избранных для дальнейшего исследования, назовем следующие: степень фактической ассимиляции одних и тех же индуцированных культурой ценностей и целей в различных со­циальных слоях американского общества» (177). В дальнейшем мы разъясним эту проблему, рассмотрев исследования, для которых она была центральной.

Различия в ассимиляции ценности успеха

В последней статье Герберт Г. Хаймен обратился к сопоставле­нию и повторному анализу данных, доступных в обзорах общественно-

Такие и сравнимые с ними наблюдения, см. Wyllie, 144 ff. — Примеч. автора.

го мнения, которые прямо или косвенно связаны с распространением ценности успеха среди экономических и социальных слоев²¹. Он пер­вый сформулировал общий вопрос: «Очевидно, анализ Мертона допус­кает, что культурные ценности в действительности усваиваются людь­ми из низших классов» (427). Принимая во внимание данные, которые будут представлены впоследствии, очень важно сформулировать это до­пущение более точно, модифицируя его: анализ допускает, что неко­торые люди в низших экономических и социальных слоях действитель­но принимают ценность успеха. Ибо, согласно анализу, главное не то, что все или большинство членов низших слоев подвержены воздействию, вызывающему нонконформистское поведение различных видов (раз­мещенных в типологии адаптации), но только то, что по сравнению с высшими слоями среди них больше тех, кто подвержен этому давлению. Согласно рассматриваемой гипотезе, девиантное поведение является все же второстепенным образцом, а конформность — обусловленным образцом. Поэтому достаточно, что значительное количество нижних слоев ассимилируют эту цель, чтобы оказаться дифференцированно подверженными этому воздействию в результате их относительно не­больших возможностей для достижения денежного успеха.

Далее Хаймен делает предварительные замечания к своей статье, указывая, что, «очевидно, необходимо дать эмпирические доказатель­ства, в какой степени люди в различных слоях ценят культурно предпи­санную цель успеха, верят, что возможности доступны для них, и при­нимают другие ценности, которые могли бы содействовать или поме­шать им в их усилиях двигаться по направлению к цели. Следовательно, эта статья определенным образом является дополнением к теоретичес­кому анализу Мертона»²². Кроме того, если рассматриваемые данные

²¹ Herbet H. Hyman, «The value systems of different classes», in Bendix and Lipset, editors, Class, Status and Power, 426—442. Подходящие данные по стремлениям и дос­тижениям религиозных и расовых меньшинств также представлены в кн. Gerhart Saenger and Norma S. Gordon, «The influence of discrimination on minority group members in ins relation to attemps to combat discrimination», Journal of Social Psychology, 1950, 31, 95—120, esp. 113 ff. — Примеч. автора.

²¹ Ibid, 427 (курсив Мертона). Эмпирические исследования сравнительной час­
тоты наличия мотива успеха в различных социальных группах начались. Одно из та­
ких исследований см. R.W. Mack, R.J. Murphy and S. Yellin, «The Protestant ethic, level
of aspiration, and social mobility: an empirical test», American Sociological Review, 1956, 21,
295—300. Это исследование подразумевает, хотя и не демонстрирует непосредствен­
но, что американский эпос успеха распространен настолько, что пренебрегает разли­
чиями между протестантами и католиками в Соединенных Штатах. Согласно друго­
му исследованию, «Миф Горацио Алгера является мифом среднего класса, который
проникает и к некоторым, хотя и не всем, представителям нижних классов». Joseph
A. Kahl, «Educational and occupational aspirations of «common man» boys», Harvard
Educational Review, 1953, 23, 186—203. — Примеч. автора.»

соответственно связаны с гипотезой, то они подкрепляют ее форму­лировку. Верно, что анализ требует эмпирических свидетельств о «сте­пени, в которой люди в различных слоях» придают большое значение цели успеха; очевидно, что ценность успеха не сможет стать мотива­цией, если люди не преданы ей в значительной степени. Но дело в том, что данные обзора не дают возможность Хаймену сделать разли­чие между степенями приверженности цели, но только определить относительную частоту, с которой люди в выборках, взятых из не­скольких социальных слоев, выражают некоторую неизвестную сте­пень признания цели успеха и связанных с ней ценностей. Из этих данных видно, что дальнейшие исследования хорошо бы направить на изучение интенсивности, а также степени, в которой эти ценнос­ти приняты в различных группах, социальных слоях и сообществах.

Таким образом, мы должны отметить (в соответствии с гипоте­зой, изложенной в предшествующей главе), что значительное коли­чество, а не все или большая часть людей в нижних социальных слоях ассимилируют «наказ» культуры — добиваться денежного успеха. И мы имеем в виду настоящую ассимиляцию этой ценности, а не про­сто вынужденное согласие с ней на словах. Эти две оговорки создают контекст для определения теоретического значения эмпирических данных, собранных в своевременной и краткой статье Хаймена.

В целом совокупность данных (которые мы не рассматриваем здесь подробно, поскольку они легкодоступны) постоянно демонст­рирует различия в пропорциях как среди взрослых, так и среди молоде­жи в низших, средних и высших социальных слоях, которые пози­тивно ориентированы на профессиональный успех и на общеприня­тые средства, содействующие достижению подобного успеха. Напри­мер, один национальный обзор мнений в конце тридцатых годов XX века обнаружил классовые различия в мнениях о профессиональных возможностях. Они были зарегистрированы в ответах на вопрос: «Счи­таете ли вы, что в наши дни любой молодой человек, экономный, спо­собный и честолюбивый, имеет возможность преуспеть, иметь свой соб­ственный дом и зарабатывать $ 5000 в год?» Среди «преуспевших» 53% подтвердили такое мнение по сравнению с «только» 31% среди «бед­ ных», как пи шет Хаймен²³. Другой национальный опрос выявил 63%

²³ Ibid, 437. По-видимому, уверенность в реальности надежд на профессиональ­ный успех в достаточной степени распространена среди рабочих, по крайней мере последние сорок лет. Например, Ропер сообщает что в выборке рабочих 70% сказали, что их шансы на продвижение лучше, чем были у их отцов, и 62% сказали, что шансы их сыновей будут еще лучше, чем их собственные. Эта относительная оценка про­фессиональных возможностей, предполагающая сравнение между последовательны­ми поколениями, более подходит для представления о возможностях, чем абсолют­ная оценка только собственного поколения. См. Elmo Roper, «A self portrait of the American people — 1947», Fortune, 1947, 35, 5—16. — Примеч. автора.

профессиональных и административных служащих, выразивших свою уверенность, что впереди хороший шанс для продвижения выше сво­ей настоящей позиции, по сравнению с 48% заводских рабочих; бо­лее того, 58% первой группы (служащие на более высоких должнос­тях) подтвердили, что упорная работа проложит путь к повышению, в то время как во второй группе (рабочие) этого оптимистического взгляда придерживались 40%.

К этим данным, приведенным Хайменом, мы можем добавить другие, взятые из социологического изучения белых и негров, живу­щих в бедных жилых районах²⁴. Более 500 резидентов на различных уровнях в нижней части профессиональной иерархии изложили свою оценку возможности для продвижения в своей профессиональной сфере в целом и на своем рабочем месте в частности²⁵. Выявлено три значительных образца оценки. Во-первых, существует образец воз­растающего оптимизма в связи с шансами для «достижения успеха» в профессии в целом, они выше на каждом более высоком уровне в этой иерархии работы. Именно реальное существование других людей на более низком профессиональном уровне поддерживает убежденность в возможности карьеры для человека, который находится на относи­тельно высоком уровне. Среди негров на канцелярской или квали­фицированной работе 63% уверены, что шансы для продвижения в их профессии хорошие или средние, по сравнению с 44% негров на полуквалифицированной работе, 31% на неквалифицированной или в домашнем бытовом обслуживании. Хотя это не декларируется, тот же самый образец существует среди белых.

Во-вторых, во многом тот же самый образец (хотя со значительно сокращенным количеством вариаций) встречается при оценке шан­сов, преобладающих на собственном рабочем месте. Чем выше уро­вень работы, тем больше часть тех людей, которые уверены, что шан­сы для продвижения на их рабочем месте хорошие или средние. Сре­ди негров процент, отражающий их оптимизм, — 43, 32 и 27; среди белых — 58, 47 и 44.

Тем не менее третий образец в оценке возможностей явно отли­чает виды на будущее негров и белых рабочих (как совокупностей). Белые рабочие склонны не усматривать большие различия между пер­спективами в профессии в целом и на их собственном рабочем месте:

²⁴ R.K.. Merton, P.S. West and M. Jahoda, Patterns of Social Life, Chapter 3, не опуб­
ликована. — Примеч. автора.

²⁵ Чтобы выявить оценку, были предложены вопросы: «Каковы шансы для про­
движения в вашей профессии для человека, который действительно за него борет­
ся?»; «Что можно сказать о месте, где вы работаете сейчас, каковы шансы для про­
движения там?» — Примеч. автора.

то, что они считают верным в целом, они считают верным и в не­посредственном окружении. Среди негритянских рабочих, особенно среди тех, кто находится на несколько более высоком уровне работы, эти оценки изменяются. Несмотря на то как они оценивают возмож­ности в их сфере занятости в целом, они склонны к крайнему песси­мизму в оценке возможностей на их рабочем месте. По-видимому, дан­ная статистика профессиональных ожиданий демонстрирует обычное убеждение негритянских рабочих (любого профессионального уровня), что они отстранены от равноправного доступа к продвижению.

К этим данным по классовой и расовой дифференциации в убеж­дениях о профессиональных возможностях могут быть добавлены дан­ные, цитируемые Хайменом, по классовой дифференциации в оцен­ках формального образования как средства для расширения перспек­тив профессионального успеха. Например, значительно большая часть высших социальных слоев (чем низших) выражают уверенность, что «определенное обучение в колледже» требуется, чтобы «неплохо уст­роиться в мире», с другой стороны, 91% «преуспевающих» людей, оп­рошенных в национальном обзоре, в сравнении с 68% бедных людей сказали, что они скорее предпочитают, чтобы их дети ходили в кол­ледж, чем получили работу сразу после окончания средней школы; далее, 74% мальчиков из «богатых и преуспевающих» семей в сравне­нии с 42% мальчиков из «низших классов» предпочитают не работу, а обучение в колледже как продолжение образования в средней школе; и в заключение этой выборки из многочисленных данных, обобщен­ных Хайменом, 14% юношей — выпускников средних школ из «бед­ных» семей выразили предпочтение работе, которая дает высокий доход, но связана с большим риском, по сравнению с 31 % юношей из семей служащих в бизнесе или профессионалов²⁶.

Таким образом, эти доступные, хотя и недостаточные, данные по­стоянно демонстрируют, что в определенных социальных слоях (и воз­можно, среди негров и белых) различная часть людей поддерживает культурно сформированное мнение о возможности профессиональ­ного успеха, стремится к высокооплачиваемой, хотя рискованной работе, признает ценность высшего образования как средства для профессионального продвижения. Но Хаймену не удалось заметить в своем во многих отношениях поучительном и полезном сопостав­лении данных один важный вопрос. С точки зрения гипотезы, выд­винутой в предшествующей главе, проблема не в относительной части людей из определенных социальных классов, принимающих культурную цель успеха, но в том, каково абсолютное число таких людей. Если мы скажем, что больший процент в высших социальных и экономичес-

²⁶ Hyman, op. cit., 430—434. — Примеч. автора.

ких слоях прочно придерживается культурной цели успеха, это не значит, что так поступает большее число людей из высших, чем из нижних классов. Действительно, поскольку число людей в наиболее высоких слоях (что установлено в этих исследованиях) является зна­чительно меньшим, чем число людей в нижних слоях, время от вре­мени возникает проблема, что больше людей из низшего класса, чем людей из верхнего класса, остаются верными этой цели.

Из-за того что Хаймен²⁷ сосредоточился почти исключительно на сравнении количественных соотношений в нескольких социальных сло­ях, имеющих ту или иную ценностную ориентацию (вопрос, который, конечно, и сам по праву вызывает интерес), Хаймену не удалось рас­смотреть факты, прямо соответствующие данной гипотезе. Ведь, как было неоднократно сказано, гипотеза не требует, чтобы пропорцио­нально большая часть или даже просто большее число людей в нижних социальных слоях было ориентировано нацель успеха; онатребует толь­ко, чтобы таким образом было ориентировано значительное число лю­дей. Поскольку существуетрасхождение между культурно вызванными высокими стремлениями и социально структурированными препят­ствиями для реализации этих стремлений, считается, что именно это расхождение оказывает давление, ведущее к возникновению девиант-ного поведения. Под «значительным числом», следовательно, подра­зумеваем число достаточно большое для того, чтобы привести к более частому расхождению между целями и возможностями среди слоя ниж­них классов, чем среди слоя более преуспевающих высших классов. Вполне возможно (хотя адекватных эмпирических данных по этому вопросу все еще не хватает), что это расхождение является более час­тым в слое нижних классов, чем в средних классах, поскольку очевид­но, что среди большого числа американцев среднего класса, принима­ющих цель успеха, достаточно невелика часть тех, у кого есть серьез­ные препятствия на пути к этой цели.