Исходные положения

Учение о доказательствах никогда не занимало центрального места во французской уголовно-процессуальной науке. Более того, еще не так давно общая теория уголовно-процессуальных доказательств вообще там практически отсутствовала, что объясняется рядом исторических и юридических обстоятельств. Основная причина кроется в том, что составители Кодекса уголовного следствия 1808 г., видимо, стараясь подчеркнуть принцип свободной оценки доказательств и стремясь избежать сложных правил доказывания, присущих теории формальных доказательств времен инквизиционного процесса, вообще отказались от создания в тексте данного кодекса специального раздела или главы, посвященных вопросам доказательств и доказывания. Это привело к тому, что в течение XIX в. французская доктрина, приверженная тогда так называемому "экзегетическому методу" научной обработки права, т. е. методу постатейного комментирования текста закона, почти не уделяла внимания проблеме доказательств - раз в кодексе 1808 г. нет соответствующей главы, то ее не должно быть в курсах, учебниках или иных доктринальных источниках. В итоге закон формировал доктрину, а та в свою очередь формировала новые законы в том духе, в котором развивалась сама, т. е. получался своеобразный замкнутый круг. Составители УПК 1958 г., следуя своим предшественникам, также не обобщили в специальном разделе нормы о доказательствах, которые оказались рассредоточенными по всему тексту кодекса.

В итоге доказательственное право в уголовном процессе Франции разработано несколько слабее, чем во многих других континентальных или англосаксонских странах. Но положение дел в данной области меняется, чему способствуют и сравнительно-правовые исследования. Еще в начале XX в. доктрина, преодолевшая экзегетический метод, начала уделять внимание учению о доказательствах - соответствующие разделы впервые появились в курсах уголовного судопроизводства Г. Видаля1 и Р. Гарро2. Сейчас французская уголовно-процессуальная наука имеет уже собственную общую теорию доказательств, невзирая на то, что в позитивном праве она пока отсутствует. Согласно общепринятому подходу, находящему отражение почти в каждом современном французском курсе или учебнике уголовного процесса, учение о доказательствах состоит из трех частей: 1) проблемы бремени доказывания; 2) проблемы средств доказывания; 3) проблемы доказательственной силы.

1. Бремя доказывания (charge de la preuve). Проблема бремени доказывания связана, как известно, с вопросом о том, кто обязан осуществлять доказывание тех обстоятельств, которые подлежат установлению по конкретному уголовному делу. Уголовно-процессуальное законодательство не дает общего ответа на этот вопрос, поэтому его можно почерпнуть лишь из доктрины и судебной практики.

Во французской литературе проблему бремени доказывания принято анализировать через призму принципа презумпции невиновности, являющегося своего рода отправной точкой в данном вопросе. Наличие этого принципа признавалось во Франции давно (ст. 9 французской Декларации прав человека и гражданина), хотя в уголовно-процессуальном законе презумпция невиновности первоначально не упоминалась. Конституционно-правовое и международно-правовое решение проблемы на определенном этапе показалось французскому законодателю недостаточным. Закон от 4 января 1993 г. дополнил действующий Гражданский кодекс Франции (Code civil) статьей 9-1, где сказано, что "каждый имеет право на соблюдение в его отношении презумпции невиновности". Данный принцип стал во Франции гражданско-правовым или даже общеправовым, но уголовно-процессуальный закон по-прежнему "молчал". Наконец, Закон от 15 июня 2000 г. включил в УПК статью-преамбулу, где сформулирован уголовно-процессуальный вариант презумпции невиновности: "Любое подозреваемое или преследуемое в уголовном порядке лицо презюмируется невиновным, пока его вина не установлена"3.

Существование в праве Франции принципа презумпции невиновности приводит судебную практику и доктрину к выводу о том, что если лицо считается невиновным, пока его вина не будет установлена, то установить вину этого лица обязано обвинение. Отсюда следует, что бремя доказывания лежит на обвинении, т. е. на прокуратуре, предъявляющей обвиняемому возбужденный ею публичный иск, и на гражданском истце, предъявляющем ему же иск гражданский. Но такой вывод не является абсолютным, так как на обвинении не лежит бремя доказывания всех обстоятельств дела - наличие некоторых обстоятельств обязана доказать защита.

Итак, в какой степени бремя доказывания лежит на обвинении, т. е. какие обстоятельства дела обязано доказать именно оно? В самом общем виде можно выделить три группы таких обстоятельств. Во-первых, обвинение должно доказать отсутствие некоторых формальных обстоятельств, исключающих производство по конкретному делу, таких, как акт амнистии, отмена соответствующего уголовного закона, истечение сроков давности привлечения к уголовной ответственности и т. д. Во-вторых, на обвинении лежит бремя доказывания т. н. "материального элемента преступления" (понятие, используемое во французской теории уголовного права), т. е. того, что имело место преступное деяние, что его совершило определенное лицо, что деяние совершено при отягчающих обстоятельствах и т. п. В-третьих, обвинение обязано доказать виновность лица в совершении преступления, т. е. наличие в его действиях умысла или неосторожности. В целом совершенно очевидно, что на обвинении лежит бремя доказывания основных обстоятельств дела. Защита вправе их опровергать, но не обязана делать это, что вытекает из принципа презумпции невиновности. В то же время, как отмечается во французской литературе, этот принцип, будучи всего лишь принципом, не является "догмой"4, поэтому в некоторых случаях бремя доказывания переходит на защиту.

Возложение бремени доказывания на защиту (обвиняемого и его адвоката) происходит, во-первых, по определенным категориям дел, связанных с отдельными видами преступлений (специальные правила о бремени доказывания), а во-вторых, по всем уголовным делам, когда речь идет о доказывании некоторых обстоятельств (общие правила о возложении бремени доказывания на защиту).

В виде общего правила именно защита обязана доказать наличие обстоятельств, исключающих преступность деяния (к примеру, необходимой обороны), на что неоднократно указывал Кассационный суд Франции. Иногда суды требуют, чтобы защита доказывала субъективные обстоятельства, делающие уголовную ответственность невозможной, скажем, невменяемость в момент

совершения преступления. Существуют и иные обстоятельства, которые должна доказывать защита: наличие иммунитета от уголовной ответственности, факт осуждения за то же преступление в иностранном государстве и др.

Специальные случаи, когда бремя доказывания своей невиновности возлагается на обвиняемого, достаточно многочисленны во французском законодательстве. Допустим, в соответствии с п. 3 ст. 225-6 УК Франции лицо признается виновным в сводничестве, если оно "при невозможности обосновать источники доходов, соответствующих его образу жизни, проживает с лицом, систематически занимающимся проституцией..." Здесь обязанность доказать легальность получения доходов прямо возложена на обвиняемого. Другой пример - ст. 418 Таможенного кодекса, где сказано, что товары, изъятые в таможенной зоне в связи с отсутствием надлежащих документов, презюмируются контрабандой.

Перечень исключений из общего правила о том, что бремя доказывания лежит на обвинении, можно было бы продолжить. Такого рода подход давно стал традиционным во французском доказательственном праве. Некоторые критически настроенные юристы даже ставят в силу этого под сомнение реальное существование во Франции презумпции невиновности. Как бы то ни было, но факт остается фактом - проблема бремени доказывания решена здесь не совсем однозначно.

Говоря о распределении бремени доказывания между обвинением и защитой, нельзя забывать, что во французском уголовном процессе, являющемся процессом континентального типа, орган, ведущий производство по делу в ходе предварительного следствия (следственный судья) или судебного разбирательства (суд), играет активную роль. Он обязан установить истину по делу независимо от инициативы сторон и соответственно вправе самостоятельно осуществлять доказывание. В этом смысле весьма логично сделать вывод, что помимо обвинения (в виде общего правила) и защиты (в виде часто встречающегося исключения) бремя доказывания в уголовном процессе Франции лежит также на следственном судье и суде. В большей степени такая постановка вопроса характерна для предварительного следствия, где сторон вообще нет и где следственный судья самостоятельно в тайной и письменной форме собирает доказательства, но она также вполне применима и к стадии судебного разбирательства, в которой суд является "полноправным хозяином процесса".

2. Средства доказывания (moyens de preuve). Раздел французской теории доказательств, посвященный исследованию проблемы средств доказывания, - это раздел, во-первых, о видах доказательств, с помощью которых может осуществляться доказывание, а во-вторых, о процессуальном порядке их получения.

Общим принципом французского доказательственного права является принцип свободы доказательств (liberté de la preuve). Этот принцип достаточно ясно сформулирован в ч. 1 ст. 427 УПК Франции, где сказано: "За исключением случаев, когда закон предусматривает иное, наличие преступных деяний может быть установлено с помощью любого вида доказательств, а судья принимает решение на основании своего внутреннего убеждения". Иными словами, уголовно-процессуальный закон не содержит исчерпывающего перечня видов доказательств, подлежащих использованию в процессе доказывания. Любое доказательство допустимо, независимо от того, названо оно в законе или нет. Отсюда во французском уголовном процессе никогда не возникало проблем, связанных с появлением новых источников доказательств в результате научно-технического прогресса (видео- и аудиозапись, данные электронного наблюдения и т. п.), так как их применение в процессе доказывания не требовало внесения изменений в УПК или нового толкования традиционных видов доказательств. Если, например, в процессе доказывания по уголовным делам не принято применять детектор лжи (полиграф), то это происходит не в силу формальных препятствий (отсутствие упоминаний о таком виде доказательств в УПК) - он не применяется по иным причинам: в основном из-за недоверия к нему со стороны судей и следственных работников.

Существуют, разумеется, исключения из принципа свободы доказательств, причем возможность появления таких исключений прямо допускается процитированной выше ст. 427 УПК. Одно из них касается всех уголовных дел: в соответствии со ст. 432 УПК "письменное доказательство не может быть получено из переписки между подсудимым и его адвокатом". Смысл этой нормы понятен - она гарантирует адвокатскую тайну, что связано с обеспечением обвиняемому права на защиту.

Другие исключения из принципа свободы доказательств возможны по определенным категориям уголовных дел. Так, согласно ст. 537 УПК правонарушения (наименее тяжкие нарушения уголовного закона) доказываются протоколами и рапортами, составленными сотрудниками судебной полиции. Только при отсутствии таковых или для подтверждения содержащихся в них сведений допускается доказывание с помощью свидетельских показаний. Опровергнуть данные протокола либо рапорта можно исключительно путем предоставления письменного доказательства или вызова соответствующего свидетеля. Здесь мы видим существенную формализацию процесса доказывания и отказ от принципа свободы доказательств. Перечень исключений из этого принципа можно было бы продолжить, но остальные случаи имеют не общий, а частный характер и касаются конкретных категорий дел.

Французское доказательственное право, допуская свободу в определении видов доказательств, используемых в процессе доказывания по уголовному делу, достаточно строго регламентирует процедуру их собирания. Другими словами, обстоятельства дела могут доказываться с помощью любого вида доказательств, но это не значит, что доказательства могут собираться любым способом.

Однако принцип "законного режима собирания доказательств" истолковывается не в том смысле, что органу, ведущему производство по делу, дозволено совершать только те действия, которые предусмотрены УПК, а иначе - в том смысле, что в процессе доказывания или при производстве процессуальных действий нельзя преступать процессуальный закон, совершая то, что им запрещено. Если в законе нет прямого запрета или иных четких указаний, ограничивающих процессуальную инициативу ведущего производство по делу лица, то это понимается как дозволение совершать любые процессуальные действия по собственному усмотрению, невзирая на отсутствие упоминаний о них в УПК. В самом общем виде данная идея выражена в ч. 1 ст. 81 УПК, где сказано, что следственный судья вправе производить "все следственные действия, которые он сочтет необходимыми для установления истины". Таким образом, отсутствие исчерпывающего перечня видов доказательств дополняется отсутствием исчерпывающего перечня процессуальных действий, дозволенных в процессе доказывания.

С учетом сказанного, применительно к французскому доказательственному праву, можно говорить только о наиболее типичных видах доказательств, применяемых в уголовном процессе. Именно распространенность того или иного вида доказательств, а также то обстоятельство, затрагиваются ли в процессе его получения права личности или нет, служат критериями того, что некоторые виды доказательств получили подробную регламентацию в уголовно-процессуальном законе. К таким видам доказательств, прежде всего, относятся показания обвиняемого, свидетельские показания, заключение эксперта, протоколы полицейских и следственных действий. Помимо них в доктрине принято выделять в качестве отдельных видов доказательств улики (indices) и материальные констатации (constatations matérielles). Рассмотрим более подробно некоторые из этих видов доказательств.

Показания обвиняемого могут быть получены только в результате допроса обвиняемого, производимого в ходе предварительного следствия или судебного разбирательства. Они имеют двойное значение: во-первых, это средство доказывания, необходимое для установления истины по делу; во-вторых, показания обвиняемого рассматриваются как один из способов осуществления права на защиту. Именно в силу последнего обстоятельства следственный судья и судья обязаны допросить обвиняемого с целью получения его показаний, как минимум, один раз в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства. При допросе обвиняемый в отличие от свидетелей не приносит присяги. Признание им своей вины рассматривается как рядовое доказательство, что прямо предусмотрено в ст. 428 УПК: "Признание, как любой вид доказательств, подчинено свободной оценке судей".

Под свидетельскими показаниями принято понимать устное сообщение, сделанное судье (включая следственного судью) или офицеру судебной полиции лицом, вызванным в качестве свидетеля, о подлежащих доказыванию обстоятельствах, ставших ему известными прямо или косвенно. Особо следует подчеркнуть, что во Франции показания потерпевшего не рассматриваются как особый вид доказательств - они приравниваются к свидетельским показаниям. Предъявивший или не предъявивший гражданский иск потерпевший в любом случае допрашивается как свидетель. В то же время гражданский истец наделен в данном случае некоторыми правами, которых не имеют остальные свидетели (кроме "ассистируемых свидетелей"5), в частности, правом на присутствие адвоката при производстве допроса.

Свидетельские показания могут быть получены в ходе дознания, предварительного следствия или судебного разбирательства. Однако процессуальный порядок допроса лица в качестве свидетеля может различаться в зависимости от того, происходит он в несудебных стадиях уголовного процесса (дознание) или в судебных (предварительное следствие и судебное разбирательство).

В процессе производства дознания, de jure, еще нет "показаний свидетеля" - есть просто "показания лица", которое de facto является для судебной полиции подозреваемым или свидетелем. Кроме того, в ходе дознания допускаются анонимные показания, что практикуется достаточно часто. Офицер судебной полиции делает в протоколе допроса отметку, что показания получены от "заслуживающего доверия, но пожелавшего сохранить анонимность лица". Юридически это допустимо в силу того, что в УПК нет нормы, обязывающей судебную полицию выяснять в ходе допроса анкетные данные лица и заносить их в протокол6. Согласно ст. 62-1 УПК, введенной Законом от 21 января 1995 г., во время дознания допрашиваемое лицо, согласившись сообщить в протоколе данные о своей личности, вправе указать вместо своего домашнего адреса адрес комиссариата полиции, где производился допрос (если против этого не возражает прокурор республики, осуществляющий контроль за дознанием). Такой "квази-адрес" сохраняет силу и в последующих стадиях процесса, когда следственный судья или судья помимо прочего обязаны выяснить в начале допроса у свидетеля его место жительства. В каждом полицейском участке ныне ведется специальный банк данных, куда заносятся данные о реальном месте жительства свидетелей, пожелавших сохранить его в тайне. Соответственно, если суду необходимо вызвать такого свидетеля, он направляет повестку по "квази-адресу", т. е. в

комиссариат полиции, которая, зная его настоящий адрес, обязана разыскать вызываемого свидетеля. Понятно, что данная законодательная новация направлена на защиту свидетелей, могущих подвергнуться различным формам давления.

По общему правилу, свидетель обязан явиться и дать показания под присягой7. Существуют два вида свидетельской привилегии, освобождающей свидетеля от этой обязанности. В первом случае речь идет об освобождении свидетеля от принесения присяги. Такой привилегией обладают дети в возрасте до 16 лет, потерпевший, выступающий в процессе гражданским истцом, а также перечисленные в ст. 335 и 448 УПК различные категории родственников: супруги (в том числе после развода), дети, родители, братья, сестры и др. Показания перечисленных лиц рассматриваются не как полноценные доказательства, а как "простые сведения" (simples renseignements). Несмотря на подобную формулировку закона, оставшуюся, видимо, в наследство от тех времен, когда доказывание опиралось на формальные доказательства, ничто не мешает судье сформировать свое внутреннее убеждение и вынести соответствующее процессуальное решение, основываясь на таких "простых сведениях". Указанные категории лиц вправе дать показания и под присягой (если не возражают обвинение или защита).

Второй вид свидетельской привилегии предполагает полное освобождение от обязанности давать показания. Им обладают различные категории лиц, связанные профессиональной тайной: врачи, священники, нотариусы, адвокаты, полицейские, когда речь идет о раскрытии сведений о секретных осведомителях. В УПК нет соответствующих норм - указанный список лиц является результатом судебной практики, сложившейся за много лет. Вправе ли эти лица давать показания? По общему правилу, нет, т. е. обязанность сохранять профессиональную тайну является более жесткой, чем обязанность давать показания в качестве свидетеля. Впрочем, та же судебная практика знает исключения, разрешающие лицам, связанным профессиональной тайной, давать свидетельские показания: например, если им необходимо снять с себя подозрения (решение Кассационного суда Франции от 20 декабря 1967 г.).

Наконец, ч. 2 ст. 109 УПК, введенная Законом от 4 января 1993 г., гласит, что "любой журналист, допрашиваемый в качестве свидетеля об информации, полученной им при исполнении своих служебных обязанностей, вправе не разглашать источник информации". Это единственный случай интересующего нас вида свидетельской привилегии, который прямо закреплен в уголовно-процессуальном законе.

Заключение эксперта как доказательство является результатом экспертизы, которая производится тогда, когда "возникает вопрос технического порядка" (ст. 156 УПК). Этот вид доказательства может быть получен только в ходе предварительного следствия или судебного разбирательства - формально производство экспертизы во время дознания исключено, хотя в ст. 60 и 77-1 УПК сказано, что если необходимо срочно произвести "констатации, а также технические или научные исследования", то офицер судебной полиции вправе прибегнуть к помощи "сведущих лиц". Данная норма долго вызывала дискуссии, но общепризнанная ныне точка зрения сводится к тому, что речь здесь идет не об экспертизе, а об ином процессуальном действии.

Основное правило гласит о том, что экспертное заключение может быть дано юридическим или физическим лицом, включенным либо в общенациональный список экспертов, составленный бюро Кассационного суда, либо в один из списков, составленных апелляционными судами по согласованию с соответствующими генеральным прокурорами. Порядок составления данных списков и условия включения в них определенных лиц регулируются в настоящее время Декретом от 31 декабря 1974 г. Лица, включаемые в эти списки, дают общую присягу, что лишает следственного судью или судью необходимости приводить такого эксперта к присяге по каждому конкретному делу. В виде исключения экспертное заключение может быть дано также лицом, не состоящим ни в одном из официальных списков экспертов, которое назначается мотивированным решением органа, ведущего производство по делу. Перед началом исполнения своих обязанностей эксперт, назначенный подобным образом, дает присягу, что фиксируется отдельным протоколом.

После окончания экспертизы эксперт или группа экспертов (при проведении комиссионной экспертизы) составляют документ, именуемый в ст. J66 УПК "докладом", где излагают описание проведенных исследований и свои выводы. Этот доклад является доказательством по уголовному делу, которое в силу принципа свободной оценки доказательств не имеет, разумеется, никакой предустановленной силы и оценивается наряду с другими доказательствами. Согласно ст. 169 УПК, если заключение эксперта противоречит полученным в ходе судебного разбирательства свидетельским показаниям, а также если последние содержат "с технической точки зрения новые данные", суд заслушивает мнения сторон, а затем выносит мотивированное решение либо о переходе к судебным прениям, либо об отложении судебного разбирательства. В последнем случае суд вправе назначить дополнительную или повторную экспертизу.

Улики и материальные констатации. Данный вид доказательств, который выделяют все французские процессуалисты, является по сути собирательным понятием, причем граница между уликами и материальными констатациями весьма расплывчата. К ним относятся результаты осмотра места происшествия и освидетельствования различных участников уголовного процесса, изъятые в ходе обыска и выемки предметы, образцы для сравнительного исследования, вещественные доказательства, следы преступления, скажем, отпечатки пальцев и т. д. В некоторых случаях улики и материальные констатации могут быть непосредственно исследованы судебной полицией, следственным судьей или судом, а в других случаях требуется их "интерпретация" экспертом. Иногда в литературе встречается точка зрения, что улики представляют собой т. н. "судебные презумпции", т. е. факты, из существования которых следствие или суд могут делать выводы о преступном деянии, виновности либо невиновности определенного лица и т. п.

3. Доказательственная сила (force probante). Проблема доказательственной силы связана с оценкой доказательств, т. е. с вопросом о том, какую силу имеет то или иное доказательство, как они должны оцениваться и каким образом судья должен принимать решение, если он располагает определенной совокупностью часто противоречащих друг другу доказательств.

В течение многих столетий во Франции, как известно, господствовал инквизиционный (розыскной) процесс с присущей ему "теорией формальных доказательств" (см. выше - § 2 гл. 1). Великая французская революция покончила с такой формой процесса. На смену пришло судопроизводство с системой доказывания, основанного на свободной оценке доказательств по внутреннему убеждению8. Таким оно сохранилось в принципе до наших дней. В виде общего правила закон продолжает исходить из того, что ни одно доказательство не имеет предустановленной силы, обстоятельства, подлежащие доказыванию, могут быть подтверждены с помощью любого вида доказательств, а судья принимает решение на основании своего внутреннего убеждения. Данное правило прямо закреплено в ст. 353 УПК применительно к суду ассизов, а также в ст. 427 и 536 УПК применительно к остальным судам, разрешающим дела по существу. Суд ассизов не мотивирует приговор, поэтому здесь внутреннее убеждение судей совершенно бесконтрольно как со стороны участников судебного разбирательства, так и со стороны вышестоящих инстанций. Исправительный и полицейский суды выносят мотивированный приговор, где объясняют, почему они пришли к тому или иному внутреннему убеждению.

Свободная оценка доказательств по внутреннему убеждению - общее правило, которое, однако, не является абсолютным. Наиболее значительным исключением из этого правила следует считать особую доказательственную силу, придаваемую в некоторых случаях полицейским протоколам и рапортам. Наряду с протоколами (рапортами), признаваемыми рядовыми доказательствами, существуют две другие их категории: 1) протоколы, имеющие силу предустановленного доказательства, пока не будет доказано обратное; 2) протоколы, имеющие силу предустановленного доказательства, пока не будет принято решение об их подлоге.

Первая группа протоколов и рапортов используется в качестве доказательств по делам о правонарушениях (ст. 537 УПК) и перечисленных в специальных законах проступках (ст. 431 УПК). Опровергнуть сведения, содержащиеся в таких протоколах, можно только с помощью письменных документов или свидетельских показаний. Фактически здесь существует опровержимая презумпция истинности протокола (рапорта) дознания.

Вторая группа протоколов и рапортов предусматривает необходимость для их опровержения не просто предоставления иных доказательств, а подачи заявления о подлоге протокола, которое рассматривается Кассационным судом по правилам, установленным ст. 642 - 647-4 УПК. Пока Кассационный суд не признал такой протокол дознания подложным, его доказательственная сила абсолютна для судьи. Подобного рода протоколы могут быть доказательствами только по узкому кругу проступков (например, ст. 336 Таможенного кодекса Франции).

Нетрудно заметить, что особое доказательственное значение, придаваемое полицейским протоколам и рапортам по некоторым делам о проступках и всем делам о правонарушениях9, является рудиментом формальных доказательств в современном французском уголовном процессе.