Введение. Цель этой работы—показать, что модели играют ва­жную роль в обработке как устных, так и письменных ре­чевых сообщений

Цель этой работы—показать, что модели играют ва­жную роль в обработке как устных, так и письменных ре­чевых сообщений. Хотя термин „модель" обладает нес­колькими другими значениями, здесь он будет употреб­ляться исключительно для обозначения специфического вида структурной организации знания в памяти ¹. В част­ности, понятие модели в этой работе соотносится с ролью личного знания о реальных или воображаемых ситуа­циях в процессе порождения или понимания речи. Чтобы отличить это понятие от других употреблений термина „модель¹¹, мы говорим о ситуационных моделях. Как предполагается, такие ситуационные модели являются формой представления личного опыта и, следовательно, составляют часть эпизодической памяти. Эпизодическая память — часть долговременной памяти, в которой хра­нится детальная информация о каждом событии или дей­ствии— включая вербальные действия, например, такие, как дискурс,— прошедшем обработку в кратковременной памяти. Поскольку предполагается, что ситуационные модели находятся в эпизодической памяти, мы иногда на­зываем их эпизодическими моделями.

Выражения естественного языка вообще и дискурс, в частности, могут употребляться для того, чтобы указы­вать на что-либо, обозначать что-либо „в мире" или в не­котором социокультурном контексте. Дискурс дает пред­ставление о предметах или людях, об их свойствах и отно­шениях, о событиях или действиях или об их сложном

* Т. A. van Dijk. Episodic models in discourse processing.— In: „Co­mprehending Oral and Written Language". New York etc.: Academic Press, 1987, p. 161—196.

© 1987 by Academic Press, Inc.

сплетении, то^есть о некотором фрагменте мира, который мы именуем ситуацией. Следовательно, модель представ­ляет собой когнитивный коррелят такой ситуации: это то, что „происходит в уме" чело¥екаГ^ОГда" ой является на­блюдателем или участником ситуации, когда он слышит или читает о ней. Следовательно, модель включает лич­ное знание, которым люди располагают относительно по­добной ситуации, и это знание представляет собой резуль­тат предыдущего опыта, накопленного в столкновениях с ситуациями такого рода. Каждая новая порция инфор­мации об определенной ситуации может быть использова­на для расширения и совершенствования модели, вклю­ченной в эпизодическую память. Например, у меня есть модель „субботние покупки", включающая адреса, мага­зины, владельцев магазинов, мои действия при покупках и покупаемые вещи. Точно так же у меня есть личная мо­дель „хождение на работу", включающая движение к определенному университетскому зданию, информацию о форме и месте расположения здания, людях, с которы­ми я работаю, и о роде моих занятий. Такая информация, содержащаяся в памяти, необходима для того, чтобы пла­нировать действия, осуществлять эти действия специфиче­ским образом и понимать, что делают другие в таких си­туациях. В этой работе мы покажем, что и для понимания дискурса эти модели ситуаций имеют решающее значе­ние, поскольку понимание (и порождение) дискурса пред­полагает не только улавливание его смысла, но и понима­ние того, о чем это сообщение. Из приведенных уже при­меров—„покупки" и „хождение на работу"—ясно, что модели возникают и трансформируются (обновляются или меняются) применительно к повторяющимся личным действиям или событиям, однако модели, конечно, могут возникать и в связи с уникальными ситуациями, скажем, ^дорожное происшествие, в которое я попал в прошлом году во Франции". Кроме того, модели могут включать знание о ситуациях, имеющее в высшей степени личност­ный характер, однако часть содержащейся в них информа­ции может разделяться и другими людьми, и даже целой социокультурной группой, как это происходит с моделя­ми значительных политических и исторических событий. Иными словами, наше эпизодическое знание о ситуациях Может быть в большей или меньшей степени уникальным "или общим, в большей или меньшей степени личным или социальным. (Эдна из целей этой работы заключается ^! том, чтобы указать на специфическую роль моделей

в обработке дискурса в отношении к другим (более об­щим и социальным) видам знания о мире.

Анализ когнитивных моделей такого рода происходит на фоне более общей теории обработки дискурса, как она была разработана, в частности, мной совместно с Вальте­ром Кинчем (van Dijk and Kintsch, 1983). Я кратко охарактеризую некоторые основные моменты этой тео­рии, с тем чтобы специфическая роль моделей могла быть объяснена в связи с этой более ранней работой.

В языкознании, философии, логике, когнитивной пси­хологии и исследованиях по искусственному интеллекту растет интерес к роли моделей в понимании языка и ди­скурса. Хотя здесь не представляется возможным прове­сти детальный обзор всей этой исследовательской дея­тельности, мы попытаемся в одном из последующих раз­делов дать о ней общее представление и одновременно охарактеризовать нашу собственную позицию среди множества разнообразных теорий в этой области.

Итак, основная задача этой работы—представить ряд взаимосвязанных гипотез о функциях и структурах ситуа­ционных моделей, используемых при обработке дискурса. Некоторые исследователи выявили важную роль моде­лей, но мы практически не знаем, что представляют собой эти модели. Мы также не имеем детальных сведений о том, как эти модели формируются, трансформируются и реально используются в обработке дискурса.

Если люди формируют модели ситуаций, в которых они участвуют или о которых они читают, представляется вполне очевидным, что они строят и модели коммуника­тивных ситуаций, участниками которых они являются, порождая или воспринимая речь (или участвуя в речевом общении). Ясно, что такие модели представляют для нас особый интерес, и в связи с этим мы уделим внимание и этой специальной роли контекстных моделей.

И, наконец, ситуационные модели не должны оста­ваться лишь теоретическим компонентом теории обра­ботки дискурса, но должны также описывать и объяснять эмпирические явления, относящиеся к процессам по­рождения и восприятия устной и письменной речи. Тем не менее в рамках этой статьи мы можем привлечь лишь в небольшом объеме экспериментальный материал или высказать предположения относительно экспериментов, которые могли бы продемонстрировать структуру и функ­ции моделей.

Мы исходим из положения, что ситуационные модели

в равной мере необходимы и для устной, и для письмен­ной речи. Только стратегии их реализации при этих двух способах коммуникации могут быть довольно различны­ми. И все же, поскольку контекстные модели соотносятся с коммуникативной ситуацией, различия в обработке письменных и устных речевых сообщений должны быть представлены именно в этих моделях.

Многие из ситуаций, моделируемых в эпизодической памяти, представляют собой социальные ситуации. Поэтому мы можем использовать и развить некоторые из результатов, полученных при изучении структуры социа­льных ситуаций смежными научными дисциплинами, та­кими, как социальная психология и микросоциология. И наоборот, наш когнитивный подход к пониманию речи может в то же время представлять интерес для соответ­ствующих исследований в этих дисциплинах, посвящен­ных социальному взаимодействию и коммуникации, представляя теорию эпизодических моделей, включаю­щую такую социальную информацию. В самом деле, мы приняли модели как некоторую структуру знания, но не­сомненным является и то, что мы не только обладаем зна­нием о ситуации (в узком смысле слова), но также и лич­ными установками, мнениями, представлениями, эмоция­ми. Здесь мы можем только кратко обозначить некоторые следствия этого принятого нами положения, хотя и со­знаем, что в нашей когнитивной теории дискурса в даль­нейшем необходимо уделить больше внимания социаль­ным параметрам когнитивных моделей.

Рассуждения, содержащиеся в этой работе, носят в об­щем неформальный характер, хотя они и систематизиро­ваны. Это означает, что у нас нет возможности основа­тельно углубляться в технические детали теорий логических и когнитивных моделей. Кроме того, ограниченность объе­ма статьи не позволяет охарактеризовать все аспекты ро­ли моделей в обработке дискурса, и поэтому мы уделяем внимание лишь основным вопросам. Наконец, теория когнитивных ^моделей — очень молодое научное направ-так что многие" из выдвигаемых нами положений,

ление.

Даже наиболее правдоподобные, следует рассматривать ^как рабочие гипотезы. Понадобятся последующие теоре-ические изыскания и эксперименты, чтобы точнее оха­рактеризовать функции и роли моделей в обработке дис-курса. м_{Ь1 не} ^удем повторять всякий раз ссылки на °^граничения, касающиеся настоящей работы, в каждом из Р^азделов, где эти ссылки были бы уместны.

ИСТОРИЯ ВОПРОСА: ТЕОРИЯ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ ОБРАБОТКИ ДИСКУРСА

Ситуационные модели играют определенную роль в более сложной теории дискурса и обработки дискурса, основные понятия которой будут кратко охарактеризова­ны в этом разделе.

Эту общую теорию обработки дискурса следует, во-первых, понимать на фоне более общих процессов, проис­ходящих в ряде научных дисциплин с начала 70-х гг. и на­правленных на более полный учет языковой реальности, что выразилось, в частности, в изучении речевых актов и в изучении функционирования языка в социальном кон­тексте, в исследовании реальных текстов и разговорной речи (см. обзор: van Dijk, 1985; введение в проблемати­ку: Coulthard, 1977; Beaugrande and Dressier, 1981). В рамках лингвистики понимание значимости изу­чения дискурса вело к разработке так называемых грам­матик текста (van Dijk, 1972; van Dijk, 1977), в кото­рых были выработаны/ например, понятия локальной и глобальной связности, характеризующие один из видов семантических отношений между предложениями в тек­сте. Глобальная связность была сформулирована в тер­минах макроструктур, отражающих общий смысл и тема­тическую структуру текста (van Dijk, 1980a).

Однако адекватное представление семантики, а следо­вательно, и процесса интерпретации дискурса, составной частью которого являются такие понятия, как связность и макроструктура, не может быть осуществлено без учета его когнитивных аспектов. Кинчем и мной параллельно с разработками по когнитивной обработке дискурса, про­водимыми в психологии и исследованиях по искусствен­ному интеллекту, была разработана теория восприятия дискурса (van Dijk and Kintsch, 1978, 1983; Kintsch and van Dijk, 1975, 1978). Основные положе­ния этой теории могут быть вкратце сформулированы следующим образом:

1. Понимание речи в первую очередь предполагает со­
здание носителем языка семантического представления
воспринимаемого дискурса в форме базы текста, состоя­
щей из локально и глобально связной последовательно­
сти пропозиций.

2. Процесс конструктивной интерпретации происхо­
дит в кратковременной памяти, и из-за ограниченных воз­
можностей кратковременной памяти этот процесс носит

цикличный характер: воспринимаемые предложения ин­терпретируются как пропозиции, пропозиции соединяют­ся содержательной связью и затем постепенно накапли­ваются в эпизодической памяти, после чего может быть проинтерпретирован новый отрезок текста, и т. д.

3. Процессы локальной и глобальной интерпретации
предполагают наличие разного вида пресуппозиционного
знания, хранящегося в виде фреймов и сценариев (S с h a n k
and Abelson, 1977) в памяти носителя языка.

4. Различные процессы, составляющие понимание,
координируются управляющей системой, в которой пред­
ставлены релевантные для данного этапа интерпрета­
ционного процесса тематические элементы (макропропо­
зиции), преследуемые читающим/слушающим цели и ин­
формация из задействованных в данный момент сцена­
риев.

5. Наконец, в работе (van Dijk and Kintsch, 1983)
мы подчеркнули и доказали детально как с теоретической,
так и с экспериментальной точки зрения, что процесс по­
нимания имеет стратегический характер (и не может рас­
сматриваться как процесс, имеющий определенную струк­
туру и подчиняющийся определенным правилам): пони­
мание градуально, оно осуществляется в оперативном ре­
жиме, часто происходит в условиях неполной информа­
ции, в нем используются данные, относящиеся к различ­
ным уровням организации дискурса и коммуникативного
контекста; понимание, кроме того, определяется целями
и представлениями отдельных индивидов. Такого рода
стратегическая теория отличается от других теорий вос­
приятия дискурса большей гибкостью и более точным
представлением того, что носители языка в действитель­
ности делают, когда понимают (или порождают) дискурс.

Как мы видцм, одним из результатов понимания тек­ста является представление смысла текста в (эпизодиче­ской) памяти в форме базы текста. Однако этого недоста­точно. В работе (van Dijk and Kintsch, 1983) было также показано, что понимание дискурса требует того ти­па ситуационных моделей, о которых речь шла во введе­нии. Значит, помимо базы текста требуются также особые структуры организации знания в форме ситуационных моделей, находящихся в эпизодической памяти. База тек­ста в этом случае репрезентирует смысл текста в данном >нтексте, а модель—ситуацию, о которой идет речь ³ тексте (денотат текста). Мы привели множество аргу­ментов, чтобы объяснить, почему модель должна быть

введена в дополнение к базе текста. Например, в соответ­ствии с другими исследованиями, посвященными моде­лям, о которых речь будет идти ниже, эти модели позво­лили бы нам объяснить ряд референциальных особенно­стей текста, таких, как кореференция (и понимание ме­стоимений) и локальная связность текста. Таким образом, мы получили возможность ввести в когнитивную теорию идеи, которые были выработаны ранее лингвистическим и логическим анализом семантики текста (van Dijk, 1973, 1977), использовавшим такие понятия, как референ­ция, интерпретацию с привлечением „возможных миров" и (логические) модели текста. Все же, хотя мы указали не­сколько важных моментов использования когнитивных ситуационных моделей, мы не дали подробной характери­стики стратегическим процессам формирования, преобра­зования и использования моделей, не было у нас и пред­ставления о возможной структуре таких моделей. Задача настоящей работы — восполнить этот пробел.