Синергетический этап

На волне критике позитивизма пришел новый этап взаимоотношений религии и науки, характеризующийся, со стороны науки, синергией. В 19 веке было признано целесообразным разделить науки о духи и науки о при­роде в силу различия их методов. Если раньше происходила экспансия пред­ставлений о природе как об идеализированной конструкции на человека, ис­торический процесс, общество, экономику, то к началу 20 века окрепло по­нимание автономии и многообразия подходов к реальности. Там, где не про­ходил естественнонаучный подход, действовал гуманитарный, основанный на непротиворечивой интерпретации (сама такая герменевтика имела своим отдаленным источником религиозную экзегетику).

Гуманитарный метод стал подвергать мнимые величины математики, идеализированные объекты физики, говорить о «вере» ученого. Обострив­шиеся экологические проблемы, вынудили констатировать, что науку не за­ботят вопросы нравственности. Если жизнь – это всего-навсего сложное со­четание случайных химических реакций, и не существует ни верховного соз­нания, ни творца, ни верховного властителя, то какой смысл следовать мо­ральным ограничениям? Природа принадлежит человеку, её можно эксплуа­тировать. Для Аристотеля вмешиваться в дела природы — вещь невозмож­ная. Естественнонаучная революция произошла, когда стали считать, что между естественными процессами и процессами, которые мы сконструиро­вали, нет разницы. Природу нужно пытать (Ф.Бэкон). Древние считали, что пытать её нельзя, что вмешиваться в её процессы недопустимо. Ценность на­учного познания в античности была эзотерической. Результатом такой дея­тельности было приближение к Благу. Ценность научного познания в Новое время экзотерична, благо то, что помогает жить человеку здесь и сейчас. От­сюда новое понимание человека, его места в мире, как существа, способного пытать природу.

Другая критика раздавалась по поводу того, что в мироздании со времён Ньютона упущена активная жизненная сила. Ньютон брал изолированные объекты из универсума и устанавливал между ними связи. Ньютон объяснил падение яблока действием законов гравитации, однако он не поставил во­прос, кто заставил яблоко упасть, кто создал законы гравитации. Однако яб­локо не падает, пока оно зелено, но лишь когда оно созрело. Следовательно, теории гравитации для объяснения падения яблока недостаточна. Сущест­вует некая другая причина, помимо самого падения, и, следовательно, по­мимо закона гравитация.

В добавок к критике со стороны философов науки, несмотря на это, ста­новится все более очевидным, что в некоторых основополагающих областях естествознания, в первую очередь, в теоретической физике, появлялись и продолжали накапливаться противоречия, деликатно именуемые "расходи­мостями", которые носят фундаментальный характер и которые являются серьезным тормозом в дальнейшем развитии фундаментальной и прикладной науки.

Практически оказались безуспешными многочисленные попытки объе­динения основных фундаментальных взаимодействий на основе существую­щих в современной физике представлений. Количество открытых "элемен­тарных частиц" вещества уже давно не вяжется с полной неопределенностью их структуры. Энергетика излучения звезд, в том числе Солнца, не объясня­ется, поскольку его излучение с учетом времени существования давно должно было иссякнуть.

Несмотря на многочисленные публичные выступления, заявления и по­пулярные и специальные статьи, имеющие целью доказать величие здания современной физики и грандиозные возможности, ожидающие человечество в связи с ее достижениями, приходится констатировать, что на самом деле ничего подобного нет. В теоретической физике имеется серия противоречий, так называемых "парадоксов", ряд ее положений вошел в противоречие с по­ложениями диалектического материализма. Например, идея "Большого взрыва" противоречит положению диалектического материализма об отсут­ствии начала, отсутствии рождения или сотворения Вселенной. Современные ученые порицают "креационизм" как догматическое учение и, одновременно, выдвигают такие же ненаучные теории типа "Большого Взрыва" для объяс­нения "происхождения жизни". Эта концепция не содержит здравого матема­тического или научного базиса. Даже повседневный опыт показывает нам, что взрыв всегда приводит к разрушению и хаосу (Хиросима и Нагасаки).

Наличие "парадоксов", отсутствие качественно новых идей означает, что существовавшие в естествознании идеи уже исчерпаны, и естествознание во­обще, и физическая теория, в частности, находятся в глубоком кризисе. Фун­даментальные исследования стали невообразимо дороги, а результаты - все более скромными, и это еще один аспект кризиса в естествознании - аспект экономический. Однако основным признаком кризиса естествознания явля­ется то, что теория и методология современной фундаментальной науки ока­зываются все менее способными помочь человеку в решении его экзистенци­альных проблем, которые ставит перед ним жизнь. Если раньше считалось, что увеличение производительных сил в использовании человеком сил при­роды поможет в увеличении потребления индивида, а, следовательно, в обес­печении его счастья, то суицидальный феномен общества «обладания» За­пада развеял эти иллюзии.

Естественнонаучный метод так и не смог познать феномен жизни. Так могло бы быть, если жизнь была бы просто механизмом. Тогда, изучая тело до самой последней детали, и таким образом понимая все механические осо­бенности, можно было бы осмыслить жизнь, но, поскольку жизнь - это го­раздо больше, нежели просто механизм, то этот метод не достигнет цели. Другими словами, даже если продолжить эти исследования в течение очень долгого времени, то можно только обнаружить, что есть явления, которые не могут быть объяснены механическими способами. Волос, в котором отсутст­вуют хоть какие-нибудь признаки жизни, содержит такие атомы как углерод, азот, кислород и т.д. Это те же атомы, из которых состоит ДНК (дезоксири­бонуклеиновая кислота), молекула - "носитель жизни". В обоих случаях мо­лекулярная организация одна и та же. Но что делает волос лишенным жизни, а другие клетки организма живыми? Ученым приходится признавать, что жизнь – это механизм плюс еще что-то, она не на 100 % замеханизирована. Когда они говорят о создании живой клетки, то, на самом деле, речь идет о попытке создать определенные физико-химические условия, в которых уже существующая молекулярная система может вести себя как живая система. Поскольку очень сложно признать жизнь просто согласованной химической реакцией, остается признать, что она носит нехимический и немеханистиче­ский характер.

Различие между механизмом и причиной сознания сохраняется в ком­пьютерной инженерии, пытающейся спроектировать искусственный интел­лект. Как указал Фред Дрецке, когда кошка поднимает лапку, чтобы почесать мордочку, это можно назвать поведением, но если я поднимаю ее лапку и чешу ее мордочку, такое движение не может быть определено как поведение кошки.

Сама история развития науки ставить вопрос об истинности эмпириче­ского подхода. Одним из критериев истинности получаемого знания тради­ционно считается проверяемость его на практике. Тем не менее, несмотря на тысячекратное подтверждение в практике, опыте существует опасность того, что наши представления могут оказаться ложным. Возьмём, например, тра­диционные критерии оценки адекватности знания — истинно/ложно. Оказы­вается, что их недостаточно при рассмотрении истории познания. Аристотель в своей “Физике” создал теорию движения, она подтверждалась практикой и опытом. Однако сейчас мы знаем, что она ложная; и показал её ложность Га­лилей, который развил основы механики и показал, что теория движения Аристотеля ложна. Галилей сформулировал свою механику (свободное паде­ние тела) По его расчётам получалось, что скорость свободного падения рав­нялась 5 м в секунду. В процессе падения скорость свободно падающего тела возрастает на 5 м в секунду. Последующие изыскания установили, что ско­рость свободного падения тела = 9,8 м в сек. (в 2 раза больше). Значит, гал­лилеевские принципы и результаты тоже следует признать ложными.

В начале девятнадцатого века (1808 г.) Джон Дальтон, развивая свою атомистическую теорию, утверждал, что атомы неделимы. Однако к концу девятнадцатого - началу двадцатого века было доказано, что атомистическая теория Дальтона больше не может считаться верной. Наблюдения показали, что атомы в свою очередь состоят из таких элементарных частиц, как элек­троны, протоны и нейтроны. Было также установлено, что некоторые атомы способны испускать альфа- и бета-частицы, превращаясь таким образом в новые атомы, и т.д. Фактически так называемые атомные бомбы - результат этих открытий.

Другой пример: классическая механика Ньютона. Она была создана в конце XVII века и в течение 200 лет вся наука считала для себя образцом ме­ханику Ньютона; её принципы считались непреложными, абсолютными ис­тинами (Кант вообще объявил их в своё время априорными, врождёнными истинами, которые даны человеку). Огромное количество достижений было сделано в познании мира, технике на основе классической механике Нью­тона. Однако, в конечном итоге оказалось, что она, строго говоря, ложна. И показало это создание теории относительности и квантовой физики.

На протяжении восемнадцатого и девятнадцатого столетий законы нью­тоновой механики имели огромное влияние на умы ученых, поскольку они приложимы к макроскопическим материальным объектам. В начале двадца­того столетия, с открытием элементарных частиц стало ясно, что механика Ньютона непригодна для описания движения этих частиц. Тогда для объяс­нения этих явлений была разработана квантовая механика. Эти теории полны предположений и постоянно меняются. Нетрудно догадаться, что будущие научные теории ожидает та же судьба, что и теории прошлого и настоящего: они тоже будут меняться. Сейчас существует такое понятие как удвоение информации. В сороковые годы нашего столетия он равнялся 45 годам, в пя­тидесятые - 20, в восьмидесятые - 10, к середине XXI века будет 5 лет. Т.е. информации становится больше за 5 лет. Может ли такими темпами расти истинное знание. Ответ очевиден - не может. Значит, наше знание во многом является ложным, или сама дихотомия истинно/ложно неверна.

Все указанные факты только еще больше подтверждают, что не наука предлагает позитивное решение главной проблемы человека – преодоление своей конечности, а религия. Методы современной фундаментальной науки стали объективным тормозом в развитии человеком своей духовности. Все эти причины подтолкнули к поиску синтеза между наукой и религией, их синергии.

Активный исследователь в области теоретической физики, д-р Ф. Капра обрел международную славу своей книгой о параллели между Восточным мистицизмом и современной физикой - "Дао физики". Она и сегодня остается классической. Доктора Капра и возносят, и критикуют за его попытки найти точку пересечения науки и религии (особенно восточной), за его взгляды на природу действительности. Он сочетает хорошую подготовку в современной физике (он является доктором физики Венского университета, проводил ис­следования в Парижском университете, Стенфордском и Королевском кол­леджах Лондона) с личным интересом к практике мистицизма.

Ф. Капра считает, что физику нельзя поместить в центр видения мира. Наиболее подходящим центром. по его мнению, является теория живых сис­тем, когда в центр помещают жизнь в центр и изучают ее в многочисленных проявлениях. Заявления о том, что такое жизнь, что такое ум и чем является сознание можно делать только в этом контексте. Физику можно определить как науку неживых систем, а первое, что необходимо признать, это то, что Земля - живая система, а Космос — это процесс, содержащий узнаваемые модели. По мнению Ф. Капра неживая материя является лишь очень малой частью Вселенной. Большинство форм, которые мы наблюдаем - живые. Ум, так же как и личность - это нечто, тесно связанное с живой материей. Живые организмы имеют индивидуальную тождественность, в то время как между физическими элементами различия нет. Однако существует тесная связь ме­жду воспринимающим и воспринимаемым. Наука еще полностью не при­знала этого факта, но мы движемся к состоянию меньшего разделения. В конце концов, современная наука и религиозный опыт имеют очень похожее восприятие сути природы действительности, но описание ее во многом зави­сит от языка, которым мы пользуемся. Мы не можем ожидать, что разные традиции придут к согласию в своих описаниях. Ф. Капра считает, что со­временная наука ведет нас к всемирному взгляду, который во многом согла­суется с древними восточными традициями. Это не единственный мысли­тель, который считает, что наука и религия могут иметь общее эпистемоло­гическое поле и взаимообогащать друг друга. Такого же мнения придержи­ваются Ю.П. Вигнер, М.Г. Уилкинс, Э.М. Ледерберг, Ч.Г. Таунс, Дж. Вай­зенбаум.

Подводя итог, следует отметить, что конфликт между наукой и религией заключается в превышении своих полномочий. Ученые осуждались несведу­щей в астрономии церковью, а ученые позволяли себе отрицать существова­ние бога на основании его отсутствия в видимом мире. Такие богословы, как Августин, выступающий против идеи о шарообразности Земли, или Лютер, оспаривающий гелиоцентрическую систему, выступая против науки, счи­тали, что они защищают веру в Библию, хотя вместо этого защищали свои толкования Библии. Сам священный текст не решает естественнонаучных вопросов, в его задачу не входит ни подтверждение, ни опровержение теорий естествознания. Там ставится вопрос о целесообразности всего сущего, о высших ориентирах жизненных смыслах и поисках человека.