Творчество У. Эко. Интертекстуальность романа «Имя розы»

Итальянский учёный-философ, историк-медиевист, специалист по семиотике, литературный критик, писатель.

Романы: «Имя розы», «Маятник Фуко», «Остров накануне», «Баудолино».

Всемирную известность принёс У.Эко роман «Имя розы», который в 80-ые годы ХХ века неизменно входил в список бестселлер не только на родине автора. Успеху произведения способствовала и удачная экранизация. Писатель был удостоен престижной итальянской премии «Стрега»(1981) и французской «Медичи» (1982).

В литературе постмодернизма писатель цитирует или обращается к уже известным сюжетам, образам, приёмам, но теперь с тем, чтобы пародировать или переоценивать их.

Интертекстуальность, по словам У. Эко, присутствует в любом тексте, его эхо будет услышано в процессе работы над произведением, так как «материал проявит свои природные свойства, но одновременно напомнит и о сформировавшей его культуре».

В самом названии уже скрыто множество цитат и аллюзий; «роза как символическая фигура до того насыщена смыслами, что смысла у нее почти нет: роза мистическая, и роза нежная жила не дольше розы, война Алой и Белой розы, роза есть роза есть роза есть роза, розенкрейцеры, роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, rosa fresca aulentissima. Название, как и задумано, дезориентирует читателя», - пишет У. Эко. Цитатой является и, как ранее упоминалось, «история рукописи», которой автор предваряет роман, а образы главных героев — пародийно переосмысленные персонажи Конан-Дойля. Первая же фраза «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог» отсылает читателя к Евангелию от Иоанна.

У. Эко — медиевист, и в романе множество цитат и аллюзий на средневековых (и более поздних) авторов: это Оккам, Фома Аквинский, Роджер Бэкон др., зачастую упоминающиеся в романе если не как действующие лица, то как знакомые и друзья действующих лиц. В средневековых хрониках У. Эко открыл «эхо интертекстуальности», ибо «Во всех книгах говорится о других книгах,…всякая история пересказывает историю уже рассказанную».

Образ Хорхе в романе, по словам самого автора, соотносится с Хорхе Луи Борхесом: «Все меня спрашивают, почему мой Хорхе и по виду и по имени вылитый Борхес и почему Борхес у меня такой плохой. А я сам не знаю. Мне нужен был слепец для охраны библиотеки. Я считал это выигрышной романной ситуацией. Но библиотека плюс слепец, как ни крути, равняется Борхес».

БИЛЕТ 15