Последствия смешивания видов отношений

Наличие смешивания видов отношений проявляется, например, в ответе на вопрос: «Муж — это родной или чужой человек?» Если человек отвечает: «Конечно, родной», значит, смешение уже произошло. Наличие установки «муж — это родной человек», не смотря на ее «очевидность», опасна для супружества. Она может привести к проблемам в сексуальной сфере, так как секс с родственниками в нашей культуре является строжайшим табу. По этому секс с супругом-«родственником» вначале будет вызывать сильные ощущения (так как табу нарушено), но в то же время порождать бессознательное чувство вины. Отношения, которые начинались как страстные, достаточно быстро переходят в нежные: обнялись, погладили друг друга по спинке — и спать. Или другой вариант: угасающее сексуальное желание переводится в скандалы.

Вторая проблема, возникающая в результате такого смешения, — психологическая невозможность развода. Ведь с родственником нельзя развестись. Приходилось сталкиваться со случаями, когда официальный развод при наличии такой скрытой установки совершенно ничего не изменял во взаимоотношениях партнеров.

Например, одна женщина пришла с жалобой, что ее бывший муж продолжает к ней приходить, а она ничего не может с этим поделать. Я ее спросил, как бы она себя повела, если бы к ней вдруг пришел совершенно чужой человек. Она сразу ответила: «Милицию бы вызвала».— «А в этом случае почему не вызываете?» — «Ну как же, он же мой муж!» — горячо воскликнула она. — «Но вы же развелись два года назад», — напомнил я ей. — «Если он мне не муж, тогда кто он тогда?» — задумалась она. С большим трудом к ней приходило осознание, что бывший муж—чужой человек, с которым она может установить дистанцию, в том числе и физически. Соединение роли мужа и отца привело к вытеснению факта самого развода. Реально развод произошел, а психологически развод в таком случае невозможен. Для этого женщине надо сначала «развести» мужа и отца в своей голове.

Третий важный аспект связан с тем, что с родными невозможно изменить статус отношений. По отношению к своим родственникам мы все равно останемся родными. Такова реальность. Совсем по-другому дело обстоит с чужим человеком. Он может быть другом, мужем, начальником — и эта ситуация может изменяться. С другом можно поссориться, с мужем развестись, от начальника уволиться или продвинуться по служебной лестнице и самому стать начальником. Иногда смешивание отношений «чужие — родные» приводит к тому, что у людей возникает идея, что надо стараться быть, например, хорошей дочерью или матерью. Это усугубляется иногда такими родительскими выражениями, как: «Если ты будешь так себя вести — ты мне не дочь». Возникает страх отвержения. Но родственные отношения не зависят от поступков: как бы дочь себя ни вела, все равно она останется родной дочерью. А вот отношения между чужими — могут измениться.

В случае смешивания отношений «родные — чужие» роли родителя и ребенка сменяются на роли начальника и подчиненного. Как сказала одна девушка: «Если я не буду слушаться папу, он мне не будет давать денег». И я задал ей вопрос: «А чем роль дочери отличается от роли подчиненного?» С ходу она не смогла найти отличие, сказала, что это одно и тоже. Я предположил, что — хотя бы теоретически — отличие должно существовать. Мы стали размышлять вместе. Если человек в роли подчиненного, он работает за зарплату, соответственно никакой откровенности с начальником быть не может, приходится применять всевозможные уловки и манипуляции для сохранения своего рабочего места. Тогда она спросила: «А как же быть дочерью, а не подчиненным?» Единственное, что я смог тогда ответить: «Сделайте что-нибудь для папы бесплатно, без выгоды для себя». Ей это помогло.

Другой случай из моей практики на эту же тему. У молодой девушки была сильная привязанность к родителям. Она обратилась сразу с двумя проблемами: ей сложно устроиться на работу, и она не может выйти замуж. Пока она работает при матери и за маленькую зарплату. В процессе обсуждения оказалось, что эти проблемы не так уж далеки друг от друга. Вот отрывок из нашей беседы.

— Мама вчера вечером пришла и спросила меня: «Кого я могу попросить помыть посуду?» Я ответила, что нас дома четверо, кого хочет попросить, к тому пусть и обращается. Мама обиделась и пошла сама мыть посуду. Я подошла и спросила ее, почему она прямо не сказала о своем желании предложить мне помочь ей. Но она только губы поджала. Мне стало очень неприятно от этого, будто я в чем-то провинилась, проявила непослушание. И так происходит часто, мне бы хотелось что-нибудь в этом изменить.

— То есть Вы не хотите быть больше послушным ребенком. А что дает роль послушного ребенка? — спросил я.

— Любовь и... деньги.

— А дочь — это профессия? В чем разница между дочерью и работником?

— Наверное, особой разницы нет. Часто родители берут на работу своих детей. Ну, разница, наверное, в том, что работник сознательно думает о зарплате, а дочь бессознательно.

— Тогда другой вопрос: Вам родители в семье платят как дочери или как «хорошей» дочери?

— Уж конечно, так просто денег не дадут! — со смехом ответила она.— Вообще, меня всегда пугало, что надо будет начать работать. Очень боялась, что в один момент родители скажут: все, иди сама зарабатывай.

Я решил, что уже можно перейти к некоторой интерпретации:

— Возможно, суть проблемы в том, что Вы все же не разделяете роль работника и дочери. Из-за этого возникает проблема трудоустройства. Так как у Вас уже есть работа — «хорошая дочь». И «зарплата», как я понимаю, неплохая. На новой работе столько платить вряд ли будут. Конечно, в такой ситуации другую работу искать совсем не хочется. Но это соединение рабочих и родственных отношений создает невротическую атмосферу, так как нет такой профессии — «хорошая дочь». Если работника можно уволить за плохую работу, то дочь — это на всю жизнь. Поэтому не бывает плохих или хороших дочерей. Вам дают деньги не за" то, что Вы хорошая дочь, а только за то, что Вы дочь, и, в отличие от работника, дают просто так, а не за работу.

— Но бывает же, что родители отказываются от своих детей, — возразила она.

— Бывает. Ну и что из того? Как ни отказывайся, ты все равно будешь дочерью. У Вас соединение родительских и рабочих отношений в одно создает сложности и с работой и с браком. И, наконец, раз партнеры сформировали родственные отношения, то они, естественно, начнут заниматься воспитанием и перевоспитанием друг друга. Их совместная жизнь превратится в череду бесполезных разговоров, которые носят название «давай выясним наши отношения».

Практика использования метода дифференцирования показывает, что людям часто очень сложно обнаружить разницу между родным и чужим. Важный диагностический момент: если для человека это становится проблемой, то решить ее ему практически не под силу. Те различия между отношениями родных и чужих, которые он обычно называет, как правило, не принципиальные. При этом обычно предлагаются психологические критерии, например: «Родные больше любят, а чужие нет» и т. п. Но есть случаи, когда и родные мало любят. Даже запрет на секс не может быть отличием, поскольку известны случаи инцеста. Необходимо найти надежный критерий для идентификации вида отношений. На самом деле разница всего одна: «родные» — это не психологическое отличие, а биологическое. Родные — это близость по крови, то есть некая объективная реальность, под которую должны подстраиваться наши отношения. Если с чужим мы обращаемся, как с родным, то неосознанно протестуем против реальности. Но неприятие реальности обычно приводит только к неврозу.

Различия в правилах отношений «родные» — «чужие» Б. Хеллингер выдвинул предположение, что для сохранения отношений необходимо определенное равновесие системы «брать — давать». Основное различие в том, что в отношениях между чужими действует правило равновесия, а в отношениях с родными это правило не работает, так как статус «родного» изменить ничем невозможно. Родной является как бы моей частью, поэтому, давая ему, я как бы даю себе. В отношениях с чужими людьми мы, для того чтобы их сохранить, должны соизмерять то, что даем, с тем, что получаем. Если это равновесие нарушается, то есть мы даем больше, чем берем, или, наоборот, берем больше, чем даем, то начинают возникать прообразы родственных отношений. В первом случае мы оказываемся в позиции благодетеля, то есть в родительской роли, во втором — в роли ребенка.

Позиция благодетеля, кроме всего прочего, чревата еще и тем, что другой человек подсознательно чувствует свой долг, и в нем накапливается ощущение униженности (ведь он не может вернуть вам столько же). Когда это ощущение достигает критической точки, происходит освобождение через обесценивание благодетеля. Недаром есть пословица: «Благодетелю — первый кнут»! Вариант — мрачноватая шутка в современном стиле: «Ни одно доброе дело не останется безнаказанным». Если же другой отказывается брать, то он встает в позу высокомерия, «не дает себя любить», создает у дающего постоянную фрустрацию в плане проявления любви.

Родственные отношения не симметричны по своей природе. Родительская роль является дающей, а детская — берущей. Смешение отношений выражается в этом случае по-разному. Например, дети стараются перейти в роль дающих. Они считают, что должны своим родителям за то, что те для них сделали. У меня был случай, когда жена одного крупного бизнесмена решала проблему обретения финансовой независимости. Она стала учиться на курсах и планировала открыть свое дело. Это был пример смешивания ролей мужа и отца. Обретение независимости возможно только от отца. А если отношения брачно-семейные, то жене по закону полагается пятьдесят процентов совместно нажитого имущества. В этом отличие жены от подруги, любовницы и т. д. Жена — это серьезно. О какой независимости идет речь, когда ей полагается половина всего, что есть у обоих!

Взятая на себя «детская» роль не позволяла этой женщине осознать и воспользоваться уже имеющимися у нее правами.

Новое измерение: вместо «родные — чужие» — «близкие — далекие»

Может возникнуть вопрос: если супруг — чужой, то как же с ним вместе жить? Думаю, когда мы говорим об отношениях с «чужими» людьми, необходимо ввести еще одно измерение: «близкие — далекие».

Практика консультирования показывает, что такое измерение может осознаваться, скорее всего, во взрослом состоянии и является признаком зрелости человека. Отсутствие разделения на «близкие — далекие», возможно, связано с тем, что в детстве ребенка воспитывают с установкой на «родные — чужие». Родные — это безопасно, а чужих людей надо бояться. Слово «родной» становится синонимом слова «близкий», а «чужой» — синонимом слова «далекий». В итоге у ребенка возникает идея о том, что близкие отношения могут быть только с родными. Согласно этой логике, чтобы сформировать близкие отношения с чужим, надо сначала с ним «породниться». Подобное смешение и вызывает впоследствии невротизацию отношений. Далее появляется еще более родной человек — ребенок. И тогда уже можно «безнаказанно» на него «обрушить» всю свою любовь.

Взрослый, в отличие от ребенка, может расширить свое представление об отношениях: «Родные могут быть близкими или далекими, и чужие могут быть близкими или далекими». Если говорить о супругах, то в этом искусство спасения отношений — сближаться с чужим, но не делать его родным. Супруг — это чужой человек, но близкий. Близкий, но не родной. Конечно, такие отношения создают напряжения. И попытка построить с мужем родственные отношения нередко является способом сброса этого напряжения, которое необходимо для здоровых отношений, иначе будет скука вдвоем — извечная болезнь застарелых браков.