Правовая иммобилизация вещей

Явление, которое мы имели возможность наблюдать в вышеприведенном примере, может быть названо иммобилизацией движимого имущества и представляет собой частный случай более широкого понятия иммобилизации, которая существует в фактической и правовой формах. Под фактической иммобилизацией мы понимаем любые действия, приводящие к соединению движимого имущества с господствующими объектами недвижимости, независимо от того, обеспечивают ли данные действия достижение правомерного результата, который может состоять в подчинении движимых вещей правовому режиму недвижимости. Примером такой фактической иммобилизации будут являться строительные материалы, использованные в строении (в том числе - самовольно возведенном), дренажные системы земельных участков и т.п. Более сложная форма правовой иммобилизации представляет собой либо правомерные действия (правовые акты), либо юридические состояния, объектами которых могут являться как движимые, так и недвижимые вещи. Правовая иммобилизация, возникающая вследствие правомерных действий, заключается в том, что изначально движимое имущество, соединяясь с объектом недвижимости, приобретает фактические свойства и юридический статус недвижимости. Так, строительные материалы в результате соединения с земельным участком и друг с другом вначале образуют объект незавершенного строительства, затем законченный строительством недвижимый объект, требующий государственной регистрации (ст. 219 ГК) для возникновения на него права собственности. Показательна в этом плане позиция Высшего Арбитражного Суда РФ, который в своем информационном письме от 13 ноября 1997 г. № 21 отметил, что не завершенный строительством объект может быть предметом договора купли-продажи, а право собственности на него возникает с момента государственной регистрации (п.7). Данная констатация не связывает возникновение статуса недвижимости у такого объекта с государственной его регистрацией. Критерий, по которому такой объект относится к недвижимости, судом определен как невозможность его перемещения без несоразмерного для него ущерба. Такая позиция в полной мере отвечает указанию Закона от 21 июля 1998 г. «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» о том, что объект незавершенного строительства является недвижимостью (п.2 ст. 25). Ведь до этого момента правовая доктрина настойчиво проводила идею о том, что вплоть до момента завершения строительства объекта таковой объект может рассматриваться лишь как совокупность строительных материалов и конструкций, т.е. как совокупность движимых вещей. Судебная практика пошла еще дальше и стала относить к разряду недвижимого имущества и вполне движимые вещи, которые включены в состав (структуру) незавершенного строительством объекта. Так, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ создал в этом отношении весьма интересный прецедент^[1].

По данному делу истец ООО «Бастион КСБ» обратился с иском к ЗАО «Коттедж-Балт» и КБ «Балткредобанк» с иском о признании права собственности на 117 дверных блоков и освобождении их от ареста. Иск заявлен об освобождении имущества от ареста, наложенного определением Арбитражного суда Калининградской области от 01.10.98 по делу No. 3515. Данным определением, вынесенным в целях обеспечения иска КБ "Балткредобанк" к ЗАО "Коттедж-Балт", наложен арест на строительные материалы, оборудование и иное имущество ответчика стоимостью 233351 рубль 66 копеек, расположенное на складах по адресам: 1) город Калининград, ул. Дюнная, д. 12; 2) город Калининград, ул. Земельная, в помещении строящегося дома; 3) Калининградская область, Гурьевский район, пос. Малое Исаково на производственной базе ответчика. Решением от 21 января 1999 г. исковые требования удовлетворены частично: за истцом признано право собственности на 66 дверных блоков, установленных в не завершенном строительством жилом доме, и они освобождены от ареста. В остальной части иска отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 10 марта 1999 г. решение изменено, в признании права собственности на 66 дверных блоков отказано, в остальной части решение оставлено без изменения. Федеральный арбитражный суд Северо - Западного округа постановлением от 28 апреля 1999 г. постановление суда апелляционной инстанции отменил, решение суда в части освобождения имущества от ареста отменил и в иске в этой части отказал. В остальной части решение оставил без изменения. В протесте заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации предлагается постановление кассационной инстанции отменить, постановление апелляционной инстанции оставить в силе. Президиум посчитал, что постановления апелляционной и кассационной инстанций подлежат отмене, а решение суда - изменению по следующим основаниям. Как следует из материалов дела, между ООО "Бастион КСБ" (заказчик) и ЗАО "Коттедж-Балт" (подрядчик) заключен договор подряда от 15 января 1998 г., согласно которому подрядчик принял на себя обязательства своими силами и из своих материалов закончить незавершенное строительство 19-квартирного жилого дома, расположенного по адресу: город Калининград, ул. Земельная, д. 4а. Во исполнение своих договорных обязательств ЗАО "Коттедж-Балт" осуществило в июле и августе 1998 года установку в строящемся здании 66 дверных блоков, а ООО "Бастион КСБ" произвело оплату проделанной работы и дверных блоков. В августе 1998 года договорные отношения по строительству жилого дома между сторонами были прекращены, а заказчик - ООО "Бастион КСБ" - заключил новые договоры подряда на завершение строительства объекта недвижимости с другими подрядчиками, которые и закончили строительство. Таким образом, на момент вынесения определения суда от 01.10.98 о наложении ареста и составления судебным приставом - исполнителем акта описи и ареста 66 дверных блоков от 16.10.98 законным владельцем объекта незавершенного строительства являлось ООО "Бастион КСБ". При этом установленные в доме дверные блоки перестали быть отдельными самостоятельными объектами собственности, а стали частью принадлежащей истцу недвижимости. Требование ООО "Бастион КСБ" об исключении установленных в жилом доме дверных блоков из акта описи и ареста имущества является законным и обоснованным, поскольку истцу принадлежит недвижимость, частью которой являются дверные блоки, и последние не существуют в качестве отдельного предмета, в связи с чем не могут быть включены в акт описи имущества. Кроме того, они не могут быть включены в акт описи и потому, что не принадлежат должнику - ЗАО "Коттедж-Балт" ввиду прекращения с ним договорных отношений по подряду. Поэтому решение суда об освобождении от ареста 66 установленных дверных блоков является законным и обоснованным и отмене не подлежит. Поскольку установленные в доме дверные блоки как отдельный предмет не существуют, а являются частью принадлежащей истцу недвижимости, суд первой инстанции необоснованно удовлетворил исковые требования о признании права собственности на 66 дверных блоков. В этой части решение суда подлежит отмене. В остальной части решение суда является законным и обоснованным и отмене не подлежит.

Постановление апелляционной инстанции подлежит отмене, так как ею рассматривался вопрос о праве собственности на установленные в доме дверные блоки, то есть на объекты, которые уже не существуют. По этому же основанию подлежит отмене постановление кассационной инстанции в части признания права собственности на 66 дверных блоков. В части отказа в иске об освобождении от ареста установленных в доме дверных блоков названное постановление также подлежит отмене, поскольку к моменту составления акта описи и ареста имущества 66 дверных блоков последних как отдельного самостоятельного предмета залога не существовало, следовательно, не подлежала применению статья 353 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Таким образом, решающим моментом для признания спорных дверных блоков частью недвижимого имущества явилась установка их в строящемся жилом доме, сам же факт принадлежности незавершенного строительством объекта к недвижимости судом не исследовался, видимо, в силу общеизвестности данного обстоятельства^[2].

В большинстве случаев незавершенные объекты капитального строительства действительно должны быть отнесены к недвижимости в силу невозможности перемещения без несоразмерного ущерба. Однако в литературе справедливо было отмечено, что остается неясным, кто и каким образом в каждом конкретном случае будет определять невозможность (или возможность) перемещения строящегося объекта без несоразмерного для него ущерба, то есть (что имеет ключевое значение) представляет ли он собой недвижимость? ^[3].

За исключением приведенных, в российском законодательстве, к сожалению, весьма мало норм, которые прямо регулировали бы вопросы правовой иммобилизации движимого имущества. В германском же Гражданском уложении в § 94 в качестве существенных составных частей недвижимостей названы вещи, включенные в строение при его возведении на земельном участке, причем и сами строения отнесены к существенным составным частям земельного участка. Более конкретен в этом отношении Гражданский кодекс Франции, который говорит о недвижимостях в силу их назначения, подразумевая под таковыми движимые вещи, навсегда присоединенные собственником к своему участку, «когда эти предметы прикреплены гипсом, известью или цементом или когда они не могут быть отделены без повреждения или ухудшения части имения, к которому они присоединены». Кроме того, в силу назначения относится к недвижимостям и обширный круг движимых вещей, которые собственник поместил на свой земельный участок для его обслуживания и эксплуатации (ст. ст. 524, 525 ФГК). Ввиду отсутствия аналогичных положений в ГК РФ, вопросы прикрепления движимостей к земельному участку могут решаться сейчас только с учетом того, приобретает или не приобретает изначально движимый объект (объекты) новые качества неразрывности связи с земельным участком и невозможности перемещения его без несоразмерного ущерба его назначению (ст. 130 ГК).

Нужно отметить, что рассмотренная ситуация представляет собой лишь частное проявление очень интересной, практически весьма важной и почти неисследованной (по крайней мере, в отечественной цивилистике)^[4] проблемы правосоздающего или правоизменяющего соединения вещей. Речь идет о том, что в результате присоединения, сочетания, скрепления, смешения вещей возникают разнообразные правовые эффекты: движимая вещь приобретает статус недвижимости, соединение двух изначально самостоятельных вещей превращает одну из них в принадлежность другой, некая критическая масса соединяемых вещей приводит к образованию сложных вещей или комплексов (в том числе и комплексов предприятий). В этой связи следует упомянуть и о другом, более сложном проявлении правовой иммобилизации, наблюдаемом на ряде юридических состояний, в которых те или иные движимые или недвижимые объекты могут находиться в силу принадлежности к более крупным господствующим объектным системам.

Исторический аспект становления гражданского оборота подтверждает возможность сближения правовых режимов движимого и недвижимого имущества, а также своеобразную «привязку» разнообразных имуществ к недвижимым хозяйственным единицам (подворьям, колхозному двору, крестьянскому хозяйству, предприятию). Так, в ГК РСФСР 1964 г. присутствовал институт «колхозного двора», который предполагал ранее особый правовой режим имущества, принадлежащего его членам на праве совместной собственности. В собственности колхозного двора находились подсобное хозяйство на приусадебном участке земли, жилой дом, продуктивный скот, птица и мелкий сельскохозяйственный инвентарь. Особенность указанного правового режима проявлялась, в частности, в том, что в соответствии с частью первой ст. 560 ГК РСФСР, в случае смерти члена колхозного двора наследования в имуществе двора не возникало, причем закон не делал исключений ни для движимого, ни для недвижимого имущества колхозного двора. Другими словами, закон «консервировал» правовую связанность имущества, принадлежавшего колхозному двору, практически выводя таковое имущество из наследственного оборота до наступления обстоятельств, предусмотренных самим законом^[5]. При этом режим правовой связанности распространялся на вещи в принципе оборотоспособные, в связи с чем на практике возникали весьма сложные коллизии.

Граждане А.Б. Наумов и Л.Б. Кудашева обратились в Раменский городской суд Московской области с иском к Н.Б. Дрожжиной и В.Б. Щетинину о признании права собственности на часть дома в деревне Никулино Раменского района. Суд отказал в удовлетворении их исковых требований исходя из того, что этот дом является частью имущества колхозного двора и, следовательно, на него распространяется правило части первой статьи 560 ГК РСФСР, согласно которой в случае смерти члена колхозного двора наследование в имуществе двора не возникает. А.Б. Наумов обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой о проверке конституционности этой нормы, поскольку полагает, что ею нарушается его конституционное право наследования, гарантируемое статьей 35 (часть 4) Конституции Российской Федерации. Конституционный суд в Постановлении от 16 января 1996 г. № 1-П отметил, что основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации положения частей первой и второй статьи 560 ГК РСФСР, устанавливающие особый порядок наследования в имуществе колхозного двора. Право наследования, предусмотренное статьей 35 (часть 4) Конституции Российской Федерации и более подробно урегулированное гражданским законодательством, обеспечивает гарантированный государством переход имущества, принадлежавшего умершему (наследодателю), к другим лицам (наследникам). Это право включает в себя как право наследодателя распорядиться своим имуществом, так и право наследников на его получение. Право наследования в совокупности двух названных правомочий вытекает и из статьи 35 (часть 2) Конституции Российской Федерации, предусматривающей возможность для собственника распорядиться принадлежащим ему имуществом, что является основой свободы наследования. Вместе с тем статья 35 (часть 4) Конституции Российской Федерации не провозглашает абсолютной свободы наследования. Она, как и некоторые другие права и свободы, может быть ограничена законодателем, но только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации), то есть при условии, что ограничения носят обоснованный и соразмерный характер. Нормы частей первой и второй статьи 560 ГК РСФСР, не отменяя права наследования, допускают открытие наследства лишь при прекращении колхозного двора, в том числе после смерти последнего его члена. Специальный порядок открытия наследства в колхозном дворе, отличный от общих норм наследственного права, ставил субъективное право наследования в зависимость от не имеющих отношения к индивиду условий (а именно - от прекращения существования колхозного двора в различных формах), характер которых делал субъективное право практически нереализуемым. При этом право члена колхозного двора составить завещание на долю в имуществе двора формально сохранялось. Однако при наличии других членов двора после смерти завещателя наследство в колхозном дворе не открывалось, а завещание на долю имущества колхозного двора объявлялось недействительным. Таким образом, условия, введенные законодателем, лишали наследодателей и наследников возможности осуществлять свободное волеизъявление по завещанию и принятию наследства либо отказу от него. Установление такого рода условий искажало основное содержание права наследования. Указанные ограничения, направленные на то, чтобы не допустить открытия наследства в имуществе колхозного двора, несоотносимы ни с одной из целей, перечисленных в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, которые могли бы оправдать ограничения прав граждан федеральным законом. Исходя из изложенного, Конституционный суд признал части первую и вторую статьи 560 ГК РСФСР не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 35 (части 2 и 4) и 55 (часть 3). Данный пример показателен в том плане, что постановлением Конституционного суда устранена юридическая иммобилизация имуществ, находившихся до того в особом правовом режиме, установленном предшествующим законодательством. При этом, однако, проблему нельзя считать решенной в отношении законодательства текущего, поскольку таковое сохранило принцип неделимости средств производства крестьянского (фермерского) хозяйства до момента выхода из него всех его членов или по иным основаниям (ст. 258 ГК РФ). Это обстоятельство подчеркнуто в Особом мнении члена Конституционного суда Н. В. Витрука по приведенному делу ^[6].

По всей видимости, проявления особой правовой связанности вещей в пределах более крупных имущественных образований – комплексов объективно неизбежны и, более того, предопределены необходимостью сохранения цельности таких комплексов при включении таковых в гражданский оборот в качестве объектов гражданских прав. Ведь не случайно, например, ст. 559 ГК указывает на то, что в случае продажи предприятия продавец обязуется передать в собственность покупателя предприятие в целом (выделено мною – Авт.) как имущественный комплекс. А это означает, что в составе такого комплекса в правовом отношении иммобилизированы и разнообразные движимые вещи, в числе которых закон называет оборудование, инвентарь, сырье, продукцию.

Необходимо подчеркнуть, что правовая иммобилизация отдельных видов имуществ в рамках более крупных комплексных объектных систем ни в коем случае не может пониматься в качестве своеобразного проявления необоротоспособности или ограниченной оборотоспособности соответствующих имуществ. Эти явления лежат в совершенно разных плоскостях. Исключение или ограничение оборота отдельных видов имуществ устанавливается прежде всего в публичных интересах и является правовым императивом. Правовая же иммобилизация представляет собой способ юридического скрепления разных видов имуществ (обычно не создающих угрозы общественным интересам), которые в своей совокупности приобретают сверхсуммарный эффект: способность выступать в качестве хозяйственного, экономического комплекса. Подобное свойство вовсе не означает неподвижности и неизменности натурально-вещественных компонентов комплекса. Напротив, действующая производственная единица, включенная в товарное производство в рыночной среде, находится в процессе постоянных вещественно-товарно-денежных превращений, не утрачивая при этом своейственного ей комплексного характера. Не случайно ст. 660 ГК, определяя порядок пользования имуществом арендованного предприятия, устанавливает, что, если иное не предусмотрено договором, арендатор вправе без согласия арендодателя продавать, обменивать, предоставлять во временное пользование либо взаймы материальные ценности, входящие в состав имущества арендованного предприятия, сдавать их в субаренду и передавать свои права и обязанности по договору аренды в отношении таких ценностей другому лицу при условии, что это не влечет уменьшения стоимости предприятия и не нарушает других положений договора аренды предприятия. Арендатор также вправе без согласия арендодателя вносить изменения в состав арендованного имущественного комплекса, проводить его реконструкцию, расширение, техническое перевооружение, увеличивающее его стоимость. Если такими правами в отношении имущества в составе комплекса предприятия наделен несобственник (арендатор), то права собственника по распоряжению отдельными видами имущества со всей очевидностью должны быть еще более впечатляющими. Сопоставляя имущество ограниченно оборотоспособное с имуществом, попадающим в режим правовой иммобилизации, мы можем для иллюстрации различия между ними прибегнуть к сравнению действия двух физических сил: центробежной и центростремительной. При снятии ограничений в отношении оборота тех или иных объектов центробежная сила «вырывает» их из прежнего состояния относительного покоя и вводит в орбиту рыночного обращения, где их натуральная форма изменяется на денежную. Что же касается иммобилизированных объектов, то они тяготеют к центру своей системы (комплексу), и эту центростремительную тенденцию легко преодолевают лишь высоколиквидные объекты (деньги, ценные бумаги, товар), обеспечивающие за счет товарно-денежных трансформаций приращение стоимости своего хозяйственного ядра. При этом не возникает сомнений относительно тождества данного экономического комплекса самому себе, поскольку определяющие его признаки (не в последнюю очередь – юридические) остаются неизменными.

--------------------------------------------------------------------------------

^[1] Постановление Президиума Высшего Арбитражного суда РФ от 26 октября 1999 г. по делу № 3655/99.

^[2] Уместно напомнить, что еще римляне в «Законах XII таблиц» (Таблица 6) определяли: tignum junctum aedibus vinaeve et concapit ne solvito (Пусть не забирает [он] бревно (жердь), вставленные в дом или в виноградник). Хотя ученые по-разному интерпретируют, кто же должен являться субъектом по отношению к предикату ne solvito - собственник земельного участка или же собственник материала, представляется, что речь идет все же о собственнике МАТЕРИАЛА, ибо именно тогда приобретает смысл указание закона о компенсации стоимости в двухкратном размере. Но в данном случае для нас более важно то, что запрет на виндикацию движимой вещи устанавливался, со всей очевидностью, из соображений приобретения движимой вещью нового качества как составной части недвижимости (дом) или «предприятия» (виноградник). Таким образом, Президиум ВАС РФ при отсутствии в гражданском законодательстве соответствующих норм прямого действия поступил в соответствии с римской правовой традицией. Как это часто теперь случается, судебная практика восполняет пробелы в законодательстве. Однако бывают ситуации, когда именно теория должна опережать законодателя и практику, ориентируя их на проверенные временем устойчивые частно-правовые конструкции. Наши молодые исследователи сложных правовых проблем современного российского права, много и охотно пишущие на «модные» нынче темы недвижимости и «имущественных комплексов предприятий», значительно расширили бы свое представление о предмете своих изысканий, узнав о том, что проблемы эти возникли не в 1995 году в связи с введением в действие статей 130 и 132 ГК, а значительно раньше - уже в виноградниках Древнего Рима. Именно там, в соединении земли, движимостей различного рода и человеческого труда, следует, по нашему мнению, искать истоки современного предприятия. Рассматривая положение «Законов XII таблиц» (6,8) о возмещении ущерба в двойном размере, Д.В. Дождев отметил, что эта норма посредством интерпретации была распространена на любые строительные материалы, в чем проявилось уважение к производительному труду. – См.: Дождев Д. В. Римское частное право. Учебник для юридических вузов и факультетов / Под общ. ред. акад. РАН, д.ю.н. проф. В.С. Нерсесянца.- 2-е изд., изм. и доп. – М.: Издательство НОРМА Издательская группа НОРМА-ИНФРА-М).-, 2000. С. 491. Это действительно так, однако строительное предприятие (постройка) для римлян не была исключительным видом предприятия, то есть приведенные нормы могли иметь и более широкую интерпретацию.

^[3] См.: Гумаров И. Некоторые особенности правового положения объекта незавершенного строительства // Хозяйство и право. 1998. № 10.

^[4] В зарубежной литературе также известно не очень много работ, которые были бы специально посвящены данной проблематике. Пожалуй, лучшей и наиболее полезной из них является книга Эрнста Хайльборна. – См.: Heilborn E. Die rechtsgestaltende Kraft der Sachverbindung. – Breslau: Verlag von M. & H. Marcus, 1909.

^[5] На аналогичное правило в отношении наследования имущества сельскохозяйственных дворов (колхозного и единоличного крестьянского) в период действия ГК РСФСР 1922 г. указывал и В.И. Серебровский, ссылавшийся на практику Верховного суда СССР. Судебная коллегия этого судебного органа в определении от 21 ноября 1951 г. по делу № 36/989 по иску М.А.Мурсаловой к К.О Мурсаловой указала, что суду надлежало выяснить, относится ли спорный дом к хозяйству городского типа или составляет собственность сельскохозяйственного двора, в зависимости от чего и решить вопрос о праве сторон на это имущество. Если спорный дом составляет собственность сельскохозяйственного двора, то поскольку после смерти мужа истицы в хозяйстве остались проживать другие члены двора, у истицы отсутствует право на спорный дом, так как в сельскохозяйственном дворе наследство открывается только в случае смерти последнего члена двора. Если же спорный двор относится к хозяйству городского типа, то суду надлежит установить, принадлежал ли дом мужу истицы, и разрешить спор в соответствии с законодательством о праве наследования. – См.: Серебровский В.И. Очерки советского наследственного права. – В кн.: Серебровский В.И. Избранные труды. – М.: Статут, 1997. С. 61 – 62.

^[6] См: Вестник Конституционного суда РФ. 1996. №1.