Проектируемые дети

Когда обсуждаются вопросы генетической модификации и селекции относительно людей, то рациональная дискуссия часто нарушается воспоминанием о двух чудовищных монстрах — Гитлере и Франкенштейне. Все мы знаем о том, что существовала определенная связь между генетикой, евге­никой и нацистскими идеями о достижении расовой чисто­ты. Большинство из нас испытывают по крайней мере лег­кое беспокойство при мысли о том, что своим вмешательством в процессы, которые еще не вполне изучены, генетики однаж­ды могут создать нечто вроде чудовища Франкенштейна — первого из «проектируемых детей». Опасения по поводу того, к чему могут привести эксперименты с веществом жизни, на­столько велики, что почти каждое продвижение в этой обла­сти воспринимается с чувством легкой паники.

Можно ли объяснить такую реакцию только невежеством или истеричностью? Или эти страхи имеют основания? В этой главе мы рассмотрим некоторые ключевые вопросы, возни­кающие в связи с возможностью конструировать детей.

Выбор пола

На сцене: лаборатория будущего. Профессор Сьюзен Клон сидит за столом в окружении электронных приборов, стеклян­ных колб, мензурок и иных научных инструментов. Раздается стук в дверь, и в лабораторию входит молодая женщина.

Проф. Клон: Чем могу помочь?

Миссис Макдэд: Мы с мужем хотим иметь ребенка. Нам важно, чтобы это была девочка. Можете ли вы нам помочь?

Проф. Клон: Возможно. Могу ли я спросить, почему вы хотите именно

Миссис Макдэд: Мы просто хотим этого.

Желание четы Макдэд уже технически осуществимо. Можно провести оплодотворение яйцеклетки в пробирке, а затем поместить оплодотворенное яйцо в матку женщины. Сравнительно легко осуществить отбор среди оплодотворенных яйцеклеток, чтобы имплантировать в матку только мужские или только женские зародышевые клетки. Это уже делается для тех пар, у которых велик риск передать потомку какую-нибудь наследственную болезнь, сцепленную с полом, например, гемофилию.

Таким образом, выбор пола по медицинским noказаниям уже осуществим. Почему бы также не допустить, чтобы родители выбирали пол своего будущего ребенка, просто руководствуясь желанием? Супружеские пары уже давно пользуются контрацептивами и другими технологическими средствами, решая, когда пришла пора обзаводиться детьми. Почему бы не использовать оплодотворение в пробирке для того, чтобы предопределить пол будущего ребенка?

Медицинские власти Соединенного Королевства не разрешают родителям выбирать пол ребенка просто в cилу одного лишь желания. Почему? Чаще всего указывают на что такой выбор может привести к нарушению равновесия между полами. Во многих культурах люди в большинстве случаев предпочитают мальчиков. Но если мальчиков будет рождаться гораздо больше, чем девочек, то многие гетеросексуальные мужчины вскоре не смогут найти для себя спутницу жизни. В своем докладе о репродуктивных технологиях, представленном Европейской комиссии, философ Джонатан Гловер высказывает мысль о том, что хотя и можно было бы разрешить свободный выбор родителями пола ребенка, но только в том случае, если это не окажет отрицательного влияния на жизнь других людей:

«Одним из тревожных следствий [свободного выбора пола ребенка] будет серьезный дисбаланс полов в следующем поколении. Возможно, представители этого поколения не хоте­ли бы допустить такого дисбаланса. Однако их голос никак не может быть учтен в момент принятия решения» (Jonathan Glover (and other), Fertility and the Family (London Fourth Estate, 1989, p. HI).

Можно также поставить вопрос о мотивах этого пред­почтения. Некоторые родители будут выбирать пол ребенка, основываясь на том, что представителей одного пола они счи­тают в чем-то «превосходящими» представителей другого пола. Можем ли мы позволить родителям осуществлять вы­бор пола своего ребенка на основе предрассудков такого рода?

Но даже если выбор родителей не обусловлен такими пред­рассудками, тем не менее, он всегда будет эгоистичным, на­правленным на их собственное благополучие, а не на благо­получие их детей.

«Дело обстоит просто: нет такой общей истины, что де­вочки более счастливы, чем мальчики, или наоборот. Выбор осуществляется не в интересах ребенка, а в интересах его ро­дителей. Эгоистическая позиция родителей может неблаго­приятно сказаться на детях» (там же).

Мы не должны, заключает Гловер, предоставлять роди­телям право выбирать пол их будущего ребенка. Однако не все философы с ним согласны. Философ Джон Харрис полагает, что мы не можем запрещать родителям свободно вы­бирать пол своего будущего ребенка только потому, что не­которые из них в этом выборе будут опираться на ошибоч­ные основания.

«Гендерные предпочтения не обязательно служат выра­жением половых предрассудков, и выяснение мотивов и следствий конкретных актов выбора невозможно. Следует бороться за свободу выбора, а предрассудки искоренять иными способами» (John Harris, Clones, Genes and Immortality (Oxford: Oxford University Press, 1992), p. 194.).

Харрис также выражает сомнение в том, что неизбежен длительный половой дисбаланс. Он указывает на то, что не­достаток лиц какого-то одного пола может привести к повышению ценности этого пола в последующем поколении. Харрис говорит также о существовании других, менее грубых и принудительных способов, позволяющих избежать нарушения баланса полов. Например, система налогообложения может быть использована гораздо более эффективно, чем в настоящее время, для возбуждения одних желаний и подавления других. По мнению Харриса, не обязательно прибегать к прямым запретам.

Как я уже упоминал, в настоящее время в Соединенном Королевстве запрещено использовать технические средства для того, чтобы предопределить пол будущего ребенка по желанию родителей. Однако там, где работает профессор Клон, таких ограничений нет.

Ум и здоровье

Вернемся в лабораторию...

Проф. Клон: Никаких проблем. Будет девочка. Есть ли у вас еще какие-нибудь пожелания?

Миссис Макдэд: Еще пожелания?

Проф. Клон: Ну конечно. Я могу предложить вам выбрать рост, способности, цвет глаз и волос, телосложение и здоровье.

Миссис Макдэд: Да, у нас действительно есть кое-какие пожелания.

Проф. Клон: Например?

Миссис Макдэд: Не могли бы вы сделать нашу девочку разумной выше среднего уровня?

Проф. Клон: Я думаю, вполне. Конечно, умственные способности зависят не только от генов, но и от множества других факторов. Здесь играют свою роль воспитание, образование, окружающая среда и многое другое. Тем не менее генам принадлежит очень важная роль в умственном развитии. Посредством манипуляций с генами я могу сделать так, что у вашего ребенка будет по крайней мере очень высокая вероятность стать умнее, чем большинство людей. Вы этого?

Существует два основных метода, с помощью которых можно достигнуть генетического повышения степени разум­ности. Во-первых, посредством искусственного отбора. До­пустим, можно определить какие-то генетические индика­торы или маркеры высокой степени разумности. Тогда оп­лодотворенные яйцеклетки миссис Макдэд можно просмот­реть и оставить только те из них, которые обладают этими маркерами.

Второй метод предполагает прямое вмешательство в ге­нетический код: можно вставлять в него такие последова­тельности генов, которые способствуют развитию высоких ум­ственных способностей. Если, например, гениальный ум Эйн­штейна был обусловлен в значительной мере конкретной молекулярной цепочкой в его ДНК, то эту цепочку можно включить в ДНК других детей, предоставляя им хороший шанс стать столь же умными.

Конечно, и первый, и второй способы опираются на пред­положение, которое может оказаться неверным: будто мож­но выделить гены или маркеры высокой разумности. Допус­тим все же, что такие гены можно выделить. Тогда можно использовать один из указанных методов для получения де­тей с повышенной степенью разумности.

Профессор Клон предлагает воспользоваться вторым из этих методов.

Проф. Клон: Разумность выше среднего уровня. Прекрасно! Я сделаю это. У меня есть знакомый лауреат Нобелевской премии, у которого я возьму нужную цепочку ДНК и вращу ее в яйцеклетку.

Миссис Макдэд: Фантастика! А как насчет здоровья и телосложения?

Проф. Клон: Нет проблем. Я могу удалить любые гены, которые ослабляют организм и увеличивают опасность заболеваний, и вместо них вста­вить гены, обеспечивающие жизнеспособность, хорошее физичес­кое здоровье и т.д. Я могла бы даже снабдить ребенка иммуните­том ко всем распространенным болезням, к опасности заболеть раком, например. Вы хотите этого?

Миссис Макдэд: Конечно!Нравственно ли такое манипулирование генами? Допустим, оно возможно. Но можно ли позволить родителям осуществлять такую генетическую перестройку организма их будущих детей для обеспечения здоровья и высоких умственных способностей?

Мы поддерживаем стремление родителей сделать их детей физически крепкими и умственно развитыми посредством образования. Если какая-то школа разработала программу, результатом осуществления которой является резкое повышение умственного и физического развития учащихся, то это можно только приветствовать. Вполне понятно было бы стремление родителей поместить своих детей в такую школу. Со стороны родителей вполне естественным был бы вопрос, почему во всех других школах не используют эту программу? Без сомнения, мы были бы обязаны предоставить выгоды такого обучения как можно большему числу детей.

Рассмотрим теперь несколько иную ситуацию. Допустим, с помощью генной инженерии мы можем без какого бы то ни было риска обеспечить более крепкое здоровье и высокую степень умственного развития будущих детей. Возникающий в связи с этим вопрос Джон Харрис формулирует следующим образом:

«Если бы с помощью генной инженерии мы могли увеличить потенции умственного развития и здоровья эмбрионов, то почему бы нам не делать этого? Если к этому стремится система образования, то почему к этому не может стремиться медицина?» (там же, с. 173).

Действительно, как указывает Харрис, несмотря на то, что многие люди считают генную инженерию безнравственной, трудно сказать, почему есть что-то плохое в использовании генетики для достижения тех же самых целей, кс ставит перед собой педагогика.

Не слишком ли велик риск?

Одно из возможных возражений против такого вмешательства в генный аппарат заключается в указании на то, что связано с большим риском. Существуют два способа вмешательства в генный аппарат для достижения намеченных результатов, о которых говорит профессор Клон.

Проф. Клон: Требуемые вами генетические изменения можно осуществить дву­мя способами. Я могу изменить только одного вашего ребенка, а могу внести такие изменения, которые будут передаваться от поколения к поколению, от вашего ребенка к вашим внукам, а от внуков - к пра­внукам. Модификация первого типа затрагивает соматические клет­ки; модификация второго типа изменяет половые клетки.

Миссис Макдэд: Если вы можете внести улучшения, то мне хотелось бы, что­бы они были наследственными. Это было бы гораздо более ценно.

Проф. Клон: Тогда это будет изменение половых клеток.

Как объясняет профессор Клон, изменение половых клеток человека — это такое изменение, которое сохранится навсегда. Некоторые исследователи рассматривают такое изме­нение генома человека как в высшей степени рискованное.

«В то время как генетические манипуляции с соматическими клетками остаются в сфере личного выбора, вмешательство в половые клетки выходит за эти границы. Перестройка половых клеток без согласия всех членов общества должна быть безусловно запрещена» (Судзуки и Кнудсен, цит. по Харрис, с. 198).

Очевидная проблема с перестройкой половых клеток зак­лючается в том, что если при этом мы допустим какую-то ошибку, то с этой ошибкой мы никогда не расстанемся. Наша ошибка будет передана последующим поколениям и посте­пенно распространится по всей человеческой расе. Поэтому если мы рискуем, внося изменения в соматические клетки, то мы рискуем неизмеримо больше, когда перестраиваем половые клетки.

На самом деле чрезвычайно трудно сказать заранее, какие следствия повлечет за собой в долговременной перспективе добавление или устранение того или иного гена. Скажем, возрастание умственных способностей в результате изменения каких-то генов может сопровождаться понижением каких-то других социальных способностей. Однако могут пройти годы и десятилетия, прежде чем такие нежелательные побочные эффекты будут зафиксированы.

Таким образом, увеличение возможностей генной инженерии связано с громадным увеличением риска в случае ошибки. В принципе любая ошибка может иметь кaтacтpoфические последствия. Может быть, лучше всего было бы полностью запретить все виды вмешательства в генный аппарат.

Но, может быть, не следует слишком уж осторожничать. Представьте себе, например, что у нас есть достаточные основания считать, что, устранив определенный ген, мы избавимся от предпосылки болезненной хилости и нездоровья, затрагивающих миллионы людей. Предположим далее, что после десятилетий интенсивных научных исследований не обнаружено никаких нежелательных побочных эффектов. Не обязаны ли мы тогда выступить за устранение этого гена? Не будет ли отказ от устранения этого гена в данных обстоятельствах преступной сверхосторожностью?

Вернемся к миссис Макдэд. Допустим, что генетические изменения, которых хочет миссис Макдэд, безопасны. Есть ли тогда у профессора Клон какие-либо разумные основания отказать ей?