Научный прогресс как философская проблема

Читаю в Стенфордской энциклопедии по философии: «Науку от других отраслей человеческой деятельности (политики, искусства, этики, философии и т.д.) отличает её прогрессивный характер». Если это принимать за критерий науки, то утверждение верно. Но только ли науке присуще такое явление, как прогресс? отказываем ли мы искусству и философии в прогрессе? и главное, существует ли вообще прогресс в науке? Независимо от того, какой будет ответ необходимо для начала разобраться в том, что понимается под «прогрессом».

Под «прогрессом» принято понимать тип и направление развития, для которого характерен переход от низшего к высшему, к лучшему. Чтобы лучше разобраться в идее прогресса стоит обратиться к Фейерабенду, который в своей работе «Прощай, разум» указывает на две разновидности прогресса: количественный и качественный. Количественная идея прогресса подразумевается, когда науки и искусства, например, хвалят за их изобретения, открытия и прорывы, которые считаются особыми событиями, накопления которых совершенствует знание. Качественная идея прогресса – это не только количественное приращение, но и изменение свойств вещей, навыков, идей.

Понятия количественного и качественного прогресса Фейерабенд иллюстрирует на примере рассуждений Августина и Вазари относительно искусства. Августин описывает, как люди обогащают искусства и науки, развивая новые приёмы, стили, способы пробуждения разума и чувств, и даже ошибки, и как число этих навыков, стилей и так далее постоянно возрастает. Вазари же указывает на качественные изменения, отмечая переход от греческой манеры живописи, от «греческих глупостей» таких, как чёткие непрерывные контуры, отсутствие теней, тонкие руки и фигуры на цыпочках, к так названному им «стилю Джотто», где фигуры стали располагаться «более привлекательным образом», добавилось движение головы, появилась перспектива и изображение стало более реалистичным. По моему мнению, прогресс как таковой к искусству совершенно неприменим. Любые рамки, ограничивающие искусство, лишают искусство её сущности. Одно художественное произведение не может быть хуже другого и «утонченный стиль» не имеет никаких преимуществ перед «стилем грубым и суровым». Греческая манера живописи, несмотря на отсутствие в ней перспективы, не уступает «стилю Джотто» и ценность её не измеряется нами сегодня не количественно, не качественно. Качественное и даже количественное понятие прогресса являются понятиями относительными: что-то восхваляемое одними, может быть отвергнуто другими.

Всё относительно и в философии. Всяческие серьёзные изменения в абстрактном мышлении являются качественными, а качественные изменения, как уже отмечалось, относительны по своей сути. Смена философских взглядов и обогащение философии новыми трудами также не указывает на прогресс и в его количественном понимании. Банально, но вопросы в философии вечные и ответы на них – это процесс, вечное состояние становления,то есть перехода от низшего к высшему, и особенно, к лучшему, мы не наблюдаем. В этом смысле философии не присущ прогресс ещё и потому, что она, получается, как бы зависит от собственной истории. В физике существует явление, как мне кажется, наиболее полно отражающее этот момент. Это гистерезис - свойство систем (обычно физических, но почему и не философских?), которые не сразу следуют приложенным силам. Реакция этих систем зависит от сил, действовавших ранее, то есть системы зависят от собственной истории. Это вечное возвращение. Преодолевать и это возвращение, и релятивизм и соотносить философию с одной линией прогресса бессмысленно.

У Фейерабенда ситуация в науке примерно такая же. Но я предлагаю вернуться к определению понятия «прогресс». Повторюсь: под «прогрессом» принято понимать тип и направление развития, для которого характерен переход от низшего к высшему, к лучшему. От низшего к высшему – да, но к лучшему ли? и есть ли всё-таки прогресс в науке? Отвечу сначала на второй и главный вопрос. Для меня в науке существует две стороны: внутренняя и внешняя. Внутренняя её сторона – это история науки, накопленные знания и на их основе выработка новых знаний, это научное сообщество, исследования и изыскания, проводимые этим научным сообществом и т.д Внешняя её сторона – это применение этих знаний на практике, т.е. создание техники, облегчающей и одновременно отягчающей и осложняющей жизнь людей. Во внутренней стороне науки прогресса не существует: теории сменяют одна другую, опровержение новой возвращает к старой, старая теория становится частью новой, знаниями, которыми обладали древние – не обладаем мы, а они не знали того, что знаем мы сейчас – всё относительно и всё в постоянном движении по кругу. Так наука обуславливает прогресс во внешней стороне, то есть прогресс в науке существует только как технический прогресс. И тут стоит вернуться к первому поставленному мною вопросу. С техническим прогрессом совершился ли переход «к лучшему»? ответить на этот вопрос утвердительно, наблюдая сегодняшнюю удручающую ситуацию, когда природа, мир и человек превратились в предметы, представляется крайне сложным. Источник этой проблемы гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд и виноватых здесь много.

Путь науке открыл Декарт, объявив человека мыслящей вещью (sum res cogitans – я есть мыслящая вещь). Так человек, который до этого, благодаря философии и религии, был всегда субъектом – единственным и неповторимым, превратился в объект – воспроизводимый и прогнозируемый. Это было первой ошибкой. Второй ошибкой стало то, что науку мы поставили в ряд ценностей культуры. Если обращаться к XX веку, то наиболее чутко уловил эту проблему Хайдеггер в своей работе «Наука и осмысление». Наука, пишет Хайдеггер, развернула небывалое прежде на Земле могущество и идет к тому, чтобы в конце концов наложить свою власть на весь земной шар и чтобы обуздать вышедшую из-под нашего контроля науку, необходимо проникнуть, как рн считает, в глубину её существа. А сделать это возможно только в том случае, если мы перестанем брать науку только в культурном смысле. Полагать науку ценностью культуры в корне неверно. Ценностью наука может быть только для цивилизации и никогда для культуры. Область науки – разум, область культуры – жизнь. Наука — это способ каким для нас предстает все, что есть. Наука есть теория действительного, по Хайдеггеру. Того действительного, которое есть про-из-веденное в присутствие, произведенная в присутствие наличность или завершенное пребывание спонтанно про-изводящеrо себя. Культура же противоположно этому. Она, как мне кажется, более относится к спонтанному выдвижению, выставлению, про- и из-ведению вещи в при-сутствие. Это определенный способ выхода, нет, даже не выхода, а вывода существующего на уровень своего пребывания.Подвластность нашего сегодняшнего мира науке с ее волей к знанию и утверждению действительного, являющего себя теперь в статусе пред-мета привело к тому, что даже существующее – природа, человек, история, язык – стали выступать тоже как действительное, как сделанное, уже состоявшееся, а не как становящееся. Так всё существующее превратилось в предметы. Господство рациональности, как способа мышления, отсюда - причисление науки к культуре и наше стремление к техническому совершенству и прогрессу привели к опредмечиванию мира и такова реальность сегодняшнего дня. Прогресс, как «переход от низшего к высшему», совершился, но как «переход к лучшему» – нет.