Основные различия между языком и речью

ü Язык – это знаковая система, потенциально существующая в сознании каждого индивида, а речь – это реализация ее как процесс и продукт.

ü Язык социален, а речь индивидуальна. Социальность языка проявляется в овладении языка индивидом; язык социален по происхождению, функционированию, по изменению. Индивидуальность языка выражается в способе хранения в сознании индивида. Индивидуальность речи в способе производства. Но речи не чужда социальность: любая речь имеет адресата, т.е. по функционированию она социальна.

ü Язык нейтрален по отношению к тому, где, когда и кем он используется. Речь же всегда привязана к конкретной ситуации общения.

ü Язык стремится к стабильности, он консервативен и принимает новшества под давлением его носителей. Речь стремится к новшеству, экспрессивности, индивидуальности.

ü К речи применимо понятие нормы. По отношению к языку это неприменимо.

ü Функция языка – интеграция народа, нации. А речь разнородна по критериям: территориальным (говоры, наречия), временным, социальным.

ü Единицы языка при использовании в речи воспроизводятся, а единицы речи производятся.

ü С точки зрения философии, язык – это сущность, общее, а речь – явление, частное.

ü Язык имеет уровневую структуру, а речь линейна.

ü К речи всегда приложимы оценочные критерии (эстетические, нравственные, эмоциональные). К языку подобные категории неприложимы.

ü Любой язык доступен изучению, освоению. Речью нельзя овладеть, каждый владеет только своей собственной речью.

ü Функции языка – кумулятивная, коммуникативная, гносеологическая. Функции речи – воздействие, эмотивная функция, магическая (слово ассоциируется с делом: обещание, заклинание, заговор, табу).

Соссюр различает язык и речь как: социальное и индивидуальное; сущность и случайность; виртуальное и актуальное; язык – система, речь – процесс; неизменное и изменчивое; абстрактность и реальность; постоянное и переменное; средство, инструмент и процесс;статика и динамика; синхрония и диахрония.

Итак: язык социален (индивидуален по способу существования в сознании че­ловека), а речь индивидуальна (социальна по способу реализации).

Язык виртуален, а речь актуальна. Язык идеален, а речь материальна. Но язык так же реален, как и речь. Материальность речи физическая. Материальность языка психофизиологическая.

В процессе говорения происходит переход от физиологической (нейронной) формы в физическую (акустическую) форму.

Язык и речь различаются сущностно, они должны изучаться разными науками.

Недостаток филологического образования – изучение только языка как системы => плохое владение языком => разработано речеведение (М.Н. Кожина).

Изучая язык, нужно учить использованию языка в разных речевых жанрах, разных функциональных стилях =>Т.В. Шмелева предложила риторизацию обучения и введение риторики как учебного предмета.

Критическая оценка понимания речи как «сверхъязыкового остатка»:

Мысль Соссюра о соприсутствии в феномене языка элементов системы и речи, напротив, побуждала формулировать достаточно жесткие принципы их разграничения. А. X. Гардинер предложил «применять наименование „язык" ко всему тому, что является традиционным и органическим в словах и сочетаниях слов, а наименование «речь» — ко всему тому, что определяется конкретными условиями, „значением" и „намерением" говорящего». Достоянием речи он считал прежде всего функции слов в высказывании и соответственно такие категории, как субъект, объект, настоящее историческое, предложение, понимаемое как отнесенное к действительности высказывание (грамматич. структуру предложения Гардинер считал фактом языка).

В сов. яз-знании А. И. Смирницкий относил к языку все то, что воспроизводится в речи (слова, фразеологизмы, морфологич. формы), а к речи — все то, что производится в процессе коммуникации (словосочетания, конкретные предложения).

А.Х. Гардинер, «РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ «РЕЧЬЮ» И «ЯЗЫКОМ»: «Существует английский язык Шекспира, Оксфорда, Америки и английский без всяких уточнений. Мы можем рассматривать язык ограниченным как географическими, так и временными пределами; когда мы говорим об английском, мы иногда разумеем английский на протяжении всей его истории, а иногда только английский какого-либо индивида, как, например, тогда, когда говорим, что английский Джона отвратительный. Но все видоизменяющееся собрание лингвистического материала есть «язык», а не «речь» в том смысле, в каком употреблял этот термин де Соссюр. Любое такое собрание, т. е. любой словарь и любая совокупность синтаксических моделей, образует «язык». «Язык» представляет основной капитал лингвистического материала, которым владеет каждый, когда осуществляет деятельность «речи». Но что такое тогда «речь»? Речь, как я ее понимаю и как, несомненно, понимал ее де Соссюр, есть кратковременная, исторически неповторимая деятельность, использующая слова. Речь имеет место, когда человек делает замечание или записывает предложение. Акт неповторим, закончен в себе, происходит только однажды и в силу этого диаметрально противоположен любому языку, любому собранию лингвистического материала. Поскольку, следовательно, деятельность речи и собрание лингвистических привычек, которое мы называем «языком», — совершенно несовместимые вещи, само проведение различий между ними может показаться бесполезным.

С тем чтобы сделать его полезным для грамматиков, это различие, по-видимому, следует свести к более простым терминам, и в соответствии с этим я устанавливаю, что «речь» в своем конкретном смысле означает то, что филологи называют «текстом». Этим словом обычно определяют то, что было написано каким-либо автором, но я хочу расширить его значение до обозначения всего, что написано или сказано. Как только будет усвоена эта точка зрения, будет невозможно не увидеть, к чему стремился де Соссюр, устанавливая свое различие. Возьмем любое предложение, любой кусочек «текста». Я приведу мою любимую цитату из Вольтера: II faut cultiver notre jardin. В этом предложении, типичном образце речи, плоде мгновенного импульса литературного вдохновения, отчетливо выступают два ряда явлений и именно слова, ни одно из которых Вольтер не создавал, и грамматическая схема, воплощенная в предложении, — употребление инфинитива после il faut и объект, следующий за инфинитивом. Эти два вида фактов совместно образуют первый из упомянутых мною рядов явлений; они являются фактами «языка». Они принадлежат языку Вольтера, языку его времени и его общества; они также являются фактами французского языка. Вместе с тем совершенно очевидно, что мы не исчерпываем состава этого предложения, когда перечисляем указанные факты языка. Не язык Вольтера подсказал ему данное конкретное утверждение, выбор cultiver в качестве конкретного инфинитива, следующего за il faut, или употребление конкретного сочетания notre jardin в виде объекта к cultiver. Эти явления — продукты его «речи», результат его целеустремленной мысли.

Все, что я сейчас сказал, ясно и понятно, но грамматисты могут все еще недоумевать, какое значение для них может иметь различие между «речью» и «языком». С моей точки зрения, — первостепенное значение. Даже в пределах короткого предложения, выбранного мною в качестве примера, я обнаружил грамматические термины двух порядков. Во-первых, эти определения слов, которые постоянно свойственны им, могут быть установлены независимо от контекста и соответственно являются составной частью их структуры, как она обусловливается «языком». Так, cultiver есть инфинитив, notre — прономинальное прилагательное, a jardin — имя существительное. Совершенно отличными являются факты «речи» и именно те характеристики, которые прилагаются к словам и сочетаниям слов каждым конкретным говорящим. В нашем примерном предложении это был Вольтер, кто сделал notre jardin объектом к cultiver, a notre — эпитетом к jardin. Итак, мы должны применять наименование «язык» ко всему тому, что является традиционным и органическим в словах и сочетаниях слов, и «речь» — ко всему тому в них, что обусловливается конкретными условиями, к «значению» или «намерению» говорящего».