2015-05-15
515
после октября 1917 г.*
Взаимоотношения известного в начале XX века критика и прозаика Александра Алексеевича Измайлова (1873-1921) и философа, публициста Василия Васильевича Розанова (1956-1919) уже становились объектом внимания исследователей.1
Между тем их неопубликованная переписка,2 а также обнаруженные новые архивные материалы позволяют существенно расширить сложившиеся представления о творческих взаимосвязях двух современников, об их жизни и судьбе.
1918 год современники встретили по-разному. Как известно, Розанов в конце августа 1917 года при содействии единомышленников П. А. Флоренского и А. А. Александрова покинул Петроград и переехал в восточный район Сергиева Посада — Красюковку, где поселился с семьей в доме ректора Вифанской духовной семинарии Андрея Андреевича Беляева. Измайлов же продолжал редактировать газету «Петроградский голос»,3 преодолевая все новые лишения: приостановление деятельности издания, штрафы, аресты сотрудников.
О «встрече» нового 1918 года в революционном Петрограде Измайлов красноречиво сообщил в письме к Розанову от 1 января 1918 года: «Все эти дни мороз, голод, тьма, беспутие (заносы и прекращение трамв<айного> движ<ения>), ужасы бесправия изводили нас. <…> Все валится в бездну, все изнемогло, что несло в себе искру благородства, мечты совершенства и просто вкуса. Никакой Дост<оевский> в “Бесах” не провидел всего нынешнего ужаса. Я не живу, а влачу существование. <…>. Измучился, изнемог, для себя не живу, своих почти не видаю, своего — для души — дела не делаю, — газета берет все <…>».4 В этом же письме Измайлов сожалеет о невозможности личного общения, впрочем, оговариваясь, что жизнь в провинции — в Сергиевом Посаде — есть несомненное спасение для Василия Васильевича и его семьи («там бесспорно Вам и семье лучше, под епитрахилем святого Сергия»). Пройдет несколько месяцев и в прессу начнут просачиваться слухи о расправе над представителями правой печати, применении репрессий. Например, в мае 1918 в «Петроградском голосе» сообщалось: «Куда делись наши правые беллетристы, публицисты, философы <…>. Почти все без исключения они молчат, отойдя куда-то в сторону, может быть, уехав, может быть нуждаясь. Отшельником живет в Царском Меньшиков и молчит. Бориса Суворина5 успели уже похоронить, но, кажется, слухи эти “несколько преувеличены”» [1, с. 2]. А осенью 1918 литературный Петроград содрогнется от вестей о расстреле 20 сентября публициста М. О. Меньшикова на берегу Валдайского озера на глазах его шестерых детей.6 В этом же письме Измайлов рекомендовал Розанову «уйти» в работу, в которой, по его мнению, только и можно найти утешение: «Углубитесь в Египет и верьте в эту нужную работу, которая когда-то будет оценена, и м<ожет> б<ыть> не так далеко это когда-то».7
Ответ на это письмо не сохранился, скорее всего, он и не последовал. Весточка Измайлова очень точно иллюстрирует всю сложность положения автора, продолжающего каждодневную журналистскую работу на посту редактора «Петроградского голоса». Еще недавно «бульварная газета», в которой было зазорно печататься приличному литератору, в 1917-1918 годах под руководством Александра Алексеевича превратилась «в живой, интересный и опрятный по направлению литературный орган» [6, с. 13]. В эти годы к работе в газете были привлечены известные писатели: А. В. Амфитеатров, А. И. Куприн, В. И. Немирович-Данченко, Ф. Сологуб, П. П. Гнедич, И. Н. Потапенко и др., редактором был инициирован авантюрный проект — создание коллективного «Романа 13-ти». В 1918 году «Петроградский голос» оставался одной из немногих уцелевших газет, предоставлявшей свои страницы бедствующим литераторам.
Не менее драматично разворачивались события и в Сергиевом Посаде, где зимой 1917-1918 годов Розанов вместе со своей семьей оказался в тяжелейшем положении. В это время Василий Васильевич тщетно пытался найти заработок, в письмах друзьям и бывшим коллегам обращался с просьбой о материальной помощи. Несмотря на все трудности, в условиях жесточайших лишений Розанов затеял издание «Апокалипсиса нашего времени», отдельные выпуски которого распространялись и в Петрограде. Эти брошюрки были сигналом для друзей писателя о том, что он жив и продолжает работать.8 О зиме 1918 года, отдельных трудностях и лишениях сохранились красноречивые показания в 6-7 выпуске «Апокалипсиса»:
«К читателю, если он друг. — В этот страшный, потрясающий год, от многих лиц, и знакомых, и вовсе неизвестных мне, я получил, по какой-то догадке сердца, помощь и денежную, и съестными продуктами. И не могу скрыть, что без таковой помощи я не мог бы, не сумел бы перебыть этот год. Мысли, и страхи, и тоска самоубийства уже мелькали, давили. <…> За помощь — великая благодарность; и слезы не раз увлажняли глаза и душу. “Кто-то помнит, кто-то думает, кто-то догадался”. <…> Устал. Не могу. 2-3 горсти муки, 2-3 горсти крупы, пять круто испеченных яиц может часто спасти день мой. Что-то золотое брезжится мне в будущей России. Какой-то в своем роде “апокалипсический переворот” уже в воззрениях исторических не одной России, но и Европы. Сохрани, читатель, своего писателя, и что-то завершающее мне брезжится в последних днях моей жизни». [10, с. 43-44].
Однако 6-7 выпуски «Апокалипсиса» дойдут до Петрограда только в июле-августе 1918 года, до этого же времени о положении Розанова долетают только отдельные и крайне неопределенные слухи, далекие от истинного бедственного положения писателя. Например, в мае 1918 года в «Петроградском голосе» появились две заметки об «Апокалипсисе», в одной из которых неопределенно сообщалось: «Это ― как бы естественное продолжение нашумевших “Уединенного” и “Опавших листьев”. Это не фельетоны, это только наброски, парадоксы, темы, мимолетные думы, из которых, правда, почти каждую можно обратить в фельетон <…> Хаотически несется мысль Розанова, смятенного, сокрушенного обстоятельствами, может быть, испытавшего уже и холод и голод» [1, с. 2] (курсив мой. ― А. А.).
Появление этих заметок, а также другие отклики в прессе на выход «Апокалипсиса» предоставили Измайлову повод вновь написать Розанову. В письме от 28 июня 1918 года критик сообщал: «Что Вы? Как Вы? Прошла ли для Вас та проклятая жуть, какой на меня повеяло от Вашей критики на полях “Апокалипсиса”? <…> У нас в СПб настоящий голод, размеров к<ото>рого никогда я не предусматривал в самом страшном своем сне <…> Что Ваш “Апокал<ипсис>”? Я не знаю его далее, кажется, 5-й брошюрки. Продолжаете ли Вы его? <…> “Апок<алипсис>” дошел до сюда. У нас были большие выдержки <…> Был бы счастлив, если мог в своей газете с Ваших слов сообщить большую правду о Вас».9
На это сообщение Розанов, всегда с большим вниманием относившийся к откликам на собственные труды (как появившимся, так и потенциальным), не мог не отозваться. В недатированном (предположительно ― середина июля 1918 года) и пространном ответе, названном самим писателем «историческим» и подсказанным «небом», он сообщает об апокалипсическом перевороте, совершившимся, прежде всего, в его душе, пишет о кардинальном пересмотре взглядов на еврейский вопрос, о распоряжении об уничтожении собственных книг, написанных «против евреев и <…> в связи с процессом Бейлиса» (подразумевается резонансный процесс, в котором приказчик кирпичного завода в Киеве М. Бейлис был ложно обвинен в ритуальном убийстве 12/25 марта 1911 г. тринадцатилетнего мальчика Андрея Ющинского). В этом же письме философ дает разъяснения мотивам, побудившим его к созданию «Апокалипсиса нашего времени»:
«<…> Я перечитал, в Евангелии Матфея, глава 24, и Евангелии Луки, не помню главы, ― слова Христа о разрушении Иерусалима, а затем еще страшнее ― глава 2-ая Второго послания Апостола Павла к Фессалоникийцам о (будто бы!!) втором пришествии Антихриста на землю ― и мне стала до того ясна и очевидна картина всего “первого-то пришествия”: что я только диву дался: “да как же это богословы, столько жевавшие и пережевывавшие” все Евангелие, все священные вообще книги, ничего не видели, ничего вообще не усмотрели. Прямо во исполнение, простите, дерзких слов Христа: “Вы будете видеть и не увидите, вы будете слышать и не услышите”. Все прямо написано. Все прямо есть. Все прямо сказано. <…> Совершилось именно планетное дело, именно космогоническое дело <…> Действительно, действительно времена Апокалипсиса».10
Это исповедальное письмо, в свою очередь, не оставило равнодушным Измайлова, который, получив 6-7 выпуски «Апокалипсиса» приобрел возможность одним из первых ознакомиться с откровениями «странной и мечущейся души». Печатный отклик критика не заставил себя долго ждать; статья «Закат ересиарха: (В. В. Розанов и его “Апокалипсис”)» появилась в 143 номере «Петроградского листка». В этой статье критик обращается к темам, затронутым в письме Розанова, рассуждает о решении философа уничтожить издания «написанные против евреев», дает высочайшую оценку дарованию Розанова: «Без всякого сомнения, первый сейчас по углубленности, по еретической силе отрицания, по образности и своеобразию философский ум, Ересиарх. И после смерти Лескова, никто так не годится на это амплуа, как он. Почти ницшеанские прозрения <…>» [2, с. 2]. О присланных 6-7 выпусках «Апокалипсиса» Измайлов отмечал: «<…>Это уже не “писатель пописывает, читатель почитывает”, ― это вопль тоски и отчаяния, который звенит над вашим ухом, потому, что не мог не вырваться <…>. Это “исповедь горячего сердца” по типу Мити Карамазова, ― с лирикой, плачем, растерянными воззваниями к Богу, как с похмелья, ― полурев, полурыкание и вот-вот полушепот, полубормотание». [2, с. 2]. В своей заметке критик акцентирует внимание на бедственном положении философа: «Это книга великой муки, выстраданная и выплаканная писателем, который был отречен и отлучен и теперь ― голоден» [2, с. 2].
В июльском письме Розанова к Измайлову прояснилась вся катастрофичность материального положения «сергиево-посадского затворника». В положении полной безнадежности он призывал своего корреспондента обратиться за помощью к когда-то крайне антипатичному и ненавистному Пропперу, владельцу «Биржевых ведомостей», который, впрочем, находился под арестом и помочь бы не смог. Литератор, пронимавший всю утопичность просьбы Розанова и безвыходность положения, обратился от его имени в Постоянную комиссию пособий нуждающимся литераторам при Академии Наук, которая, судя по письму Измайлова от 26 июля 1918 года, выделила Розанову 100 рублей.11 По инициативе Измайлова Розанов также обратился в Литературный Фонд с заявлением о выделении пособия.
В июле и августе 1918 года в переписке литераторов заходит речь и о сотрудничестве Розанова в «Петроградском голосе», которое, впрочем, не состоялось из-за закрытия в августе всех «буржуазных» газет. Фельетон, высланный философом для публикации, так и не был напечатан. О положении дел в редакции Измайлов сообщал в письме от 11 августа: «Большая для меня всегда радость Ваше письмо или вообще Ваш присыл. Тяжело было бы теперь отказаться от этого большого утешения в совершенно безрадостном нынешнем существовании. Ваш фельетон пришел на др<угой> день после закрытия бурж<уазной> печати. <…> Закрыты и мы после штрафа в 5 т<ысяч>. Все это нам просто непосильно; мы изнурены пожаром, стихиями, общество бедностью, при к<отором> газета — вредная роскошь. <…> Я — безработный, к<а>к и все кругом».12
В августе до Розанова доходят первые деньги, которыми он, сумел грамотно распорядиться.13 Счастливый и глубоко благодарный своему петербургскому другу, он сообщал, что сумел приобрести творог и даже некоторое количество мяса, из которого удалось сделать суп и жаркое.14
В письмах июля-августа заходит речь об отношении к Розанову бывших соратников — «московских славянофилов», которые, как он отметил в августовском письме, «кроме одного Флоренского и С. Н. Дурылина, отвернулись, т. е. перестали вовсе здороваться».15 Причиной этого стали резкие перемены во взглядах писателя на «еврейский вопрос», публикация «Апокалипсиса». В одном из писем Розанов оговорился, что и многие ранние его статьи недопонимались: «Я не понимаю: евреи или не понимают себя, или забыли свою историю, или слишком развращены русскими. Иначе ведь они должны бы, уже со статей в “Новом Пути” — обнять мои ноги. Я же чистосердечно себя считаю… почти не “русским писателем”, но настоящим и воистину последним еврейским пророком. Люблю же их беззаветно».16 В свою очередь Измайлов, работавший долгие годы в либеральных «Биржевых ведомостях» и всегда относящийся индифферентно к проявлениям национализма, считая подобные взгляды предубеждениями,17 с недоумением встретил сообщение Розанова о его размолвке с московскими соратниками: «Поражен отнош<ением> к Вам “м<осковских> славянофилов”. Неужели и эти, знающие Вас, не способны смотреть выше уровня, на к<отором> поставлены глаза В<аших> литератур<ных> собратий? В моей душе как-то раз навсегда уместилось совсем особенное Вас восприятие, и меня не испугает никакой Ваш уклон, никакой выкрик».18
В октябре-ноябре 1918 года Измайлов и Розанов обменялись еще несколькими письмами. В посланиях к «сергиевопосадскуму затворнику» Измайлов сообщал о новостях из Академической комиссии и Литературного фонда, интересовался судьбой «Апокалипсиса», сообщал о положении дел в журналистике («бурж<уазной> печати нет и восстановл<ения> ее не видно»19). О себе сообщил следующее: «Я безработен, уныл, проедаю что могу и читаю лекции перед кинема в народных представлениях. На душе тяжело. Если и возникнут газеты, — наша не сможет: она соверш<енно> разрушена и издатель банкрот. Был бы крайне рад Вашей вести. Уезжать из СПб все же не думаю»20. В ноябрьском письме Измайлова (19 ноября 1918 года) речь заходит о назначении Литературным фондом Розанову пожизненной пенсии. Также критик сообщает о возникших возможностях по изданию собрания сочинений и о своей готовности вести такие переговоры от имени писателя. На все эти сообщения и новости Розанов ответил: «Конечно, конечно милый и дорогой — ведите переговоры, — смело, свободно, от себя и как бы имея мою полную (формальную) доверенность. Сытин, Цетлин, Брокгауз. И мечта издать “Полное собрание сочинений Р-ва” (кто же от этого отказывается??!!) была бы чудесна и избавила бы, выкупила и искупила, в этот ужасный год!!!»21.
Последнее письмо Розанова полно безнадежности и отчаяния, а «страшные, психозные» [3, 99] ноты звучат в нем еще сильнее: «Нет не алжирский лев перед Вами умирающий от перепуга, а собака без папиросы (“одно утешение”, один Дух утешитель), и хватает собака за штаны доброго милого Ал. Алекс.».22 Это письмо было, по-видимому, написано за несколько дней, а может быть и часов, до рокового апоплексического удара случившегося 24 ноября и приковавшего Розанова к постели.23 Переписка оборвалась. Слухи о трагедии дошли до Петербурга. В начале 1919 в первом выпуске журнала «Вестник литературы», в котором Измайлов некоторое время подрабатывал, появилась его заметка, в которой он деликатно сообщал о состоянии здоровья писателя: «В. В. Розанов уединился в Сергиевом Посаде. Его “Апокалипсисов наших дней” вышло 9 выпусков. Последний конфискован и положил конец этим своеобразным фельетонам-пророчествам оглядкам. Несколько статей его прошло в издании В. Ховина “Книжный угол”. Неожиданны его песни на старую тему о “неудавшемся христианстве”, но на новый лад… Последние сведения о его здоровье тревожны. В минувшем году он вкусил самой настоящей нужды» [5, С. 8.].
5 февраля Розанова не стало. Известно, что в январе Василий Васильевич написал ряд «предсмертных» писем, обращенных к литераторам, коллегам, друзьям [См.: 7, С. 70-88]. На смерть своего друга критик отозвался некрологом, давая высочайшую оценку личности и творчеству мыслителя, заявляя, что Розанов «перестал быть человеком и стал явлением» [3, с. 91].
Измайлов пережил Розанова на два года. С августа 1918 до своей смерти он существовал на случайные заработки, которые получал от чтения лекций в кинематографах перед сеансами, писал статьи (опубликовать удалось лишь немногие), продолжал писать книгу о Лескове, [4] в 1919 году сотрудничал в журнале «Вестник литературы». О работе литератора в Советской России упоминал В. Ф. Боцяновский: «После Октябрьской революции Измайлов посвятил себя культурно-просветительской работе. В качестве лектора он прочитал не менее 1000 лекций в целом ряде кино на литературно-общественные темы. Руководил литературным кружком в одном из клубов Балтфлота и вел занятия с группой курсантов по обучению технике газетного дела в Институте журнализма <…> В последние годы жизни (1918-1921 гг.) его обеспечением был паек, который он получал из КУБуча и балтфлота».24
Критик с ужасом смотрел на то, что происходит в литературном мире: на глазах рушилось все то, чем он жил, чему посвятил всю свою жизнь. В одной из последних своих статей в «Вестнике литературы» он писал: «В великолепной книжной сокровищнице С. А. Венгерова, на длинном столе увидел я последние, — от сентября прошлого года — книжки “Рус<ского> Богатства”, “Рус<ской> Мысли”, “Вестника Европы”, – и чуть не заплакал. Кладбище! <…> Мертвецы с вытянувшими лицами… Прошел лишь год, — “и что же осталось от светлых, гордых сих мужей!”… Была русская литература, и нет ее. Возникнет, воскреснет, не может умереть, — но увидите ли вы, увижу ли я день ее воскресения?» [12, с. 7]. В 1919-1920 годы Измайлов активно переписывался с Э. Ф. Голлербахом, с которым его сблизил интерес к личности и творчеству В. В. Розанова.25 В одном из своих писем искусствовед ответил на вышедшую статью критика: «Милый Александр Алексеевич, неужели все сгинуло безвозвратно? Подумайте, Вы говорили некогда о литературном безвременье. По моему глубокому убеждению, никакого безвременья не было. Беллетристика потеряла Чехова, философия Вл. Соловьева, догорал (как художник) Л. Толстой, но ведь какой ослепительной кометой ворвался и расцвел Розанов. А разве Андреев, Куприн, Сологуб, Зайцев, Мережковский, Гиппиус не большие, не сильные люди? Может быть, не сильные, но большие, наверное. Полагаю, что Вы клевещете на себя, уверяя, что “едва теплите” духовную жизнь. Знаю по ответу, как нудно и тяжко влачить теперь существование, и сочувствую. Но неугасима, неистребима духовная жизнь. Тлеет под теплом. Мы только временно принуждены унести “<…> светы в катакомбы, в пустыни, в пещеры”».26
Один из посетителей Измайлова в последние годы его жизни описывает плачевное и унизительное положение литератора: «Последний раз я был у него за месяц до смерти. Он чувствовал себя плохо, сидел дома, в черном, так странно на нем сидевшем френче, в валенках и старом-старом пальто. <…> И как-то особенно долго и много жаловался на трудную и тяжелую жизнь» [11, с. 17-18.]. О своем безвыходном положении литератор сообщал своим коллегам, с кем еще удавалось сохранять связь. Так, к примеру, в письме к Э. Ф. Голлербаху он писал: «Я давно должник Вам, многоуважаемый Эрих Федорович, — и не отвечал и не благодарил. Являясь одной прислугой у себя, распыляешься совершенно. Духовную жизнь едва теплишь, пытаясь читать, идя по улице. Близко превращение в полное быдло, помышляющее только о еде».27
Умер критик 16 марта 1921. Похоронен на Смоленском кладбище. «На похоронах присутствовали: Федор Сологуб, Иероним Ясинский и профессор Сперанский. Гроб был опущен в полном молчании: Александр Алексеевич завещал на могиле ничего не говорить» [11, С. 20.].
_____________________________________________
* Статья выполнена в рамках гранта РГНФ-13-34-01201 Александр Алексеевич Измайлов (1973-1921). Переписка с современниками (В. В. Розанов, А. В. Амфитеатров, В. Я. Брюсов, К. Бальмонт, Г. С. Петров, Э. Ф. Голлербах, З. Н. Гиппиус).
1 См., напр., обстоятельную статью А. В. Ломоносова (Розановская энциклопедия / сост., гл. ред. А. Н. Николюкин. М., 2008. С. 420-426); о роли Измайлова в жизни Розанова в 1917-1919 гг. см. также упоминания: Розанов В. Письма 1917-1919 годов / вступ. ст., публ., прим. Е. В. Ивановой // Литературная учеба. 1990. Кн. 1. С. 70-88; Фатеев В. А. Жизнеописание Василия Розанова. СПб., 2013. С. 954-999.
2 Письма Розанова к Измайлову хранятся в фонде Измайлова в ИРЛИ (Ф. 115. Ед. хр. 280), письма Измайлова к Розанову — в РГАЛИ (Ф. 419. Ед. хр. 276, 467). Отдельные письма Розанова к Измайлову опубликованы: Письма В. Розанова к Измайлову (1909-1918) / публ. Д. Перчонка // Новый журнал. 1979. Кн. 136. С. 121-126. Данная выборочная публикация со значительными купюрами, неверными датировками и неточностями осуществлена по «архиву А. Аронсона» (С. 121). В настоящей статье все письма публикуются по первоисточникам.
3 После массового закрытия всех «буржуазных» газет 18 ноября 1917 года газета «Петроградский листок» с 19 ноября была переименована в «Петроградский вестник» (вышло 2 выпуска). С 30 ноября вплоть до закрытия в августе 1919 года газета выходила под названием «Петроградский голос». Подробнее о работе Измайлова на посту редактора см.: Александров А. С. Измайлов — реформатор «Петроградского листка» (1916-1918) // Русская литература. 2008. № 4. С. 133-142; Федор Сологуб и Ан. Н. Чеботаревская: переписка с А. А. Измайловым / публ. М. М. Павловой // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1995 год. СПб., 1999. С. 180-181, 286-287.
4 Письмо А. А. Измайлова к В. В. Розанову от 1 января 1918 года // РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 467. Л. 11-12.
5 Борис Алексеевич Суворин (1879-1940), сын известного журналиста и издателя Алексея Суворина, русский журналист, писатель, издатель, умер в эмиграции (Панчево, Югославия).
6 Об этих событиях см. воспоминания М. В. Меньшиковой: Меньшикова М. В. Как убили моего мужа, М. О. Меньшикова в г. Валдае Новгородской губ. / Записала Л. И. Веселитская-Микулич // М. О. Меньшиков: Материалы к биографии: [Сб. материалов]. М., 1993. С. 239-250. (Российский архив; [Т.] IV). Косвенную оценку этих событий Измайлов дал в письме к А. Е. Кауфману от 12 января 1920, которому переправил письмо вдовы публициста со словами: «Препровождаю и страницу письма ее ко мне, — участь ее страшная, вдовство ее и сиротство ее детей — нечто вон из ряда» (РО ИРЛИ. Ед. хр. 14.501. Л. 1).
7 Письмо А. А. Измайлова к В. В. Розанову от 1 января 1918 года // РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 467. Л. 11-12.
8 В 1918 году из-за всеобщей разрухи и разобщенности время от времени появлялись слухи о смерти того или иного литератора. Там, например, выше было упомянут слух о смерти Бориса Суворина. В октябре 1918 года, например, по сообщениям З. Н. Гиппиус в Петрограде распространилось сообщение о расстреле Розанова: «Чудовищный слух, которому отказываешься верить: будто расстреляли В. В. Розанова, этого нашего, мало известного Европе, но талантливого писателя, русского Ницше» (Гиппиус З. Н. Собрание сочинений. Т. 8. Дневники: 1893—1919. М.: Русская книга, 2003. С. 447).
9 Письмо А. А. Измайлова к В. В. Розанову от 28 июня 1918 // РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 467. Л. 1-2 об.
10 Письмо В. В. Розанова к А. А. Измайлову <июль> 1918 г. // РО ИРЛИ. Ф. 115. Ед. хр. 280. Л. 65-66.
11 Следов официального обращения Измайлова или Розанова в Комиссию в архиве (РО ИРЛИ. Ф. 540) не обнаружено. Возможно, решение о выделении помощи было принято без каких-либо формальностей. В письме от 26 июля 1918 года Измайлов писал: «<…> Без прямого В<ашего> разрешения я от В<ашего> имени обратился в “Постоянн<ую> Комиссию пособий нужд<ающимся> литераторам при Акад<емии> Наук” (в коей состою членом. Председатель Нестор Александр<ович> Котляревский. Высланные Вам 100 р. идут оттуда» (РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. № 467. Л. 5).
12 РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 467. Л. 15-16.
13 Известно, что Розанов не всегда удачно распоряжался деньгами, присланными ему в 1918 году, см. показания С. Н. Дурылина: «Однажды в холодную осень 1918 г. вижу, он в плаще, худой, старый тащится по грязи по базарной площади Посада. В обеих руках у него банки <…> Обе банки были с кубиками сушеного бульона “Магги”. Я с ужасом глядел на него. Он истратил на бульон все деньги, а “Магги” был никуда не годен — и вдобавок подделкой» (Дурылин С. Н. В своем углу: из старых тетрадей / вст. ст. Г. Е. Померанцевой, сост. прим. Е. И. Любушкиной, публ. А. А. Виноградовой. М., 1991. С. 215).
14 Письмо Розанова к Измайлову от 23 августа 1918 года (дата на штемпеле) // РО ИРЛИ. Ф. 115. Ед. хр. 280. 73 об.
15 Письмо Розанова к Измайлову <август> 1918 года // РО ИРЛИ. Ф. 115. Ед. хр. 280. 62 об.
16 Письмо Розанова к Измайлову от 7 августа 1918 года // РО ИРЛИ. Ф. 115. Ед. хр. 280. Л. 76 об.
17 Ср., напр., мнение Измайлова о националистических взглядах Суворина: Аякс [ИзмайловА. А.]. На распашку: (А. С. Суворин в переписке с В. В. Розановым) // Биржевые ведомости. Веч. вып. 1912. 21 дек. (№ 13311). С. 5-6.
18 Письмо Измайлова к Розанову от 11 августа 1918 г. // РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 467. Л. 16-16 об.
19 Письмо Измайлова к Розанову от 11 октября 1918 // РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. № 467. Л. 9.
20 Там же.
21 Письмо Розанова к Измайлову от 25 ноября 1918 г. // РО ИРЛИ. Ф. 115. Ед. хр. 280. 75 об.
22 Письмо Розанова к Измайлову [конец июля 1918] // РО ИРЛИ. Ф. 115. Ед. хр. 280. Л. 61.
23 Письмо написано на почтовой карточке, не датировано. Дата на штемпеле 25 ноября 1919 года.
24 Боцяновский В. Ф. А. А. Измайлов: Заметка: Черновая рукопись // ИРЛИ. Ф. 439. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 4-4 об.
25 Голлербах Э. Ф., автор ряда книг о В. В. Розанове (См: Голлербах Э. Ф. В. В. Розанов. Личность и творчество. Пг., 1918. 50 с.) активно обсуждал в своей переписке с Измайловым личность Розанова, в частности статью критика «Закат ересиарха» (опубликована в журнале «Творчество». 1919. №. 5-6. С. 27-30). Многие материалы и личные воспоминания, полученные от Измайлова, дали возможность искусствоведу дополнить свою монографию о философе (См: Голлербах Э. Ф. В. В. Розанов. Жизнь и творчество. Пб., 1922. 110 с.).
26 Письмо Э. Ф. Голлербаха к А. А. Измайлову от 12 сентября 1919 г. // РО ИРЛИ. Ф. 115. Оп. 3. Ед. хр. 93. Л. 11-12.
27 Письмо А. А. Измайлов к Э. Ф. Голлербаху от 8 сент. 1919 года // РГБ. Ф. 453. Ед. хр. 29. Л. 7.
Список литературы
1. [Б. п.]. Литературный календарь: «Апокалипсис наших дней» // Петроградский голос. 1918. 25 мая. (№ 89).
2. Измайлов А. А. Закат ересиарха: (В. В. Розанов и его «Апокалипсис») // Петроградский голос. 1918. 30 июля. (№ 143).
3. Измайлов А. А. Закат ересиарха († В. В. Розанов) // Творчество (Харьков). 1919. № 5–6. Цит. по: В. В. Розанов: pro et contra: (личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей). Т. 2 / подгот. В. А. Фатеев. СПб., 1995. («Русский путь»).
4. Измайлов А. А. Лесков и его время / подгот. текста, преамбула А. С. Александрова (в соавт. с О. Л. Фетисенко) // Н. С. Лесков: классик в неклассическом освещении / отв. ред. О. Ф. Фетисенко. СПб., 2011. С. 590 с.
5. Измайлов А. А. Что делается в литературе // Вестник литературы. 1919. №. 1-2.
6. Кауфман А. Памяти Измайлова // Вестник литературы. 1921. № 3 (27).
7. Розанов В. Письма 1917-1919 годов / Вступ. ст., публ., прим. Е. В. Ивановой. С. 70-88.
10. Розанов В. В. Собрание сочинений: Апокалипсис нашего времени. [Т. 12.] / / Расшифровка впервые публикуемого рукописного текста А. Н. Николюкина и С. Р. Федякина; сост. А. Н. Николюкина и П. П. Апрышко. М., 2000.
11. Андрей Скорбный [В. В. Смиренский]. Александр Алексеевич Измайлов. Пг., 1922.
12. Что делается в литературе // Вестник литературы. 1919. № 1-2.
Вопросы:
1) Предложите свое заглавие к данной статье.
2) Какие использованы методы при раскрытии материала в работе?
3) Назовите принципы публикации писем в научной статье (графическое оформление, принятые знаки, примечания и комментарии).
4) Каковы особенности эпистолярного диалога двух современников?
5) Как изменилось отношение В. В. Розанова к Измайлову, после публикации рецензий критика на книгу «Апокалипсис нашего времени»?
6) Каковы отличия эпистолярного диалога от устного?
7) Какие проблемы современности затрагиваются в переписке?
8) Какие черты личности коммуникантов можно выявить из их переписки?
[1] Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. <Кн.1>, СПб., 1995.
[2] Например, Н. Ю. Грякалова в своем исследовании типологии малой прозы ХХ в. дает обобщенное определение данной категории: «малоформатные нарративы с сюжетной редукцией разной степени». См.: Грякалова Н., Симчич О. Малые жанры в русской прозе ХХ века: Генезис и типология. Perugia, 2003.
[3] Гнедина Н. Платонов // Литературная энциклопедия. В 10-ти тт. Т.8. М., 1934. Стлб. 688-689.
[4] Аврамова В. Формирование и развитие лингвокультурологического концепта // Русистика - 2003: Язык, коммуникация, культура. Шумен, 2003.
[5] Маслова В. А. Лингвокультурология. М., 2001.
[6] Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997. С. 41.
[7] Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997. С. 275-276.
[8] Буянова Л. Ю. Концепт «душа» как основа русской ментальности: особенности речевой реализации // Культура. 2002. №2 (80). С. 2.
[9] Маслова В. А. Лингвокультурология. М., 2001. С. 51.
[10] Миллер Л. В. Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория // Мир русского слова. СПб., 2000. № 4. С.39-45.
[11] Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. М., 1993.
[12] Еременко И. А. К вопросу о статусе понятия «художественный концепт» // Ученые записки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. Серия «Филология». Том 19 (58). 2006. № 3. С. 122.
[13] Там же. С. 123.
[14] Например, в рассказе «Неизвестный цветок».
[15] Например, в романе «Счастливая Москва», в рассуждениях хирурга Самбикина о загадочной пустоте человеческого кишечника между остатками органической пищи и мертвыми экскрементами, в которой он видел узловой момент между жизнью и смертью.
[16] Степанов Ю. С. Указ. соч. С. 75.
[17] Там же. С. 40.
[18] Цит. по: Свердлов М. По ту сторону добра и зла. Алексей Толстой: от Буратино до Петра. М. 2004. С. 25.
[19] Цит. по: Свердлов М. С… 41.
Описание саламандры как памятный знак раннего детства присутствует в «Жизнеописании…» Б. Челлини. См.: Челлини Б. Жизнеописание. СПб. 2003. С. 30.
[20] См. об этом: Свердлов М. По ту сторону добра и зла…. М. 2004. С. 42.
[21] Андрей Платонов в документах ОГПУ-НКВД-НКГБ 1930-1945. Публикация В. Гончарова и В. Нехотина Платонов А. // "Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. М. 2000. Вып. 4 (Юбилейный). С. 854.
[22] См. об этом: Красовская С. И. Анекдот в творчестве А. Платонова. Благовещенск, 2005.
[24] Платонов А. Инженер (повесть) // Творчество Андрея Платонова... Кн. 2… С. 270.
[25] Платонов А. Предисловие // Творчество Андрея Платонова…. Кн. 3… С. 380.
[26] Автобиографический знак: отцу Назара Чагатаева присваивается отчество отца Андрея Платоновича Платонова: Фирсович, что свидетельствует о некоторой доле самоидентификации писателя со своими героями-невольниками.
[27] Платонов А. Инженер (Повесть) // Творчество Андрея Платонова …Кн. 2… С. 269-270.
[28] Там же. С. 271.
[1] См.: Бахтин В.С. Под игом добрых начальников: Судьба и книги писателя Л. Добычина // Добычин Л. Полн. собр. соч. и писем. СПб., 1999. С.35. В дальнейшем все ссылки на произведения Добычина приводятся в тексте по этому изданию (с указанием страницы).
[2] Ерофеев В. Настоящий писатель // Добычин Л. Город Эн. Рассказы. М., 1989. С.11-12.
[3] Сапогов В. Имя в поэтике Л. Добычина («Встречи с Лиз») // Писатель Леонид Добычин: Воспоминания. Статьи. Письма. СПб., 1996. С.261.
[4] Белобровцева И. Историчность прозы Л. Добычина и способы ее создания // Там же. С.78.
[5] Неминущий А. О поэтике рассказа Л. Добычина «Лекпом» // Там же. С.279.
[6] Белый А. Символизм как миропонимание. М.,1994. С.146.
[7] См.: публикацию А.Блюма (Звезда. 1996.№8.С.224)
[8] Нанси Ж-Л. О со-бытии // Философия Мартина Хайдеггера и современность. М.,1991. С.100.
