От вещи к сознанию

В процессе обучения я на самом деле многое узнал о человеке. Но все, что я узнавал касалось предмета-тела: я узнал, как оно построено (анатомия), как функционирует (физиология), как происходит нарушение его функции (патология), и каким образом помочь ему работать наилучшим образом (терапия). Я довольствовался этими знаниями и долгое время был полностью удовлетворен данной концепцией. Я признавал тело живым, но не обращал внимания на жизнь, которая им движет.

Когда я начал учиться остеопатии, я ничего не знал о ней. Я расценивал остеопатию, как попытку обрести большую терапевтическую эффективность. У меня не было желания вдаваться в философию и, тем более, в революционные идеи. В ходе этого обучения я еще больше узнал о предмете-теле. Единственное что изменилось: мои знания стали более тонкими. Мы много говорили о глобальности, хотя и не жили ею. Но обилие разговоров о глобальном подходе создавал впечатление, что мы на самом деле его практикуем. Даже когда мы проходили краниальную концепцию, первичный дыхательный механизм, мобильность и мотильность структур, поражения сфено-базилярного симфиза представлялись нам предметами, вещами. Лишь намного позже я смог прочитать труды Сатерленда. Только тогда я понял, что он говорил о Дыхании Жизни.

«Вещь» и нечто другое.

И вот, я встретил Виолу Фрайман. Она, конечно, занималась вещами, предметами, но так же чем-то другим, совсем другими предметами. Вот что я обнаружил, когда стал перечитывать свои записи первого семинара 1972 года: «Утром мы говорили с вами о физическом теле, эмоциональном теле, витальном и ментальном телах. Но кто же мы, в конце концов? Мы нечто большее, чем сумма компонентов. Мы координаторы, управляющие этими инструментами. Это наши инструменты, которые мы используем, чтобы строить свою жизнь. Что же мы есть на самом деле? Мы – вечный разум, который использует некоторые инструменты для достижения некоторых целей. Когда к нам приходит больной, важно не останавливаться только на больной части, но рассматривать его в целом». Во время моего обучения кинезитерапии и даже остеопатии не говорил мне подобных вещей. К тому же, это говорила непосредственная ученица Сатерленда, пользовавшаяся огромным уважением среди остеопатов. Поэтому у меня не было и мысли о том, чтобы считать эту информацию каким-то безумством.

Не знаю почему, но эта точка зрения меня заинтересовала. Я понял, что Фрайман говорила нам о сознаниях, а не о предметах-телах. Возможно, впервые в моей жизни кто-то говорил со мной на таком языке. Мое существо, Я, загорелось этими идеями. Я понял, что меня расценивают, как сознательное существо. Эти идеи заставили меня по-другому взглянуть на вещи… Я очень благодарен ей за это.

В первой главе «Ученики Колумба» я говорил о предмете-человеке и о моих трудностях с пальпацией. Я так же рассказывал о том, как постепенно эти трудности исчезали по мере того, как я начинал общаться со структурой тела. Действуя таким образом, я бессознательно относился к человеческой структуре, как к сознательной структуре. и она внезапно отвечала мне, как сознательная структура. В те времена я поступал так, потому что это лучше работало. Лишь немного позже я осознал свою склонность к этому подходу.