Наука и религия, история их взаимоотношений

За все время своего существования религия и наука пытались раскрыть тайные законы, стоящие за кажущимися такими противоречивыми и хаотичными событиями, будь то смерть ребенка или извержение вулкана. Вместе они удовлетворяли основные потребности человека и подтверждали его интуитивное представление о том, что Вселенная имеет смысл, упорядочена, разумна и управляется какой-то формой законов, даже если эти законы не проявляют себя. Их подход был интуитивным и рациональным. И оба направления развивались вместе. Жрецы были первыми астрономами, а врачи были проповедниками. Хотя уже существовало разделение труда и разнообразие методов, но все еще господствовало единство метода и цели.

Первое разногласие между религиозным и научным познанием мира можно отнести к VI веку до н.э., когда возникло противоречие между греческой философией и религией, которая превратилась в бессмысленный обрядовый культ. Однако в Европе в средние века именно монастыри оказались островками познания в языческой пустыне невежества. Именно здесь хранились и передавались другим знания древних, пока они не стали основой появления эпохи Возрождения.

На протяжении всей истории существования человечества христианские богословы пытались примирить христианство с передовыми философскими и научными открытиями и методами. Первые христианские мыслители в своих трудах опирались на древнегреческую философию. Св. Августин, например, развил христианскую теологию, основанную на философии Платона, в то время как Фома Аквинский использовал труды Аристотеля. Таким образом, в средние века католическая церковь взяла себе в союзники Аристотеля, одного из основоположников научного метода. К сожалению, церковь приняла его выводы за твердо установленные факты, но отвергла его метод, и тогда его гипотезы стали догмой. Схоласты слишком ревниво относились к древним авторитетам, но не проверяли их выводы. Тем не менее, в эпоху Возрождения и золотого века гуманизма ученые, наряду с передовыми художниками, находили вдохновение и поддержку в учениях церкви. Бенедиктинцы, доминиканцы, францисканцы и иезуиты[12], в свою очередь, были пионерами в исследовании природного мира.

Не случайно, что современная наука развивалась, в основном, в христианских странах. Христианство предоставило основу мышления для развития науки.[13] Эта основа включает такие понятия, как:

а) мир создан совершенным и поэтому стоит исследования «Увидел Господь свои труды и остался довольным»[14];

б) Бог создал мир рациональным и упорядоченным путем, и его можно понять математическим, систематическим и научным способами;

в) природа, не требует поклонения, поэтому люди свободны ее исследовать;

г) технология - это действенное средство «…подчинения земли»[15], и человек имеет моральное право экспериментировать и творить.

Основоположник современной астрономии, польский священник Николай Коперник (1473-1543), с целью лучшего объяснения движения небесных тел развил гипотезу о том, что Солнце является центром Вселенной, а Земля и другие планеты вращаются вокруг него. Его теория не была противоречивой, а сам он думал, что она не противоречит его вере. Напротив, ее одобрил папа Климентий VII (1478 – 1534), и она была широко принята учеными его эпохи.

Следующий великий немецкий астроном Иоган Кеплер (1571 - 1630) пытался раскрыть тайны Вселенной всеохватывающим синтезом геометрии, музыки, астрологии, астрономии и эпистемологии. Частью этого подхода стало его открытие закона движения планет, основанного на гипотезе, что орбиты планет, обращающихся вокруг Солнца, обладают формой эллипса. Им двигало убеждение, что мир – это разумное, упорядоченное и гармоничное творение. Все, что стоит ниже этого уровня, не достойно Бога. Он совершил это открытие, используя мистическую доктрину гармонии мира, понятие, что те же геометрические пропорции можно обнаружить в математике, музыке, астрологии и астрономии. Хотя он был лютеранином, иезуиты, среди которых были выдающиеся астрономы, заинтересовались его трудами и защитили его в войне между католиками и протестантами.

Первым открытым конфликтом между церковью и наукой стал процесс Галилея.[16] Однако это не было неизбежной схваткой двух непримиримых философских течений, это была стычка двух характеров. Это не был показательный процесс между «слепой верой» и «возрожденным разумом». Напротив, ведущие научные мыслители церкви приняли открытия Галилея и поддержали его. Только посредственные богословы, цеплявшиеся за теорию Птолемея,[17] были его противниками. Главной причиной спора было высокомерие Галилея, полагающего, что рабочая гипотеза Коперника о том, что Солнце находится в центре Вселенной и планеты вращаются вокруг него, должна быть принята за истину без доказательств ее действительности. В своем требовании он игнорировал радикальное улучшение работ Коперника, сделанное Кеплером, которое серьезно обсуждалось астрономами. Он также оскорбил папу Урбана VIII, который благоволил к нему, и иезуитов, которые поддерживали его взгляды, своим презрительным отношением к Библии, богословию и церковной власти. С презрением он относился к точке зрения папы, которая заключалась в том, что даже работающая гипотеза не обязательно адекватно отражает действительность, и могут быть другие ее объяснения. Именно из-за взглядов Галилея теория Коперника была запрещена в 1616 г. через 73 года после его смерти. Сам Галилей был отдан под суд, и в этих обстоятельствах он был вынужден отречься от своих представлений о том, что Земля вращается вокруг Солнца.

Процесс Галилея был отдельным случаем, не типичным в истории отношений между наукой и религией. Однако он получил огласку и стал основой впоследствии укоренившегося мнения о том, что наука защищала свободу, а церковь притесняла научную мысль. И все же Кеплер, Рене Декарт,[18]Готфрид Лейбниц,[19]Роберт Бойль[20] и Исаак Ньютон,[21] бывшие современниками или последователями Галилея, все были глубокими и искренними религиозными мыслителями. Они не находили противоречия между наукой и религией. Напротив, ими часто двигало желание лучше понять творение Бога. Единственные известные ученые, ставшие жертвой религиозной нетерпимости в XVI-XVII вв., - это Джордано Бруно[22]и Михаил Сервеций,[23] которые были сожжены на костре за свои религиозные, а не научные мнения. В общем, с учеными обращались с большой долей уважения все церковные власти, и они попадали в сложное положение, только если они занимались религиозной ересью.

Хотя Галилей и верил в Бога, он внес свой вклад в последующее отчуждение науки и религии своими методологическими предположениями. Вместо того, чтобы просто использовать математику как метод, он пытался низвести всю природу до категории размеров и чисел. Все, что не подходило под эти теории количества, отбрасывалось и считалось просто субъективным. Качества, которые нельзя было свести к математике, считались не заслуживающими внимания и совершенно нереальными. Таким образом, такие субъективные понятия, как цель, цвет, вкус, чувства, этические ценности и разум не были предметом рационального научного исследования.

Используя такой рационалистический подход, наука ушла далеко вперед в открытии законов природы. И сегодня можно встретить много ученых, считающих, что все можно объяснить в рамках вещества, в движении. Однако данные современной физики (квантовой механики) говорят о том, что материи в обычном понимании этого слова уже не существует – «вещество испарилось, остались только электромагнитные волны». Такое состояние дел заставило многих ведущих ученых еще в 1930 годы сделать такой вывод:

«Сегодня с большой долей уверенности, которая в физической науке принимается почти единогласно, можно сказать, что поток познания устремлен к действительности, не связанной с механикой; Вселенная больше напоминает мысль, чем механизм. Разум больше не рассматривается как случайный гость в области вещества; мы начинаем понимать, что мы должны скорее всего славить его, как Создателя и управляющего этой областью вещества. [24]»

Однако религиозные философии и теологии остаются тесно связанными либо со средневековой теорией синтеза, либо с механической теорией познания. Только в последнее время новая философия стала входить в жизнь. Многие из великих ученых, захваченных чудом природного мира, признали, как Кеплер и Ньютон до них, что есть другая реальность за пределами физического мира. Кроме этого, они понимают, что наука не в состоянии обеспечить моральное и этическое руководство процессом познания.

Следующее противоречие, которое заставило многих людей считать, что наука – это носитель истины, а религия является заблуждением невежественных людей, было вызвано появлением теории эволюции Чарльза Дарвина[25].

Теория эволюции в ее общем виде – это идея о том, что различные виды развивались постепенно от общего предка, не являлась открытием Дарвина. Эту теорию предложил греческий философ Анаксимандр в VII веке до н.э.. Однако эволюционный подход к объяснению явлений природы всплыл снова в XVIII веке, когда английские философы этики Дэвид Хью[26] и Адам Смит[27] использовали ее для объяснения того, как могли появиться и развиться такие категории, как культура, закон, язык, деньги, экономика, система правления. Чарльз Дарвин успешно применил в биологии понятие, которое он постиг из социальных наук. Его огромным вкладом было накопление доказательств, без сомнения, доказывающих факт биологической эволюции.

Вплоть до конца XVIII века существовало общее мнение, что Вселенной около 6000 лет, что каждый вид был создан отдельно Богом и что не один вид не мог развиться из другого. Это мировоззрение, основанное на буквальной интерпретации библейских рассказов о сотворении мира, не противоречило научной мысли вплоть до этого времени. Великие ученые, такие, как Карл Линней (1707 - 1778), классифицировавший биологические виды, и Жорж Кювье (1769 - 1832), основатель палеонтологии, были противниками теории эволюции. Они полагали, что создание отдельных видов Богом были наилучшим объяснением известных фактов. Все же такие утверждения опровергались новыми открытиями в области геологии и биологии.

Чарльз Дарвин изучал медицину и богословие, намереваясь стать священником английской церкви. Совершив поездку в качестве натуралиста с целью изучения животного мира в Южную Америку, он убедился в разнообразии видов. И это позволило ему выдвинуть гипотезу о родстве ныне живущих организмов и уже вымерших, в соответствии с которой одни виды развивались от других. Оригинальность заключалась в предложенном им механизме – естественном отборе. Чтобы объяснить, как происходят эти изменения, он утверждал, что некоторые из видов имеют такие характеристики, которые помогают им выжить лучше других. Благодаря тому, что они выживают и размножаются, они передают эти особенности следующим поколениям, и, таким образом, постепенно, за долгий период времени изолированные популяции изменяются и превращаются в новые виды.

Он обратил внимание на разнообразие домашних животных и показал, что, хотя природа сделала возможным это разнообразие, человек использовал селекцию с целью выведения более полезных пород. Он мог бы также утверждать, что Бог, как селекционер, мог выбирать при создании видов. Однако Дарвин пошел по другому пути и вместо этого использовал теорию Томаса Мальтуса, что животные и растения размножаются быстрее, чем это нужно для выживания, и поэтому численность их популяции регулируется доступностью пищи и особенностями обитания. Наиболее приспособленные выживают, другие погибают.

Теория Дарвина бросала вызов традиционному христианству в двух направлениях: во-первых, утверждением, что человек и человекообразные обезьяны произошли от общего предка, то есть вызов уникальности, неповторимости человека; во-вторых, в его механизме не было места цели эволюции, так как естественный отбор слеп. Поэтому многие приветствовали его теорию, так как атеизм в то время становился все более популярным. Вот почему критика и защита теории эволюции Дарвина всегда имела оттенок идеологических предрассудков. Теория эволюции никогда не была чисто научной теорией. Многие отвергали эту теорию, другие приветствовали ее. Заявления выдающегося церковного деятеля Чарльза Кингсли, что он «рассматривал благородный замысел Бога, что Он создал существа, способные к саморазвитию, а также направлял процесс появления новых видов», было приведено Дарвином в предисловии ко второму изданию его книги о естественном отборе. Дарвин сам продолжал верить в Бога, хотя он больше не верил дословной истине Библии и отрицал сотворение каждого вида животных Богом.

Реакция на теорию Дарвина была разной. Нельзя утверждать, что все ученые были согласны с Дарвином, а верующие нет. Его взгляды поддерживали геолог Чарльз Лиелл, гуманист Т. Хаксли и другие. Другие геологи, однако, утверждали, что история вымерших организмов не была правильной, и следовало бы найти доказательство постепенного изменения одних видов в другие. Вместо этого одни виды появляются и остаются неизменными в течение 5-10 миллионов лет, другие виды, родственные, но четко различные и полностью развившиеся, появляются и не изменяются в течение миллиона лет.

Так как работы Менделя по генетике еще не были известны в это время, а мутация, как причина наследственных изменений организмов, не была открыта, Дарвина критиковали за механизм его теории, в котором не было научной базы.

Несмотря на то, что современной науке известны новые данные, проливающие свет на возможный механизм эволюции, многие современные ученые отвергают элемент случайности в механизме отбора, утверждая, что эволюция должна управляться. Известными защитниками этого взгляда были Генри Бергсон и Тейяр Дешарден, которые считали, что случайная мутация не может обеспечивать механизм внедрения благоприятных изменений. Мутация, как источник появления резких новых признаков, была открыта в 1907 г. Но мутации, возникающие мгновенно и носящие случайный характер, наносят вред. Они приводят организм к разрушению. По аналогии, даже небольшая ошибка в чертежах самолета может привести к несчастью. Чертеж для жизни любого организма – это молекула ДНК, в которой передается информация о том, как построить организм. Сложность организма требует большего количества информации. И маловероятно, что случайный ряд мутаций появится в последовательном порядке. Чтобы привести к формированию, скажем, такого сложного органа, как глаз, случайность сама по себе не может быть причиной порядка.

Хотя известно, что эволюция существует, как иначе можно объяснить тот факт, что более 90% генетической информации людей и шимпанзе одинаковы? Или почему крыса бегает, летучая мышь летает, черепаха плавает, а мы с вами пишем или работаем при помощи конечностей, состоящих из костей одного и того же типа, который мы все унаследовали от общего предка? Ее механизм остается не ясным. Здесь должен быть импульс творческой и целенаправленной энергии. Может быть, при образовании генетического материала для получения новых организмов выбор не является случайным, а есть результатом творческого вмешательства Высшей действительности?

Как мы уже видели, наука и религия находились в гармоничном единстве в течение двух тысяч лет. В целом, эти отношения были взаимно обогащенными. Когда кто-то из них превращался в догму, эти отношения ухудшались. Стереотипная точка зрения, что они по сути своей противоречивы, обманчива. Они дополняют друг друга и нуждаются друг в друге. Как сказал великий ученый Эйнштейн: «Наука без религии ущербна, религия без науки – слепа».