Концепция научного знания Майкла Полани

Майкл Полани (1891 - 1976) – британский ученый и философ науки. Полани считается одним из основателей социологии познания, исследовавшим проблемы научных традиций, научных школ, вопросы внутринаучной коммуникации.

Он разработал концепцию «личностного неявного знания» (personal knowlege) [7,c.139]. Термин «личностное знание» не означает, что Полани является в плане эпистемологии субъективистом. Для него «личностное знание» - это сплав личного и объективного. Эта концепция выступает альтернативой по отношению к классическому идеалу научной беспристрастности.Полани в разработке своей концепции опирался на достижения гештальтпсихологии. Для Полани «гештальт» - это «активное постижение познаваемых вещей, действие, требующее особого искусства». Что же это за искусство? В любом познавательном акте есть нечто, что выступает для нас в качестве инструментов или ориентиров познания, но что всегда остается на периферии нашего сознания. Иными словами, мы сфокусированы на целостном результате, а то, при помощи чего этот результат достигается, остается в тени. В этом смысле акты постижения необратимы и некритичны.

Исходные теоретические представления М. Полани о механизме развития науки резко контрастируют с попперовскими. Если Поппер считает рациональность имманентной чертой науки и ищет внутреннюю логику ее развития, то М. Полани рассматривает в качестве имманентных характеристик науки ее культурно исторические детерминанты, формирующие не только институциональный облик науки, но и сами формы научной рациональности. Если Поппер пытался строить «эпистемологию без познающего субъекта»[3,c.264], то пафос работ М. Полани связан с выявлением как раз личностного фактора науки. Полани пытается показать роль навыков, научной сноровки, мастерства, которые приобретаются лишь практическим участием в научной работе. На этом основании он подвергает критике традиционное разделение процессов научного исследования и профессионального образования, считая их сторонами единого процесса развития человеческого знания.

Таким образом, концепция личностного знания оказывается тесно связанной с концепцией неявного знания. Основным стержнем концепции неявного знания является положение о существовании двух типов знания:

1) центрального, или явного, эксплицируемого;

2) периферического, неявного, скрытого, имплицитного.

Причем имплицитный элемент познавательной активности субъекта трактуется как необходимое основание логических форм знания.

Свою главную работу – «Личностное знание» [7,c.273] - Полани начинает с рассуждений о значении коперниканской революции. По его мнению, система Коперника является столь же антропоцентричной, что и система Птолемея. «Будучи человеческими существами, мы неизбежно вынуждены смотреть на Вселенную из того центра, что находится внутри нас, и говорить о ней в терминах человеческого языка, сформированного насущными потребностями человеческого общения. Всякая попытка полностью исключить человеческую перспективу из нашей картины мира неминуемо ведет к бессмыслице». Разница же между Коперниковой и Птолемеевой системами состоит в том, что они служили удовлетворению различных человеческих побуждений. Система Птолемея ближе к непосредственному чувственному опыту, а система Коперника опиралась, в первую очередь, на теорию. Это смещение природы интеллектуального удовлетворения в сторону повышения значимости теоретического компонента и следует рассматривать как критерий усиления объективности. Но почему теория обосновывает объективность? Полани определяет теорию следующим образом:

(а) Теория — это нечто, что отличается от меня самой. Ее можно изложить на бумаге, придав ей вид системы правил. В сущности, всякую теорию можно представить как своеобразную карту, протяженную в пространстве и во времени. Конечно, карта может быть правильной или неправильной, поэтому в той степени, в какой я на нее полагаюсь, я буду именно ей приписывать все ошибки, с которыми столкнусь. В силу этого теория является объективным.

(б) Теория сама по себе не может пойти по неверному пути из-за моих иллюзий. Чтобы найти дорогу, руководствуясь картой, я должна совершить сознательный акт чтения карты, и здесь я могу ошибиться, но карта не может ошибиться — она является истинной или ложной сама по себе, безличностно. Теории присуща собственная четкая структура, и я нахожусь в зависимости от нее, каковы бы ни были мои сиюминутные желания и настроения.

(в) Поскольку формальные утверждения теории не зависят от состояния личности, которая ее принимает, теории можно конструировать, невзирая на повседневный опыт личности.

Это — третий довод в пользу того, что коперниканская система, будучи более теоретической, чем система Птолемея, является также и более объективной. Поскольку картина солнечной системы, данная Коперником, не зависит от нашей привязанности к Земле, она одинаково подходит для обитателей Земли, Марса, Венеры или Нептуна при условии, что они разделяют наши интеллектуальные ценности.

Полани дополняет противопоставление фокусного и периферического сознания противопоставлением частей нашего тела и внешних по отношению к нам вещей. Как правило, мы совершенно уверены в том, что наши руки и ноги — члены нашего тела, а не внешние объекты; эта уверенность бывает поколеблена лишь в случае болезни этих органов. Некоторые психические заболевания сопровождаются ощущением, что какие-то части тела не принадлежат человеку. Периферическое осознание инструментов аналогично осознанию частей нашего тела. Например, когда мы используем какой-либо инструмент (молоток или палку-щуп), то фокус сознания смещается на точку соприкосновения этого инструмента с объектами - гвоздем или ощупываемой поверхностью. Именно эти объекты выступает для нас как внешние, инструменты же остаются «по эту сторону», выступают как часть нас самих, часть оперирующей личности. Объект превращается в инструмент, попадая в операциональное поле, созданное нашим целенаправленным действием, и выступая в этом поле как продолжение нашего тела. Мы включаем инструмент в сферу нашего бытия; он служит нашим продолжением.

Обращаясь к науке, мы, вместо молотка, можем говорить об интеллектуальных инструментах – неких предпосылках, лежащих в основе научного метода. Большинство этих предпосылок мы усваиваем, когда учимся говорить на определенном языке, содержащем названия разного рода объектов, которые позволяют классифицировать эти объекты, а также различать прошлое и будущее, мертвое и живое, здоровое и больное и тысячи других вещей. В наш язык входят и числа, и начала геометрии; это позволяет говорить о законах природы, а затем переходить к более глубокому их изучению на основе научных наблюдений и экспериментов. Полани считает, что все попытки зафиксировать предпосылки наукиоказались тщетными, потому что реальные основания научных убеждений выявить вообще невозможно[7,c.97].Осмысление опыта — особое умение, предполагающее личный вклад ученого в то знание, которое он получает. Оно включает в себя искусство измерения, искусство наблюдения, позволяющие создавать научные классификации. В познании инструментом может выступать знак или символ, и тут знак или символ смещается на периферию сознания, сфокусированном на том, что мы обозначаем.