Регулирование скорости развития технологий

Если некая возможная технология имеет большой коммерческий потенциал, вероятно, невозможно не допустить ее развития. Во всяком случае, в современном мире, с большим количеством автономных держав и относительно ограниченным надзором и, во всяком случае, с технологиями, которые не зависят от редких материалов или огромных заводов, будет чрезвычайно трудно сделать запрет на развитие 100% надежным. Для некоторых технологий (скажем, разрушающих озон веществ) несовершенно осуществляемая регуляция может быть всем, что нам нужно. Но с другими технологиями, такими как деструктивные наноботы, которые самореплицируются в естественной среде, даже единственное нарушение может быть смертельным. Ограниченная применимость технологических запретов ограничивает набор возможных политик, из которого мы можем выбирать.

То, на что мы должны иметь возможность влиять (в объеме, зависящем от того, как мы определяем это «мы»), — это темп развития различных технологий и, вероятно, последовательность, в которой возможные технологии развиваются и применяются. Мы должны быть сосредоточены на том, что я называю дифференциальным технологическим развитием: попытках замедлить применение опасных технологий и ускорить применение полезных технологий, особенно тех, которые смягчают угрозы, создаваемые другими технологиями.

В случае нанотехнологий, желательной последовательностью было бы размещение защитных систем до того, как наступательные возможности станут доступными для многих независимых государств; с того момента, когда секрет или технология становится доступной многим, чрезвычайно трудно не допустить их дальнейшего распространения. В случае биотехнологий мы должны стремиться продвигать исследования в области вакцин, антибактериальных и антивирусных лекарств, защитных приспособлений, сенсоров и систем диагностики и отложить настолько, насколько это возможно, развитие (и распространение) возбудителей и переносчиков болезней из арсенала бактериологического оружия. Разработки, развивающие средства наступления и обороны в равной степени, являются нейтральными с точки зрения безопасности, пока они осуществляются странами, которые мы идентифицируем как ответственные, и в этом случае они являются выгодными в том отношении, что они увеличивают наше технологическое преимущество над нашими потенциальными противниками. Такие «нейтральные» разработки также могут быть полезны в уменьшении природных угроз, и они могут также приносить пользу, не связанную с глобальной безопасностью.

Некоторые технологии особенно стоит продвигать, поскольку они могут помочь уменьшить широкий круг рисков. Сверхинтеллект — одна из них. Хотя он имеет свои опасности (разъяснявшиеся в предыдущих главах), есть опасности, с которыми мы столкнемся в некоторый момент, несмотря ни на что. Но получение сверхинтеллекта раньше этого момента — желательно, поскольку это поможет уменьшить другие риски. Сверхинтеллект может дать нам советы в стратегии. Сверхинтеллект сделает кривую прогресса для нанотехнологий гораздо круче, таким образом, сокращая период уязвимости между созданием опасных нанорепликаторов и размещением адекватной защиты. Наоборот, получение нанотехнологий до сверхинтеллекта мало уменьшит риски сверхинтеллекта. Единственное значительное исключение здесь — в том случае, если мы думаем, что важно достичь сверхинтеллекта посредством загрузки человека в компьютер, а не искусственного интеллекта. Нанотехнологии очень помогут загрузке (Freitas 1999).

Другие технологии, которые обладают высоким потенциалом уменьшения рисков, включают в себя усиление интеллекта, информационные технологии и надзор. Они могут сделать нас умнее индивидуально и коллективно и могут сделать более возможным установление необходимой регуляции. Таким образом, судя по имеющимся данным, есть серьезные причины продвигать эти технологии настолько решительно, насколько возможно[85].

Как уже говорилось, мы можем также определить достижения за пределами технологий, которые полезны почти при всех сценариях. Мир и международное сотрудничество — очевидно, стóящие цели, равно как и культивирование традиций, которые помогают демократиям процветать[86].