Якорение, настройка и загрязнение

Экспериментатор крутит у вас на глазах рулетку, и она указывает на некое число, в первом случае, на 65, а во втором — на 15. Экспериментатор затем спрашивает вас, больше или меньше процент африканских стран в ООН этого числа. Затем экспериментатор спрашивает вас о вашей оценке процента африканских стран в ООН.

Тверский и Канеман [Tversky и Kahneman, 1974] продемонстрировали, что испытуемые, которых вначале попросили оценить, находится ли искомое число выше или ниже 15, затем давали значительно более низкие оценки процента африканских стран в ООН, чем те испытуемые, которых в начале просили оценить, выше или ниже этот процент 65. Средняя оценка по группе была в первом случае 25, во втором — 45 процентов. Это происходило, несмотря на то, что испытуемые видели, что номера генерируются очевидно случайным образом, рулеткой, и потому могли быть уверены, что эти номера не имеют никакого отношения к реальному проценту африканских стран в ООН. Денежные выплаты за точность не изменили интенсивность этого эффекта. Тверский и Канеман предположили, что этот эффект вызван якорением и настройкой; испытуемые принимали изначальное неинформативное число за точку отсчета, или якорь, и затем увеличивали или уменьшали это число, до тех пор, пока не достигали результата, который выглядел убедительно для них; тогда они прекращали подстройку. Этот результат был недооценкой, связанной с данным якорем.

В примере в начале статьи мы сперва попросили эксперта по веществу P предположить точное значение силы радиосигнала, который приведет к взрыву P, и только затем попросили оценить верхние и нижние границы для этого параметра. Этот метод опроса заставляет людей подстраивать свой ответ о верхней и нижней границе к изначальной оценке, до тех пор, пока они не достигают значений, которые звучат невероятно и прекращают подстройку. Это приводит к недооценке и слишком узким границам интервала уверенности.

После статьи Тверского и Канемана 1974 года стало накапливаться все больше свидетельств широкого круга эффектов якорения и псевдо-якорения. Якорение происходило, даже когда якорь давал абсолютно невероятный ответ на вопрос, например, при опросе студентов относительно года первого визита Эйнштейна в США, после рассмотрения якорей 1215 или 1992. Эти недостоверные якоря создавали эффект якорения такой же силы, как и более достоверные якоря, такие как 1905 и 1939 [Strack and Mussweiler, 1997].

Допустим, вы идете по супермаркету и видите стойку с банками консервированной томатной пасты с надписью: «Только 12 штук в руки». Заставляет ли это людей на самом деле покупать больше томатной пасты? Согласно экспериментальным данным, заставляет [Wansink et. al., 1998].

Более общая форма этого феномена стала известна как эффект загрязнения, поскольку оказалось, что почти любая информация может повлиять на интеллектуальное суждение [Chapman and Johnson, 2002]. Предпринимались попытки ослабить эффект загрязнения путем выплаты испытуемым вознаграждения за правильные ответы. Тверский и Канеман [Tversky и Kahneman, 1974] инструктирования испытуемых о необходимости избежать якорения начальным показателем [Quattrone et. al., 1981] или о необходимости уделять внимание проблемам реального мира [Wansink et. al., 1998]. Эти действия не уменьшили или уменьшили только в незначительной степени интенсивность эффектов якорения и наложения. Более того, субъекты, спрошенные о том, были ли они подвергнуты действию эффекта загрязнения, обычно не верили, что он на них повлиял, хотя эксперименты показывали обратное. [Wilson et. al., 1996].

Действия, существенно увеличивающие эффект загрязнения – это действия, помещающие субъектов в интеллектуально трудные условия, такие, как непрерывное прослушивание последовательности слов в процессе работы [Gilbert et. al., 1988] или требование от субъектов быстрых ответов [Gilbert and Osborne, 1989]. Гилберт [Gilbert et. al., 1988] связывает это с тем, что дополнительная задача влияет на способность отстроиться от якоря; иначе говоря, в интеллектуально загруженных условиях происходит меньшая корректировка. Этот эффект уменьшения корректировки, а значит, увеличения недокорректировки, известен как якорение.

Суммируем: явно нерелевантная информация по-прежнему якорит суждения и искажает догадки. Когда люди начинают с информации, про которую заранее известно, что она нерелевантная, и затем производят подстройку, пока не достигают убедительно звучащего ответа, они обычно недооценивают величину некого параметра. Люди недооценивают величину параметра в гораздо большей степени в ситуациях интеллектуальной нагрузки и других воздействий, что делает проблему более серьезной. Люди отрицают, что были заякорены и недооценивали, даже когда эксперименты показывают противоположное. Эти эффекты не ослабляются или ослабляются незначительно при финансовом вознаграждении, явных инструкциях избежать наложения и в ситуациях из реальной жизни.

А теперь вспомните, сколько историй из лент новостей об искусственном интеллекте ссылаются на фильмы о Терминаторе, как если бы они были документальными, и как много медийных историй о взаимодействии мозга и компьютера упоминают Борга из кинофильма «Звездный путь».

Если даже короткая демонстрация якоря оказывает существенное воздействие на испытуемых, насколько больший эффект мы можем ожидать от чтения целой книги или просмотра остросюжетного телевизионного шоу? В прошлом не было фильмов — все, что вы видели своими глазами, было правдой. Людям следует осознавать, в той мере, в какой осознанные мысли принимаются в расчет, что фантастика есть фантастика. Журналистские упоминания о «Терминаторе» обычно не рассматривают сценарий Камерона в качестве пророчества или установленной правды. Вместо этого репортер как бы считает видения Камерона чем-то, что уже однажды имело место в прошлом и вполне может случиться вновь — фильм вспоминается как если бы он был иллюстрирующим случаем из истории человечества. Я называю эту смесь якорения и доступности для восприятия логической ошибкой генерализации на основании художественного вымысла.

Похожей концепцией является ошибка «хорошей истории», предложенная Бостромом [Bostrom, 2001]. Художественные свидетельства часто состоят из «хороших историй» в бостромском смысле. Отметьте, что не все возможные «хорошие истории» уже представлены в литературе.

Рассказчики историй соблюдают строгие правила повествовательности, не имеющие отношения к реальности. Драматическая логика — это не логика. Вдохновленные писатели знают, что одной правды мало: нельзя заставить поверить в невероятное событие из вашего произведения путем цитирования примеров из реальной жизни. Хорошая история раскрашена яркими деталями, расцвечена цветущими метафорами; рассказчик историй должен быть конкретным, твердым и точным, как камень. Но в предвидении будущего каждая добавленная деталь является дополнительной нагрузкой! Правда — это тяжелая работа, и — не для рассказчиков историй. Мы должны избегать не только одурачивания фантастикой в виде нашей неспособности совершить ментальное усилие, чтобы разувериться в ней, но также того, чтобы фантастика наложилась на наше мышление и стала точкой отсчета для наших суждений. И мы должны осознавать, что мы не всегда осознаем это наложение. В дискуссиях о глобальных рисках отнюдь не необыкновенны категории, выборы, последствия и стратегии, пришедшие из фильмов, книг и телевизионных шоу. Бывают красивые неудачи, но это — откровенная капитуляция.