Вселенная дружественна к любому человеку Земли

Всякое случившееся событие, вне зависимости от того, оценивается ли оно субъективно как «хорошее» или «плохое», есть стимул к развитию, к осознанию своей сущности, к выполнению собственных созидательных задач в этой Вселенной.

Заметим, что это убеждение представляет собой краеугольный камень любой религии, в том числе – христианской. Заметим также, что вместе с тем оно не противоречит позитивистской философии, не исключая крайних ее форм.

Другими словами, мы считаем, что каждый человек сам, совершенно свободно и абсолютно самостоятельно выбирает: будет ли он богатым и здоровым или же – бедным и больным, и этот внутренний выбор не имеет КОРней в окружающей человека Реальности.

Точно так же каждый способен сознательно творить историю, создавая новые сущности и тем преобразовывая мир от Настоящего к Будущему, «от существующего к возникающему». В этой связи можно предложить лозунг: «От каждого по Чуду Света, каждому по индивидуальной ответственности за то, что натворил».

Вот такая простая у нас пока «конституция» из четырех пунктов и двух лозунгов и одной сказки.

«Однажды шел по земле странник. Странная это была земля. Спокойная и печальная. Мало людей создали на Земле мало вещей. Все вещи были прекрасны, а все люди бессмертны. Любовь и гармония тихими водами рек и слабыми потоками ветров омывали планету, и странник наполнился этой любовью и восхитился гармонией. Когда он покинул эту землю, то еще долго открывал в своей душе ларец с сокровищами дивной земли.

Однажды шел по земле странник. Странная это была земля. Тревожная и мглистая, ведь кладбища веками выстилали ее равнины. Много людей воевали на ней за ненужные вещи, и не было места страннику отдохнуть и сделать запись в своей душе. Он покинул эту землю второпях, захватив с собой на память плач раненого ребенка с чужой войны.

Однажды шел по земле странник. Странная это была земля. Люди и звери жили на ней в одном стаде, резвились и умирали они по воле вездесущей матери Природы, заботы их были бесхитростны, а жизнь привольна и коротка. Странник отдохнул и навсегда запечатлел в своей душе танец ланей с человеческими детенышами. И долго смотрел он сверху, улыбаясь Великой Матери. Это был еще очень молодой странник, и он не сумел заметить, что Природа этой земли умирает.

Однажды шел по земле странник. Странная это была земля. Гладкая, как вода, твердая, как космический уголь. Гладкие и безликие люди встретили странника и своими сильными машинами убили его, превратив его тело в космическую пыль. Умирая, он отослал свою душу на одну из странных земель.

Это была странная земля: на ней были ужасные машины, страшные войны, покой и гармония и танец ланей с людьми.

Утром учитель сказал ему, что он уже вырос и ему нечего больше делать в монастыре. Странник хлюпнул носом и вышел на весенний Невский проспект. Ранним утром там было мало людей В углу у Дома книги плакал маленький мальчишка-вор, зубастая поливальная машина неотвратимо надвигались на него. В магазине «Природа» рядом с карикатурными вывесками про йогурты красовался плакат с голубоглазым парнем обнимающим молодую и, кажется, раненную художником лань. Мимо прошли трое в красных ветровках – охрана мэрии, и четверо в черных, отливающих гладкостью куртках – из налоговой полиции. Один погрозил страннику, и тот испуганно вжался в прикрытую дверь монастыря.

На двери обнаружился кодовый замок. А это означало что скоро проснутся люди, будут выходить из дома и стукнут его дверью. Он сделал шаг и остался в этом странном мире».

«ИЗ ДЕБЮТА В МИТТЕЛЬШПИЛЬ»: КОНСТРУИРОВАНИЕ БУДУЩЕГО

Тело, бывшее собственностью Элистера Кромптона, временным убежищем Эдгара Лумиса, Дэна Стэка и Бартона Финча, встало на ноги. Оно осознало, что настал час найти для себя новое имя.

Р. Шекли. Четыре стихии

Речь пойдет о будущем, столь близком, что его имеет смысл назвать «непосредственным». Более того, мы ограничимся ситуацией «здесь и сейчас», то есть будем рассматривать не человечество в целом, даже не европейскую цивилизацию, но лишь сегодняшнюю Россию. Именно для нее мы попытаемся отыскать пути перехода в «миттельшпиль».

Развитые страны, население которых удовлетворено собой и довольно своей жизнью, с некоторых пор тяготеют к концепции «мертвого будущего», характерной чертой которого является отказ от привнесения в мир принципиальных инноваций. В результате возникает тенденция задержки, если не остановки исторического процесса, одним из проявлений которой является «зеленое движение». Что ж, каждый волен остановиться на достигнутом. Что же касается России, то стагнация Запада дает ей реальный шанс, использовать в интересах «Живого будущего» материальные ресурсы современных развитых стран. Можно даже делать это без их ведома.

Суть очень проста: Будущее реально в той же мере, что и Настоящее. Настоящее стремится продлить себя из вечности в вечность и щедро платит за это, предоставляя своим адептам финансовые и информационные ресурсы, равно как и духовные ценности. Будущее же стремится к статусу Текущей Реальности и также готово заплатить своим проводникам. Но Настоящее – лишь состояние Будущего. Иными словами, будущее – система более структурная, а потому преобразование мира неизбежно. Пытаясь его предотвратить, развитые страны накапливают огромную энергию потенциальных изменений. Эта энергия может быть преобразована в соответствующие финансовые/информационные потоки и использована в целях других держав – прежде всего Китая и России.

Такие процессы неоднократно наблюдались в истории и по сути представляют собой механизм, посредством которого происходит смена цивилизационных приоритетов: от Испании к Англии, от Англии к США. Может быть, самым наглядным является последний пример – преобразование третьеразрядной державы, Североамериканских Соединенных штатов, в нынешнего гегемона мира. Начало этому было положено специфическим проектом, известном как Реконструкция Юга (1870-1900).

Нам представляется, что будущее должно стать не столько предметом анализа, сколько объектом для конструирования. В качестве технического задания разумно поставить не написание очередной программы выхода из кризиса183, не поиск спасающей политической и/или экономической комбинации, не выбор меньшего из двух или нескольких зол, но всего лишь создание в стране условий для реализации варианта будущего, оптимизированного с точки зрения личностного роста ее граждан.

183 Выйти из кризиса Россия не может по той простой причине, что этого кризиса не существует. Чтобы понять это, достаточно заметить, что события 17 августа 1998 года не привели к сколько-нибудь наблюдаемым изменениям в экономической и политической жизни страны.

Мы рассматриваем конструирование будущего как последовательное осуществление ряда проектов – от личных, групповых и региональных до национальных и международных, – каждый из которых привносит ту или иную инновацию, но ни в коем случае ничего не зачеркивает в существующей Вселенной. Нет смысла бороться за мир без наркотиков или мир без ядерного оружия. Сама постановка задачи в таком виде абсурдна: будущее не может оказаться беднее настоящего – это запрещает закон сохранения структурности, известный так же, как Третье начало диалектики. Поэтому надо стремиться не к сокращению, а к расширению индивидуального пространства решений граждан России. То, что на Западе сейчас возобладала противоположная тенденция, есть (для нас) весьма позитивное обстоятельство.

Прежде всего, внимание должно быть уделено юридическому обеспечению «живого будущего». Собственно, именно система классического права, созданная еще в древнем Риме (то есть при несколько иных, нежели сейчас и здесь, условиях), в максимальной степени препятствует любым инновациям, будь они технические, социальные или политические.

На сегодняшний день ни в одной стране мира невозможно создать летающий автомобиль. Причем техническая сторона дела не имеет никакого значения: не поможет даже антигравитационный двигатель с источником энергии на холодном термоядерном синтезе. Дело в том, что закрепленные законодательно требования к летательным аппаратам и автомобилям несовместны, то есть они даже теоретически не могут быть соблюдены одновременно. Пример, конечно, носит казуистический характер в конце концов, неочевидно, что летающие автомобили вообще нужны. Однако подобный конфликт законов вообще говоря, есть правило, а не исключение Поэтому жизненно необходим отказ от консервативной юридической системы, точнее говоря, отказ от консервативности юридической системы и создание «динамического права», естественно включающего в себя инновационные процессы и берущее их под свою защиту Быть может, именно в этом позитивное содержание того социального процесса, который принято называть «криминальной революцией»184.

184 Согласно законам диалектики, любой процесс имеет и негативное, и позитивное содержание. Кошмар криминального беспредела общеизвестен. Заметим, однако, что ни одно правовое государство ни при каких обстоятельствах не пережило бы без серьезных социальных потрясений падение уровня жизни в четыре раза за один месяц. Судьба Индонезии тому пример.

Переход к «динамическому праву» можно рассматривать как частный случай применения метаоператора, преобразующего систему в метасистему. Такое преобразование позволит использовать в обыденной жизни весьма необычные ресурсы, фрактальные структуры, парадоксы теории множеств, рекурсивное мышление. Заметим здесь, что простейшим приобретением человечества на этом пути станет управление случайными совпадениями и вероятностными процессами. По этому пути Восток продвинулся дальше Запада: еще граф Монте-Кристо заметил, что там, чтобы стать великим химиком, нужно сначала научиться управлять случайностями, – но и для Востока это пока еще скорее искусство, нежели развитая и воспроизводимая технология. Рассмотрим простейшие метаоператоры. Напрашивается переход от науки к метанауке. Речь идет о рассмотрении научной дисциплины как структурной системы, развитие которой подчиняется законам, не только допускающим изучение, но и на самом деле по большей части давно известным. Простое достраивание дисциплины до «идеального» состояния, соответствующего динамическим уравнениям, позволяет получите много практически полезных результатов В свое воем автор данной статьи развлекался, применяя (на довольно дилетантском уровне) некоторые из системных операторов к истории185.

185 Работа с системными операторами на профессиональном уровне описана создателем ТРИЗ Г. Альтшуллером и его учениками.

На следующем шаге определяются цели, лежащие за пределами возможности ТРИЗовского подхода то есть начинается структурное исследование самой метанауки, поиск закономерностей более высокого порядка нежели уже изученные «системные операторы» и «процедуры квантования». Важно понять, что все конкретные научные дисциплины являются лишь проявлениями метанауки; иными словами, все они – не более чем Отражения некой единой сущности. А потому всякий прогресс в одной из дисциплин с неизбежностью должен приводить к столь же существенным результатам во всех остальных. То есть мы переходим от концепции «узкого фронта и специализированного познания» к идеологии «широкого фронта и системного познания» – структурные связи и коллективное бессознательное даже архетипические структуры (боги, богини и демоны, и сам Хаос) начинают работать на науку.

На этом пути придется случайно потерять многие привычные убеждения.

Исчезает грань между наукой и паранаукой: и та, и другая рассматривается как совокупность механизмов, служащих для познания истины. Более того, изменяется вечная триединая структура искусство/наука/вера. (Возможно, речь идет о рождении из этих трех сущностей небинарного противоречия: в пространстве мышления граница между верой, наукой и искусством приобретет фрактальный характер?186)

186 У каждой науки есть свои «вечные загадки» типа великой теоремы Ферма, и общая теория систем – не исключение. Давно доказано, что может существовать противоречие, имеющее более чем две стороны и не разбивающееся на любую конечную комбинацию бинарных противоречий. Однако это – чистая «теорема существования». Не только построить такое противоречие, но хотя бы получить намек, как оно может выглядеть не удается.

Наука потеряет индустриальным характер, центр тяжести исследования вновь смещается от больших коллективов к отдельным исследователям или малым группам.

Ликвидируется государственное финансирование науки, наука отделяется от государства, образуя собственные независимые организационные структуры производящие информацию и продающие ее на свободном рынке.

Опять-таки отметим, что в России такая революция уже произошла. Пока, правда, она воспринимается как вселенская катастрофа и гибель культуры. «Утечка мозгов» из страны будет продолжаться до тех пор, пока русские ученые не поймут, что реальной платой за грант является утрата суверенитета мышления. (Говоря другим языком: собственно научные исследования равным образом не оплачиваются по обе стороны океана. Грант является паллиативом – часть своего рабочего времени ученый тратит на то, чтобы получить его и таким образом добыть средства к существованию. Но из множества способов заработать на жизнь грант не является ни самым эффективным, ни самым достойным.)

Интенсифицированная наука подразумевает совершенно иную систему образования. Точнее говоря, метасистему. Ошибка, допущенная создателями коммунистических утопий, которые все, без исключения, являются педагогическими утопиями», заключалась в отсутствии Истины «мета». Метаобразование и соответственно метавоспитание следует понимать как структурирование учителем «личной вселенной» Ученика. Здесь опять речь идет о рекурсиях: если образование учит чему-то, то метаобразование объясняет, как в наиболее общем случае это что-то изучить.

ресурсы, лежащие на этом пути, очень велики. Так, 80% населения учило в школе иностранный язык, но не знает его. Между тем в мозгу накоплено огромное количество соответствующей информации: одних только видеофильмов и компьютерных игр вполне достаточно для того, чтобы в подкорке сформировалось устойчивое семиотическое пространство английского языка. Проблема в том, что эта информация не может быть сознательно использована. С точки зрения метаобразования правильно сказать: «проблема лишь в том...»

Метапедагогика подразумевает отказ от понимания образования как механизма вовлечения личности в данный конкретный социум. (С этой точки зрения «консервативная со знаком плюс» функция образования – сохранение накопленной в обществе информации – сопровождается функцией «консервативной со знаком минус» – сохранением в неизменной форме структуры социума, подсистемой которой является образование.) Иными словами, речь идет о резком снижении входного информационного сопротивления системы «Образование».

Эти и другие метаоператоры позволят ускорить развитие и интенсифицировать общественную жизнь если не всей России, то, во всяком случае, русской интеллигенции, которая, заметим, представляет собой довольно-таки «толстую» в сравнении с другими евроориентированными странами прослойку. Схема, предложенная на этих страницах, может быть реализована как совокупность конечного числа вполне конкретных программ, таких как «Гуттенберг» (перевод в общедоступную электронную форму всей накопленной в стране информации, обеспечение повсеместного неограниченного доступа граждан к компьютерным сетям), «Модернизация образования» (программа резкого перемешивания возрастных страт в обществе через реализацию закона об обязательном подтверждении среднего образования – в самом деле можно ли считать нормальным, что даже среди учителей лишь очень небольшой процент способен сдать экзамен за десятилетку по любому предмету, кроме собственного), «Электронная демократия» (прекрасно описана Д. Симмонсом в «Падении Гипериона») и пр. Заметим, что указанные проекты даже не являются ресурсоемкими – в обычном смысле этого слова. Они могут быть осуществлены. Они будут осуществлены – раньше или позже, здесь или за Великой Стеной.

И что же тогда?

Понадобилось на удивление много времени, чтобы обнаружить структурную эквивалентность миров утопий и антиутопий, очевидную из самых общих соображений. «Если XIX столетие искало способ построить утопию, то XX век более всего опасался, что утопия будет построена».

Заметим, однако, что утопические/антиутопические миры возбуждают сильные чувства – не суть важно, со знаком «плюс» или со знаком «минус». Само по себе это подразумевает полноту жизни личности в таком «хорошем»/«плохом» обществе. По сравнению с размеренной и зачастую скучной (в том плане, что с человеком от рождения до самой смерти не происходит ничего существенного, провоцирующего личностный рост) жизнью в современном демократическом мире можно говорить о некой «прогрессивности» «миров, которых нет (и не должно быть)».

Жизнь в условиях информационного и структурного равновесия, слабых эмоций, высокой обеспеченности и низкой ответственности вряд ли может рассматриваться как положительный вариант, ибо давно сказано: «Не ищите Истину в комфортном существовании».

Заметим теперь, что симметричность утопий–антиутопий подразумевает существование механизма «выбора», отвечающего личности на вопрос: в каком из миров – лучшем или же худшем – она существует? Очевидно, что таковой механизм носит субъективный характер.

То есть мы находимся в рамках некой байки «о двух супругах в Колизее». Оба были в одном и том же Риме в одних и тех же условиях. Тем не менее тоннель Реальности, принадлежащей жене («Я была в полном восторге: я находилась на ступенях древнего Колизея и видела тени римских патрициев, заполняющих трибуны, Цезаря в пурпурной тоге и гладиаторов, я была счастлива от того, что довелось это пережить...»), отличается от Тоннеля Реальности, в котором живет ее муж («Сижу на грязных ступенях кретинского Колизея и думаю о тех проститутках, ворах и бандитах, которые сидели здесь до меня...»).

Это различие, согласимся, достаточно принципиальное, не определяется никакими объективными факторами. Оно всецело находится в руках Личности, которая вправе жить в любом из альтернативных Представлений Мира.

Понятно, что «притча Колизея» всеобща, она точно так же справедлива для «обыденного» буржуазно-демокра­тического мира. Но там «расстояние» между вариантами гораздо меньше, соответственно, оно порождает меньшие противоречия. С этой точки зрения западный обыватель всегда живет нормальной жизнью – чуть(лее или чуть менее счастливой. Для жителя же утопии/ антиутопии (например, советской) возможна либо очень радостная, либо – очень несчастная жизнь.

Накопление информации (личной, равно как и общественной) в эмоционально проявленных утопических мирах должно идти намного быстрее, нежели в обыденной буржуазной реальности.

Мы приходим к выводу, что не следует бояться утопических миров. Не следует даже бояться своей психологической реакции на такие миры, превращающей их в антиутопические. Жизнь в утопии счастливая и интересная. Жизнь в антиутопии также интересна и уже потому – пусть и в другом смысле, но тоже счастливая.

Данное рассуждение, конечно, подразумевает отношение к смерти как к естественному спутнику жизни Жизнь в утопии/антиутопии требует мужества. Ввиду нестабильности этих миров они значительно хуже обеспечивают безопасность личности, нежели буржуазно-демократическая реальность. Иными словами, механизм создания утопических миров предполагает некую «философию смерти»: в рамках христианского подхода, или с использованием буддистской схемы перевоплощения, или любую иную.

Нужно все-таки иметь в виду, что в любом обществе, даже самом безопасном, существуют и утраты, и необратимая смерть. Так что, речь идет лишь о количественных изменениях мировоззрения.

Не следует, однако, думать, что «конструирование будущего» не приведет к изменениям, гораздо более серьезным. В самом деле, если индустриальная революция ознаменовалась расцветом научного мышления, то в обществе постиндустриальном (а речь все время идет о нем: о реальном, не описываемом, постиндустриальном мире) будет господствовать постнаучное мышление, не так ли? И в этой особый интерес представляет классический библейский миф о вавилонском смешении языков.

Фабула проста: люди решили построить башню до неба, Бог разгневался на них (почему?) и «смешал им языки», строители перестали понимать друг друга, и Башня не была закончена.

Заметим прежде всего, что Бог Ветхого Завета мог найти значительно более убедительные доводы в пользу прекращения строительства (пример Содома и Гоморры тому доказательство). Далее, много ли согласованных терминов нужно при строительстве? Возможно, что и ни одного (во всяком случае, цензурного) – жестов и интонаций вполне достаточно. В худшем случае – несколько десятков.

При общности языков жителей Междуречья (в конце концов, все они говорили по-шумерски, как бы не называли это), при сравнительной бедности семантических спектров того времени проблема перевода отнюдь не могла стоять остро. И, насколько можно судить по той же Библии, не стояла.

Тем не менее легенда о смешении языков существует, более того, она носит архетипический характер. Это означает, что перед нами намек на какое-то реальное событие, теряющееся в глубине веков.

Интересно предположить, что под «смешением языков» понимается распад общего родоплеменного Тоннеля Реальности на совокупность индивидуальных вселенных. По мере усложнения жизни, языка и картины мира, по мере совершенствования системы разделения труда, такое событие неизбежно должно было произойти. Оно было прогрессивным, поскольку создало предпосылки к развитию личности и общества. Однако же оно раскололо единый Космос на множество непересекающихся или почти непересекающихся миров. Это резко уменьшило общественный КПД, привело к созданию государства как интегратора индивидуальных тоннелей в коллективный через механизм упрощения и временно прекратило создание общей для всего человечества Башни до Неба.

И может быть, именно теперь, мы приходим к необходимости реинтеграции индивидуальных вселенных. Вырисовывается приблизительно следующая картина.

Абсолютное большинство людей живет в пределах одного более или менее абсурдного и, во всяком случае фрагментарного Тоннеля Реальности. Это обеспечивает человеку безбедное, комфортное и простое существование если только мир, с которым он взаимодействует меняется не слишком быстро. Существование индивидуальных Тоннелей Реальности – важная предпосылка фабричного производства и государственного контроля. Есть люди – их не очень много, которые пользуются совокупностью Тоннелей Реальности, переходя из одного в другой в зависимости от поставленной задачи (например, формула: в данном конкретном случае я – христианин). Владение техникой замены Тоннелей Реальности дает личности значительные преимущества: не все люди этого типа принадлежат к элите, но вся элита рекрутируется только из них. Эмиграция как социальный институт полезна, поскольку обеспечивает создание механизма перехода по крайней мере между двумя «тоннелями».

Теоретически, однако, можно расширить свою психику до состояния, позволяющего работать с альтернативными Реальностями не последовательно, а одновременно. Именно на этом пути лежит та Истина, которая находится за пределами магии: способность воспринимать Вселенную целиком, а не искать отдельные ее метафоры в религиозных, философских, научных, психологических и иных системах, каждая из которых подводит Вас к грани истины... но ни одна не дает заглянуть за эту грань.

«Идеальным конечным результатом» является реинтеграция Вселенной: Тоннели Реальностей не только используются одновременно, но и воспринимаются совместно как единая картина мира. Хотя, возможно, эта задача и выходит за рамки того непосредственного, двадцатилетнего будущего, о котором эта статья.

Первым шагом должно стать расширение коллективном психики. Одной из ошибок создателей коммунистических утопий было именно отсутствие таковой интеграции (например, большинство подобных утопий строилось на позитивистском научном мировоззрении и потому начисто отвергало все формы религии).

Между тем, если верить мифу. Человечество не заблуждалось никогда: каждый из Тоннелей Реальности (не исключая фашистского, сталинского, буржуазного, католического, древневавилонского, пунического... и пр. и пр. – сюда входят также людоедские культы Новой Зеландии или центральной Африки и даже ислам в басаевской интерпретации) в той или иной форме с необходимостью входит в объемлющий реинтегрированный тоннель, позволяющий достроить наконец Вавилонскую башню.

А это в свою очередь означает недопустимость культурного геноцида, чем бы он ни оправдывался. Так что гонения церкви на науку и науки на церковь – звенья одного порядка, негативные явления, порожденные невежеством. Приходится говорить о «красной книге культуры», об информационных конструктах, находящихся на грани исчезновения или за этой гранью – в Непостижимых Полях187.

187 Желязны Р., Линдсколд Дж. Доннерджек. М. ACT, 1999.

«ТОГО, ЧТО ДОСТАТОЧНО ДЛЯ ГЕРОДОТА, МАЛО ДЛЯ ГЕРОСТРАТА...», ИЛИ СУММА ТЕХНОЛОГИИ

«Такие проделки, царевна, и правда больше никому не удаются, но я могу поклясться, что никакой он не бог еще и потому, что все его чудеса не имеют никакого смысла. Он нас поражает, но когда удивление проходит, мы испытываем разочарование. В первые дни мы просили у него все новых и новых чудес – нам было интересно; но потом они нам приелись, и говоря по правде, нам даже стало стыдно, да и ему тоже, потому что фокусы эти просто забава и никакого толку от них нет. А разве бог станет стыдиться своих чудес? Станет себя спрашивать, какой в них смысл?»

Т. Уайлдер. Мартовские иды