Состязание Аполлона и Пана

Богом природы, лесов и пастбищ был Пан. По преда­нию, он родился с козлиными ножками, и мать, взглянув на младенца, в ужасе обратилась в бегство. Но отец обра­довался рождению сына и отнес его на светлый Олимп. Боги-олимпийцы громко смеялись, глядя на Пана. Пан не захотел остаться на Олимпе и ушел в тенистые зеленые леса. Там он пас стада и играл на свирели. Как гласит ле­генда, именно он изобрел свирель, вырезав ее из трост­ника.

Изображения Пана в скульптуре и живописи сохраня­ют нам облик козлоногого бога со свирелью в руке (ее на­зывают флейтой Пана). Старец некрасив, но он добродуш­но улыбается. Пан и страшен, и смешон. Люди, видев­шие Пана, спасались от него бегством. Отсюда и родилось слово «паника», то есть безумный страх.

.Пан так гордился своей игрой на свирели, что вы­звал на состязание самого Аполлона. В пурпурном плаще, с золотой кифарой, увенчанный лавровым венком, явился златокудрый Аполлон.

Начал состязание Пан. Раздался веселый и простой пастуший наигрыш, такой же простодушный, как и сам Пан. Затем Аполлон ударил по струнам своей золотой ки­фары, и полились величавые звуки гимна. Затихло все, смолкли птицы, замерли люди, слушая дивную мелодию. Отзвучал величавый гимн, но никто не смел, нарушить свя­щенную тишину...

Все признали победу Аполлона в этом состязании. И только царь Мидас, мнивший себя знатоком музыки, стал восхвалять немудреную игру козлоногого Пана. Она понра­вилась ему гораздо больше, так как была проста и понятна. Разгневался златокудрый Аполлон, схватил Мидаса за уши и вытянул их. Уши покрылись шерстью и превратились в ослиные. С тех пор наказанный царь прятал свои ослиные уши под высоким колпаком. А опечаленный Пан ушел в тенистые леса, и оттуда часто раздаются звуки его свирели — то грустные, то веселы.Однажды брадобрей Мидаса, приводя в порядок его прическу, слу­чайно сдвинул злополучный колпак. «О, ужас!» Он увидел на царской голове ослиные уши и вскрикнул от страха. Разгневанный царь приказал брадобрею молчать — молчать под страхом лютой казни. И брадобрей замолчал на несколько лет. Но как тяжело хранить тайны, особенно чужие! И брадобрей не выдержал. Поздним вечером он пришел на берег реки, вырыл ямку и, наклонившись к ней, тихо сказал: «Ямка, ямка! А у царя Мидаса ослиные уши» — и тут же зарыл ее. Кругом не было ни души. Но его слова услышали тростники, росшие на берегу реки. Они заволновались, зашелестели и разнесли страшную тайну по всей реке, а река — по всему свету.