Почти тысячелетняя история развития греко-римской риторики наглядно выявляет общие закономерности функционирования публицистики в различных общественных структурах. Очевидно, что становление и расцвет красноречия связан с демократическими формами политического устройства, в то время как при автократических методах правления риторика перестает играть в государственной жизни сколь-либо заметную роль. Если при демократии ораторское искусство становится главным инструментом народовластия (в Народном собрании и в иных парламентских структурах) и защиты справедливости (в суде присяжных), то при утверждении единовластия оно служит целям распространения официальной идеологии как в случаях публичного прославления властителей и их побед, так и в школьном обучении. Наконец, если при становлении и расцвете демократии риторика почти не знала искусных приемов обольщения, а рассчитывала только на истинность доводов, нравственность и логику изложения, то есть апеллировала в основном к разуму слушателя, то в периоды политических кризисов многократно усиливаются способы эмоционального воздействия на аудиторию. Многочисленные и выверенные приемы изменяют истинное значение говоримого, помогают создать иллюзию надежности, или, напротив, ложности, там где их нет.
Формальный расцвет красноречия, именно в кризисные эпохи превратившегося в искусство, заставляет вспомнить о том, что в основании риторики как формы интеллектуальной деятельности лежат два разрушительных философских постулата: релятивизм и скептицизм. Оба философских явления стали реакцией греческого общества на распад мифологического сознания и отсутствие твердой идеологии (а следовательно, и морально-нравственной основы).
История свидетельствует о том, что век расцвета греческой риторики совпал с последними десятилетиями существования афинской демократии, а расцвет римского красноречия — с крушением Римской республики и утверждением единовластия. Вопрос о том, риторика ли породила политический кризис или политический кризис есть наиболее благоприятное время для развития риторики, является вопросом схоластическим. Ясно одно: Исократ, Демосфен, Цицерон, Мильтон, вне всякого сомнения, были выдающимися публицистами, мастерами слова. Удалось ли кому-нибудь из них силой своего слова отстоять собственные идеалы, сохранить воспетый ими политический строй? Ответ однозначен и не в пользу риторики 1.
Риторика — оружие обоюдоострое. Формальные приемы ее предназначаются для защиты нравственности, справедливости, гуманизма, но на самом деле они не раз служили и противоположным целям. Разумеется, крупнейшие деятели теории и практики красноречия стремились облагородить риторику, прививая ей нравственность и патриотизм. В отличие от софистов Платон, Аристотель и Цицерон ставили во главу учения не утилитарный принцип "убедить любой ценой", а этическую норму ответственности оратора (равно — политического деятеля) за судьбу народа. Исократ предлагал оценивать нравственность политического оратора, настаивавшего на реформах, ростом благосостояния народа в государстве. Но тщетно. Идеи Аристотеля о большей убедительности истинного перед неистинным разрушались практикой риторики на всем протяжении ее функционирования в истории и политике. Цицерон сам нередко грешил против истины и поддерживал (в угоду сиюминутным политическим выгодам) те силы в римском обществе, которые, в конце концов, уничтожили и республику, и самого оратора.
На протяжении существования античной цивилизации риторика осталась системой формальных приемов и тропов, так и не обретя статуса мировоззрения. В оппозиции "мудрость — рассудок" риторика была свойством последнего — бытового, банального помощника выкручиваться, на что сетовал еще Аристофан в "Облаках". В ситуации крушения идеалов, развала устоев риторика — незаменимый помощник. В целях созидательных (речь идет об интеллектуальной деятельности) она уступает место утопии, мифологии — формам, устремленным в будущее, в отличие от апелляции риторики к прошлому.
Тем не менее влияние классического красноречия на европейскую цивилизацию трудно переоценить. Именно риторика как основа системы образования почти целиком переступила хронологические границы античного мира и органично вписалась в контекст культуры новых народов. Идеал классической риторики Рима — Цицерон был любим и отцами церкви (Августин, Иероним), и гуманистами (Петрарка, Эразм, Макиавелли), и классицистами, и просветителями... Риторика внесла свои коррективы в богословие и юриспруденцию, сочинения историков и писателей. Глобальные системы европейской культуры — классицизм, Просвещение, романтизм — тесно связаны с риторической традицией. Политическая публицистика, начиная с трактатов итальянских гуманистов и кончая агитаторами буржуазных и социалистических революций, строилась с учетом законов классической риторики. В странах, наиболее гордящихся своей демократией (например в США), риторика занимает значительное место в политической жизни и в образовательных программах.
Владение словом — мощное оружие. Хорошо бы вложить его в добрые руки.
1 В утешение будущим мастерам публицистики приведем мнение Виктора Гюго в романе "Собор Парижской Богоматери", утверждавшего: "Каждая цивилизация начинается с теократии и заканчивается демократией..."(Гюго В. Собор Парижской Богоматери. М., 1976. С. 148). Демократия увенчана риторикой. Гибнут они обычно вместе.
Библиография