Глава 17. Мистер Родригес, что произошло?

Мистер Родригес, что произошло? — Голос у меня хриплый от непролитых слез. Рэй. Милый Рэй. Мой папа.

— Он попал в аварию.

— Хорошо, я приеду… сейчас же приеду. — Адреналин растекается по моим жилам, оставляя после себя панику. Мне становится нечем дышать.

— Его перевезли в Портленд.

Портленд? Какого черта он делает в Портленде?

— Переправили самолетом, Ана. Я направляюсь сейчас туда. Городская больница скорой помощи. Ох, Ана, я не видел машину. Я просто ее не видел… — Голос его прерывается.

Мистер Родригес… Нет!

— Увидимся там, — выдавливает мистер Родригес, и связь прерывается.

Страх и паника хватают за горло. Нет. Нет. Я делаю успокаивающий вдох, беру телефон и звоню Роучу. Он отвечает после второго гудка:

— Ана?

— Джерри. С моим отцом произошло несчастье.

— Ана, что случилось?

Я объясняю, с трудом переводя дух.

— Поезжай. Конечно, ты должна ехать. Надеюсь, с твоим отцом все будет хорошо.

— Спасибо. Я буду держать тебя в курсе. — Я небрежно швыряю трубку, но сейчас мне ни до чего.

— Ханна! — зову я и слышу тревогу в своем голосе.

Минуту спустя она просовывает голову в дверь, а я бросаю вещи в сумку и хватаю бумаги, чтобы сунуть их в портфель.

— Да, Ана? — Она хмурится.

— Мой отец попал в аварию. Я должна ехать.

— О боже…

— Отмени все мои встречи на сегодня. И на понедельник. Тебе придется закончить подготовку презентации книги — записи в общей папке. Пусть Кортни поможет, если потребуется.

— Хорошо, — шепчет Ханна. — Надеюсь, с ним все в порядке. О делах не беспокойся. Мы прорвемся.

— Я беру с собой «блэкберри»: звони, если что.

Озабоченность отражается на ее узком бледном лице, и мне с большим трудом удается не расплакаться.

Папочка.

Я хватаю жакет, сумку и портфель.

— Позвоню, если что понадобится.

— Конечно. Удачи, Ана. Надеюсь, все будет хорошо.

Я выдавливаю короткую улыбку и, силясь сохранить самообладание, выскакиваю из кабинета. Очень стараюсь не бежать всю дорогу до приемной. Сойер при виде меня вскакивает на ноги.

— Миссис Грей? — спрашивает он, озадаченный моим внезапным появлением.

— Мы едем в Портленд, сию минуту.

— Хорошо, мэм, — говорит он хмуро, но дверь открывает.

Движение — это хорошо. Когда двигаешься, немного легче.

— Миссис Грей, — говорит Сойер, когда мы мчимся к стоянке. — Могу я спросить, почему мы совершаем эту незапланированную поездку?

— Мой отец попал в аварию.

— Понятно. А мистер Грей знает?

— Я позвоню ему из машины.

Сойер кивает и открывает заднюю дверцу «Ауди», и я забираюсь внутрь. Дрожащими пальцами вытаскиваю телефон и набираю номер Кристиана.

— Миссис Грей. — Голос у Андреа бодрый и деловой.

— Кристиан там? — спрашиваю я.

— Э… он где-то в здании, мэм. Оставил свой «блэкберри», чтобы я отвечала на звонки.

Я мысленно испускаю расстроенный стон.

— Вы не могли бы сказать ему, что я звонила и что мне нужно поговорить с ним? Это срочно.

— Я могу попробовать отследить его. Думаю, он где-то неподалеку.

— Просто передайте, чтобы он позвонил мне, пожалуйста, — умоляю я, борясь со слезами.

— Конечно, миссис Грей. — Она мешкает. — Все в порядке?

— Нет, — шепчу я, не доверяя своему голосу. — Пожалуйста, пусть он мне позвонит.

— Хорошо, мэм.

Я отключаюсь. Не в силах больше сдерживаться, подтягиваю колени к груди, сворачиваюсь клубочком на заднем сиденье, а слезы безостановочно текут по щекам.

— Где в Портленде, миссис Грей? — мягко спрашивает Сойер.

— Городская больница скорой помощи, — выдавливаю я сквозь слезы.

Сойер вливается в уличное движение и направляется к трассе I-5, а я тихо всхлипываю на заднем сиденье машины, шепча бессвязную молитву. «Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо».

Услышав рингтон «Твоя любовь — король», вздрагиваю от неожиданности.

— Кристиан, — выдыхаю я.

— Господи, Ана, что случилось?

— Рэй… он попал в аварию.

— Черт!

— Да. Я на пути в Портленд.

— В Портленд? Ради бога, скажи, что Сойер с тобой.

— Да, он за рулем.

— Где Рэй?

— В городской больнице скорой помощи.

Я слышу приглушенные голоса на заднем фоне.

— Да, Рос! — сердито рявкает Кристиан. — Я знаю! Извини, детка, я смогу быть там часа через три. Необходимо закончить здесь одно дело. И сразу прилечу.

О боже. «Чарли Танго» снова в строю, и последний раз, когда Кристиан летел на нем…

— У меня встреча с ребятами с Тайваня. Я не могу ее отменить. Мы готовили эту сделку несколько месяцев.

Почему я ничего об этом не знаю?

— Приеду, как только смогу.

— Хорошо, — шепчу я. Мне бы сказать — да все в порядке, оставайся в Сиэтле, но правда в том, что я хочу, чтобы он был рядом.

— Ох, детка, — шепчет он.

— Со мной все будет хорошо, Кристиан. Делай все, что нужно. Не спеши. Я не хочу переживать еще и за тебя. Береги себя.

— Непременно.

— Люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, детка. Буду с тобой, как только смогу. Держи Люка поблизости.

— Ладно.

— До скорого.

— Пока. — Отключаюсь и снова обнимаю колени. Я ничего не знаю о бизнесе Кристиана. Какие, интересно знать, у него дела с тайванцами? Я смотрю в окно, когда мы проезжаем аэропорт «Боинг Филд-Кинг». Он должен долететь целым и невредимым. У меня скручивает желудок и подступает тошнота. Рэй и Кристиан. Вряд ли я смогу такое выдержать. Откинувшись на сиденье, я вновь начинаю свою мантру: «Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо».

* * *

— Миссис Грей. — Меня будит голос Сойера. — Мы на территории больницы. Мне только надо найти приемный покой.

— Я знаю, где это. — Вспоминаю свой прошлый визит в городскую больницу, когда на второй день работы в «Клейтоне» я свалилась со стремянки и подвернула ногу. Вспоминаю и как Пол Клейтон стоял у меня над душой; меня передергивает.

Сойер останавливается в месте высадки и выпрыгивает, чтобы открыть мою дверцу.

— Сейчас поставлю машину, мэм, и приду к вам. Оставляйте свой портфель, я принесу.

— Спасибо, Люк.

Он кивает, и я быстро иду к приемному покою. Регистратор за стойкой вежливо улыбается мне, через пару минут находит, куда поместили Рэя, и отсылает меня в хирургическое отделение на третьем этаже.

Хирургическое отделение? О господи!

— Спасибо, — бормочу я, стараясь сосредоточиться на ее объяснении, как пройти к лифту. Я почти бегу туда, и тошнота подкатывает к горлу.

«Пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо».

Лифт едет мучительно медленно, останавливается на каждом этаже. «Давай же… давай!» Я мысленно подгоняю его, сердито поглядывая на входящих и выходящих из него людей, которые мешают мне попасть к отцу.

Наконец дверь открывается на третьем этаже, и я несусь к еще одной регистрационной стойке, укомплектованной медсестрами в голубой униформе.

— Чем могу помочь? — спрашивает одна услужливая сестра с близоруким взглядом.

— Мой отец, Рэймонд Стил. Только что поступил. Мне сказали, он в четвертой операционной. — Даже произнося эти слова, я мысленно молю, чтобы это оказалось не так.

— Сейчас посмотрю, мисс Стил.

Я киваю, не трудясь поправить ее, и она внимательно вглядывается в экран своего компьютера.

— Да. Поступил пару часов назад. Если вы не против подождать, я дам им знать, что вы здесь. Комната ожидания вот там. — Она указывает на большую белую дверь, предусмотрительно снабженную соответствующей табличкой с крупными синими буквами.

— Как он? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Чтобы узнать о его состоянии, вам придется подождать кого-то из лечащих врачей, мэм.

— Спасибо, — говорю я, но в душе кричу: «Я хочу знать сейчас!»

Открываю дверь в функциональную, аскетическую комнату ожидания, где сидят мистер Родригес и Хосе.

— Ана! — вскрикивает мистер Родригес. Его рука — в гипсе, а на щеке — синяк. Он сидит в кресле для перевозки больных, одна нога тоже загипсована. Я осторожно обнимаю его.

— Ох, мистер Родригес, — всхлипываю я.

— Ана, милая. — Похлопывает меня по спине здоровой рукой. — Мне так жаль, — бормочет он хриплым, срывающимся голосом.

О нет!

— Нет, папа, — говорит Хосе с мягкой укоризной. Когда я поворачиваюсь, он привлекает меня к себе и обнимает.

— Хосе, — шепчу я. Не могу больше сдерживаться, слезы брызжут из глаз, все напряжение, страх и сердечная боль последних трех часов дают о себе знать.

— Эй, Ана, не плачь. — Хосе мягко гладит меня по волосам.

Я обнимаю его за шею и тихо всхлипываю. Мы стоим так целую вечность, и я так благодарна, что мой друг здесь. Мы разнимаем объятия, когда в комнату ожидания заходит Сойер. Мистер Родригес дает мне бумажный носовой платок из предусмотрительно поставленной тут коробки, и я вытираю слезы.

— Это мистер Сойер. Охрана, — сообщаю я. Сойер вежливо кивает Хосе и мистеру Родригесу, затем проходит и садится в углу.

— Присядь, Ана. — Хосе подводит меня к одному из обитых дерматином кресел.

— Что произошло? Мы знаем, как он? Что они делают?

Встаю и меряю шагами комнату, потом снова сажусь. Почему врачи до сих пор не пришли? Я беру Хосе за руку, и он успокаивающе сжимает мою ладонь. «Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо».

Время тянется так медленно.

Вдруг дверь открывается, и все мы с надеждой вскидываем глаза, а мой желудок скручивает. Неужели?

Входит Кристиан. Лицо его тут же темнеет, когда он замечает, что моя рука в руке Хосе.

— Кристиан! — вскрикиваю я и вскакиваю, благодаря бога, что он благополучно долетел. И вот я уже в его объятиях, его нос — у меня в волосах, и я вдыхаю его запах, его тепло, его любовь. Какая-то часть меня чувствует себя спокойнее, сильнее и крепче, потому что он здесь. Как же благотворно его присутствие действует на мой душевный покой!

— Какие-нибудь новости?

Я качаю головой, не в состоянии говорить.

— Хосе, здравствуй. — Он кивает.

— Кристиан, это мой отец, Хосе-старший.

— Мистер Родригес, мы встречались на свадьбе. Я так понимаю, вы тоже были в аварии?

Хосе коротко излагает историю.

— Вы оба достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы быть здесь? — спрашивает Кристиан.

— Мы останемся, — отвечает мистер Родригес тихим, пронизанным болью голосом. Кристиан кивает. Взяв за руку, он усаживает меня, затем садится рядом.

— Ты ела? — спрашивает он.

Я качаю головой.

— Хочешь?

Я снова качаю головой.

— Но тебе холодно? — Он оглядывает куртку Хосе.

Я киваю. Кристиан ерзает в кресле, но благоразумно ничего не говорит.

Дверь снова открывается, и входит молодой доктор в ярко-голубом операционном костюме. Врач выглядит уставшим и измученным.

Кровь отливает от головы. Я неуклюже поднимаюсь.

— Рэй Стил, — шепчу я, а Кристиан встает рядом со мной и обвивает рукой за талию.

— Вы его ближайшая родственница? — спрашивает доктор. Его ярко-голубые глаза почти такого же цвета, как и больничная форма, и при иных обстоятельствах я бы нашла его привлекательным.

— Я его дочь, Ана.

— Мисс Стил…

— Миссис Грей, — прерывает его Кристиан.

— Прошу прощения, — запинаясь, говорит доктор, и у меня мелькает желание пнуть Кристиана. — Я доктор Кроув. Состояние вашего отца стабильное, но критическое.

Что это значит? Ноги подкашиваются, и только твердая рука Кристиана не дает мне свалиться на пол.

— У него несколько внутренних повреждений, — говорит доктор Кроув, — главным образом диафрагмы, но нам удалось устранить их, и мы сумели спасти селезенку. К сожалению, во время операции из-за потери крови он пережил остановку сердца. Нам удалось снова запустить сердце, но пока состояние вызывает озабоченность. Однако больше всего нас беспокоит то, что у него сильная контузия головы, и томограмма показывает опухоль в мозгу. Мы ввели пациента в искусственную кому, чтобы он был неподвижен. Будем пока наблюдать.

Повреждение мозга? Нет.

— Это стандартная процедура в таких случаях. Пока остается только ждать.

— И каков прогноз? — холодно спрашивает Кристиан.

— Мистер Грей, в данный момент трудно сказать. Возможно, он полностью поправится, но это в руках божьих.

— Как долго вы будете держать его в коме?

— Зависит от реакции мозга. Обычно семьдесят два или девяносто шесть часов.

Так долго!

— Могу я его увидеть? — шепчу я.

— Да, вы сможете увидеть его примерно через полчаса. Его переведут в отделение интенсивной терапии на шестой этаж.

— Спасибо, доктор.

Доктор Кроув кивает, поворачивается и уходит.

— Что ж, он жив, — шепчу я Кристиану. И слезы снова катятся у меня по лицу.

— Сядь, — мягко приказывает Кристиан.

— Папа, думаю, нам лучше уйти. Тебе надо отдохнуть. Больше мы пока все равно ничего не узнаем, — говорит Хосе мистеру Родригесу, который уставился на сына невидящим взглядом. — Можем снова приехать вечером, после того как ты отдохнешь. Ты не против, Ана? — Хосе поворачивается и умоляюще смотрит на меня.

— Конечно, нет.

— Вы остановились в Портленде? — спрашивает Кристиан.

Хосе кивает.

— Вас надо подвезти?

Хосе хмурится.

— Я вызову такси.

— Люк может вас отвезти.

Сойер встает, и Хосе смотрит недоуменно.

— Люк Сойер, — проясняю я.

— А… конечно. Да, было бы неплохо. Спасибо, Кристиан.

Я обнимаю мистера Родригеса и Хосе.

— Крепись, Ана, — шепчет Хосе мне на ухо. — Он сильный и здоровый мужчина. Перевес на его стороне.

— Надеюсь. — Я крепко обнимаю его. Затем, отпустив, снимаю куртку и вручаю ему.

— Оставь, если замерзла.

— Нет, уже все в порядке. Спасибо. — Нервно взглянув на Кристиана, вижу, что он бесстрастно взирает на нас. Потом берет меня за руку.

— Если будут какие-то изменения, я сразу дам вам знать, — говорю я, когда Хосе везет каталку отца к двери, которую Сойер держит открытой.

Мистер Родригес поднимает руку, и они приостанавливаются в дверях.

— Я буду за него молиться, Ана. — Голос его дрожит. — Было так здорово возобновить наше общение после стольких лет. Он стал мне добрым другом.

— Я знаю.

С этим они уходят. Мы с Кристианом одни. Он гладит меня по щеке.

— Ты бледная. Иди сюда.

Он садится и сажает меня к себе на колени, и я с готовностью принимаю его объятия. Прижимаюсь к нему. Я ужасно подавлена несчастьем с отчимом, но глубоко признательна мужу за то, что он приехал, чтобы утешить меня. Он мягко гладит меня по волосам и держит за руку.

— Как «Чарли Танго»? — спрашиваю я.

Он усмехается.

— О, он просто яр, — говорит он с тихой гордостью в голосе. Я по-настоящему улыбаюсь впервые за несколько часов и озадаченно гляжу на него.

— Яр?

— Это из «Филадельфийской истории». Любимый фильм Грейс.

— Не видела.

— Кажется, он есть у меня дома на диске. Можем как-нибудь вместе посмотреть. — Он целует мои волосы и снова улыбается.

— Могу я убедить тебя что-нибудь съесть?

Я перестаю улыбаться.

— Не сейчас. Сначала хочу увидеть Рэя.

Плечи его тяжело опускаются, но он не настаивает.

— Как тайваньцы?

— Сговорчивы.

— В чем сговорчивы?

— Позволили мне купить судостроительный завод за меньшую цену, чем я готов был заплатить.

Он купил судостроительный завод?

— Это хорошо?

— Да, это хорошо.

— Но я думала, у тебя уже есть судостроительный завод. Здесь.

— Есть. Тот мы будем использовать для производства оснащения. А корпуса строить на Востоке. Так дешевле.

— А как насчет рабочих здешней верфи?

— Переведем их на другую работу. Думаю, нам удастся свести сокращения к минимуму. — Он целует меня в волосы. — Посмотрим, как там Рэй?

* * *

Отделение интенсивной терапии на шестом этаже строгое, стерильное, функциональное, здесь пищат аппараты и люди переговариваются шепотом. Четыре пациента помещены каждый в отдельный высокотехнологичный бокс. Рэй — в дальнем конце.

Папа.

Он кажется таким маленьким на большой кровати, в окружении всей этой аппаратуры. Для меня это шок. Мой папа никогда не был ни маленьким, ни слабым. Изо рта у него торчит трубка, и обе руки подсоединены к капельницам. На одном пальце — маленький зажим. Я рассеянно гадаю, для чего это. Нога лежит поверх простыни, заключенная в голубой гипс. Монитор показывает его сердечный ритм: пип-пип-пип. Сердце бьется сильно и ровно. Это я знаю. Медленно подхожу к нему. На груди — широкая белоснежная повязка, которая скрывается под тонкой простыней.

Папочка.

До меня доходит, что трубка, натягивающая правый угол рта, ведет к вентилятору. Его гудение сплетается с писком сердечного монитора в настойчивый, монотонный ритм. Вдох, выдох, вдох, выдох, происходящие одновременно с писком аппарата. На экране четыре линии, отражающие работу его сердца, каждая равномерно бежит поперек, ясно демонстрируя, что Рэй все еще с нами.

Ох, папочка!

Хоть рот и искажен вентиляционной трубкой, Рэй выглядит спокойным и умиротворенным. Словно крепко спит.

Хорошенькая медсестра стоит в сторонке, следя за мониторами.

— Можно мне к нему прикоснуться? — спрашиваю я ее, неуверенно протягивая руку.

— Да. — Она улыбается доброй улыбкой. На бейджике написано «Келли Н. Р.», и ей, должно быть, двадцать с небольшим. Она блондинка с темными-претемными глазами.

Кристиан стоит у изножья кровати, внимательно наблюдая за мной, когда я сжимаю руку Рэя. Она на удивление теплая, и я не выдерживаю. Опускаюсь на стул возле кровати, осторожно опускаю голову на руку и всхлипываю.

— Папа. Пожалуйста, поправляйся, — шепчу я. — Пожалуйста.

Кристиан кладет мне руку на плечо и успокаивающе сжимает.

— Все жизненно важные органы мистера Стила в норме, — тихо говорит сестра Келли.

— Спасибо, — бормочет Кристиан. Я вскидываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть ее потрясенный взгляд. Она наконец-то как следует разглядела моего мужа. Ну и черт с ней. Пусть глазеет на Кристиана сколько хочет, лишь бы помогла моему отцу выздороветь.

— Он меня слышит? — спрашиваю я.

— Он в глубокой коме. Но кто знает?

— Можно мне немножко посидеть?

— Конечно. — Она улыбается мне, щеки красноречиво пылают. Я ловлю себя на неуместной мысли, что она ненатуральная блондинка.

Кристиан с нежностью смотрит на меня, не обращая на медсестру внимания.

— Мне надо сделать звонок. Буду за дверью. Дам тебе время побыть наедине с отцом.

Я киваю. Он целует меня в волосы и выходит из палаты. Я держу руку Рэя, размышляя над иронией того, что только сейчас, когда он без сознания и не слышит меня, я действительно хочу сказать, как сильно люблю его. Этот мужчина был в моей жизни постоянной величиной. Моей скалой. И я никогда не думала об этом до сих пор. Я не плоть от плоти его, но он мой папа, и я очень сильно его люблю. Слезы текут у меня по щекам. Пожалуйста, пожалуйста, поправляйся.

Тихо-тихо, так, чтобы никого не потревожить, я рассказываю ему о нашем уикенде в Аспене. Я рассказываю ему о нашем новом доме, о наших планах, о том, что мы надеемся сделать дом экологичным. Я обещаю взять его с собой в Аспен, чтобы он порыбачил там с Кристианом, и заверяю, что мы также будем рады мистеру Родригесу и Хосе. Прошу тебя, только выздоравливай, папочка, пожалуйста.

Рэй неподвижен, вентилятор всасывает и выпускает воздух, и монотонный, но успокаивающий писк аппарата, показывающего работу сердца, — единственный ответ.

Когда я поднимаю глаза, Кристиан тихо сидит в изножье кровати. Я не знаю, как давно он там.

— Привет, — говорит он, и глаза светятся сочувствием.

— Привет.

— Так, значит, я еду рыбачить с твоим отцом, мистером Родригесом и Хосе? — спрашивает он.

Я киваю.

— Ладно. Пошли поедим. Пусть спит.

Я хмурюсь. Не хочу оставлять его.

— Ана, он в коме. Я дал номера наших мобильных здешним медсестрам. Если будут какие-то изменения, они нам позвонят. Мы поедим, поселимся в гостинице, отдохнем, а вечером опять приедем.

* * *

Номер в «Хитмане» выглядит точно так же, как я помню. Как часто я думала о той первой ночи и утре, что провела с Кристианом Греем? Словно парализованная, я стою на входе в номер. Бог мой, все это началось здесь.

— Дом вдалеке от дома, — говорит Кристиан мягким голосом и кладет мой портфель на одну из пухлых кушеток.

— Хочешь принять душ? Ванну? Чего ты хочешь, Ана?

Кристиан пристально вглядывается в меня, и я понимаю, что он растерян — мой потерянный мальчик, столкнувшийся с событиями, которыми не может управлять. Он замкнут и задумчив. Он не может контролировать ситуацию, которую не может предсказать. Это реальная жизнь во всей ее неприглядности, а он слишком долго отгораживался от нее и теперь незащищен и беспомощен. Мой милый, ранимый Пятьдесят Оттенков!

— Ванну. Я бы хотела принять ванну, — бормочу я, понимая, что он почувствует себя лучше, если будет занят, даже полезен. Ох, Кристиан, мне холодно и страшно, но я так рада, что ты со мной.

— Ванна. Хорошо. Да. — Он выходит из спальни и скрывается в роскошной ванной. Минуту спустя оттуда доносится шум воды.

В конце концов я заставляю себя войти следом за ним в спальню. На кровати с удивлением вижу несколько пакетов из «Нордстрома». Кристиан выходит из ванной без галстука и пиджака, рукава рубашки закатаны.

— Я отправил Тейлора купить кое-какие вещи. Ночное белье и все такое, — говорит он, неуверенно глядя на меня.

Ну разумеется. Я одобрительно киваю, чтобы он почувствовал себя лучше. А где же Тейлор?

— Ох, Ана, — вздыхает Кристиан. — Я никогда не видел тебя такой. Обычно ты такая храбрая и сильная.

Не знаю, что сказать. Просто смотрю на него широко открытыми глазами. Сейчас мне нечего ему дать. Наверное, это шок. Я обхватываю себя руками, пытаясь сдержать озноб, хотя и понимаю, что это бесполезно, потому что холод идет изнутри. Кристиан заключает меня в объятия.

— Детка, он жив. Все жизненно важные органы функционируют. Нам просто надо набраться терпения. Идем.

Он берет меня за руку и ведет в ванную. Мягко стаскивает пиджак с моих плеч и кладет на стул, затем, повернувшись, расстегивает пуговицы блузки.

* * *

Вода восхитительно теплая и душистая, влажный, душный воздух ванной густо пропитан запахом цветков лотоса. Я ложусь между ног Кристиана, спиной к нему, кладу ноги поверх его. Мы оба молчаливы и задумчивы, и я наконец чувствую тепло. Время от времени Кристиан целует мои волосы, а я рассеянно лопаю пузырьки пены. Он обнимает меня за плечи.

— Ты ведь не садился в ванну с Лейлой, нет? В тот раз, когда купал ее? — спрашиваю я.

Он застывает и фыркает, рука сжимает мое плечо.

— Э… нет. — Судя по голосу, он потрясен.

— Я так и думала. Это хорошо.

Он легонько тянет меня за волосы, скрученные в тугой пучок, поворачивая мою голову так, чтобы видеть лицо.

— А почему ты спрашиваешь?

Я пожимаю плечами.

— Нездоровое любопытство. Не знаю… встреча с ней на этой неделе…

Его взгляд твердеет.

— Ясно. Более чем нездоровое. — Тон укоризненный.

— Долго ты собираешься поддерживать ее?

— Пока не встанет на ноги. Не знаю. — Он пожимает плечами. — А что?

— Есть и другие?

— Другие?

— Бывшие, которых ты поддерживаешь.

— Была одна, да. Но больше нет.

— О?

— Она училась на врача. Сейчас уже получила диплом и нашла кого-то еще.

— Очередного доминанта?

— Да.

— Лейла сказала, у тебя есть две ее картины, — шепчу я.

— Были. Они мне не очень нравились. Техника недурна, но для меня они слишком пестрые. Думаю, сейчас они у Элиота. Как нам известно, у него нет вкуса.

Я хихикаю, и он обнимает меня, расплескивая воду через край ванны.

— Так-то лучше, — шепчет он и целует меня в висок.

— Элиот женится на моей лучшей подруге.

— Тогда мне лучше закрыть рот.

* * *

После ванны чувствую себя лучше. Укутанная в мягкий махровый халат, смотрю на пакеты, лежащие на кровати. Хм, должно быть, здесь не только ночная одежда. Нерешительно заглядываю в один. Пара джинсов и трикотажная куртка с капюшоном моего размера. Бог ты мой… Тейлор накупил одежды на целый уикенд, и он знает, что я люблю. Я улыбаюсь, вспоминая, что он не первый раз покупает мне одежду, и именно когда я здесь, в «Хитмане».

— Не считая того случая, когда ты изводил меня у Клейтонов, ты когда-нибудь ходил в магазин и покупал что-нибудь?

— Изводил тебя?

— Да. Изводил.

— Ты нервничала и суетилась, насколько я помню. А тот мальчишка так и вился вокруг тебя. Как его звали?

— Пол.

— Один из многих твоих обожателей.

Я закатываю глаза, и Кристиан улыбается. И целует меня.

— Вот это моя девочка, — шепчет он. — Одевайся. Не хочу, чтобы ты опять замерзла.

* * *

— Готова, — говорю я. Кристиан работает на своем ноутбуке в оборудованной под кабинет части номера. Он одет в черные джинсы и серый свитер грубой вязки, а я в джинсах, белой майке и куртке с капюшоном.

— Ты выглядишь такой юной, — мягко говорит Кристиан, поднимая сияющие глаза. — Подумать только: завтра станешь на целый год старше.

Я печально улыбаюсь.

— У меня как-то нет настроения праздновать. Мы можем поехать к Рэю сейчас?

— Конечно. Я бы хотел, чтоб ты что-нибудь поела. Ты почти не притронулась к еде.

— Кристиан, пожалуйста. Я не голодна. Может, после того, как мы навестим Рэя. Хочу пожелать ему спокойной ночи.

* * *

Прибыв в отделение интенсивной терапии, мы встречаем уходящего Хосе.

Он один.

— Ана, Кристиан. Привет.

— Где твой папа?

— Он слишком устал, чтобы вернуться. Как-никак побывал в аварии. — Хосе печально улыбается. — Да и подействовали болеутоляющие, так что он сейчас спит. А мне пришлось повоевать, чтобы получить разрешение навестить Рэя, поскольку я не родственник.

— И? — спрашиваю я.

— Все хорошо. Состояние прежнее… но стабильное.

На меня накатывает облегчение. Отсутствие вестей — хорошая весть.

— Увидимся завтра, именинница?

— Конечно. Мы будем здесь.

Хосе бросает быстрый взгляд на Кристиана, затем коротко обнимает меня.

— Масапа.

— Спокойной ночи, Хосе.

— До свидания, Хосе, — говорит Кристиан. Хосе кивает и идет по коридору.

— Он все еще сохнет по тебе, — тихо произносит Кристиан.

— Да нет же. А если и так… — Я пожимаю плечами, потому что сейчас мне не до этого.

Кристиан выдает мне натянутую улыбку, и мое сердце тает.

— Молодец, — бормочу я.

Он хмурится.

— Что не скрежетал зубами.

— Я никогда не скрежещу зубами. Идем к твоему отцу. У меня для тебя сюрприз.

— Сюрприз? — Я с тревогой смотрю на него.

— Идем. — Кристиан берет меня за руку, и мы распахиваем двери в отделение интенсивной терапии.

У кровати Грейс беседует с Кроувом и вторым доктором, женщиной, которую я вижу впервые. Заметив нас, Грейс улыбается.

Слава богу!

— Кристиан. — Она целует его в щеку, затем поворачивается и заключает меня в свои теплые объятия.

— Ана, ты как, держишься?

— Я-то да, а вот за отца беспокоюсь.

— Он в хороших руках. Доктор Слудер — лучший специалист в своей области. Мы вместе учились в Йельском университете.

Ого…

— Миссис Грей, здравствуйте. — Доктор Слудер сдержанно здоровается со мной. У нее короткие волосы, застенчивая улыбка ребенка и мягкий южный акцент.

— Как ведущий лечащий врач вашего отца, рада сообщить, что он полностью поправится. Рост мозговой опухоли остановился, и она показывает признаки убывания. Это весьма обнадеживающе через такое короткое время.

— Хорошая новость, — бормочу я.

Она тепло улыбается мне.

— Да, миссис Грей. Мы очень хорошо заботимся о нем. Здорово было повидаться с тобой, Грейс.

Грейс улыбается.

— Мне тоже, Лорейн.

— Доктор Кроув, давайте дадим этим добрым людям побыть с мистером Стилом. — Кроув выходит вслед за доктором Слудер.

Я смотрю на Рэя, впервые после аварии — с оптимизмом. Добрые слова доктора Слудер и Грейс вновь зажгли надежду.

Грейс берет меня за руку и мягко сжимает.

— Ана, милая, садись поговори с ним. Вам обоим это на пользу. А мы с Кристианом побудем в комнате ожидания.

Я киваю. Кристиан ободряюще улыбается, и они с Грейс оставляют меня с моим любимым отцом, мирно спящим под тихую колыбельную вентилятора и сердечного монитора.

* * *

Я надеваю белую майку Кристиана и забираюсь в кровать.

— Ты, кажется, повеселела, — осторожно говорит он, натягивая пижаму.

— Да. Думаю, здорово помог разговор с доктором Слудер и твоей мамой. Это ты попросил Грейс приехать сюда?

Кристиан ложится в постель и притягивает меня в объятия, повернув спиной к себе.

— Нет. Она сама захотела приехать проведать твоего отца.

— Откуда узнала?

— Я позвонил ей сегодня утром.

А-а.

— Детка, ты вымоталась. Тебе надо поспать.

— М-м, — согласно бормочу я. Он прав. Я так устала. День был напряженный и нервный.

Я поворачиваю голову и смотрю на него. Мы не будем заниматься любовью? Вот и хорошо. В сущности, он весь день практически не притрагивался ко мне, и я задаюсь вопросом, следует ли мне тревожиться по этому поводу, но поскольку моя внутренняя богиня покинула здание и унесла с собой мое половое влечение, я подумаю об этом утром. Переворачиваюсь и прижимаюсь к Кристиану, положив на него ногу.

— Обещай мне кое-что, — мягко говорит он.

— М-м? — Я слишком устала, чтобы что-то произнести.

— Обещай, что завтра что-нибудь поешь. Я готов стерпеть, не скрежеща зубами, что ты носишь куртку другого мужчины. Но, Ана… ты должна есть. Пожалуйста.

— М-м, — молча соглашаюсь я. Он целует мои волосы. — Спасибо, что ты здесь, — бормочу и сонно целую его в грудь.

— Где же еще мне быть? Я хочу быть там, где ты, Ана. Думаю о том, какой большой путь мы уже прошли. И та ночь, когда я в первый раз спал с тобой… Что это была за ночь! Я любовался тобой часами. Ты была просто… необыкновенной.

Я улыбаюсь ему в грудь.

— Спи, — шепчет он, и это приказ. Я закрываю глаза и проваливаюсь в сон.