double arrow

Сатели выглядели бедными родственниками». К слову сказать, доллар 1946 года во много раз сильнее современного

Вот так Сталин относился к интеллигенции. И хочу еще раз подчеркнуть, что никогда более в советские времена такого отношения к интеллигенции не проявлял ни один из преемников Сталина. Люди старшего поколения прекрасно помнят, как при выезде за границу выдавали такие крохи в валюте, что приходилось чемоданы забивать копченой колбасой, рыбными консервами, черным хлебом и кипятильником, чтобы согреть себе чай в номере сверхдешевой, гостиницы. Люди экономили буквально на всем, прежде всего на собственном здоровье, чтобы купить себе и ближним парочку дешевых сувениров. А уж о походах в заграничные рестораны на собственные деньги и говорить-то не приходилось.

Вы скажете, что таким образом Сталин делал политику?! Да, прежде всего политику. Вы абсолютно правы. Да, это политика, высшая политика на бытовых мелочах. И Сталин был абсолютно прав. Нельзя унижать собственных людей в сравнении с заграницей, тем более представителей творческой интеллигенции. А вот у его преемников никогда не хватало ума понять столь простую вещь. Хотя они тоже вроде бы не огородничеством занимались...

Кстати говоря, Сталин и до войны точно так же относился к выезжавшим за границу представителям СССР, особенно знаковым — в том смысле, что они символизировали достижения СССР. Все, очевидно, не раз и не два видели документальные кадры, на которых запечатлен


момент прощания экипажа Чкалова перед знаменитым полетом в Америку через Северный полюс. Но, ручаюсь, практически никто не обратил внимания на то, что под мышкой у Байдукова солидный сверток. А ведь в этом свертке, привезенном непосредственно к самолету, находилось 150 тысяч долларов! По нынешним временам это полмиллиона долларов! От имени партии и правительства Сталин передал эти деньги экипажу, чтобы они хорошо себя чувствовали в Америке, смогли бы что-то купить себе и подарки своим семьям, не говоря уже о том, что одну покупку Сталин оговорил лично — чтобы они купили себе хорошие автомобили. Вот так Сталин относился к советским гражданам, в данном случае к представителям военно-технической интеллигенции, которые решали задачи высшей мировой политики.

Вот и судите теперь сами, как в действительности относился к интеллигенции Сталин.

— Итак, кого же в комиссию? — спросил Сталин. Жданов перечислил всех, кого намеревались включить в комиссию.

— Хорошо, — сказал Сталин. — Теперь второй вопрос: вы просите штат увеличить. Надо будет увеличить им штат.

Жданов возразил, что предлагаемые Союзом писателей штаты все-таки раздуты. Сто двадцать два человека вместо семидесяти.

— У них новый объем работы, — сказал Сталин, —
надо увеличить им штаты.

Жданов повторил, что проектируемые Союзом штаты нужно все-таки срезать.


— Нужно все-таки увеличить, — сказал Сталин. — Есть отрасли новые, где не только увеличивать приходится, но создавать штаты. А есть отрасли, где штаты разбухли, их нужно срезать. Надо увеличить им штаты.

На этом вопрос о штатах закончился.

Следующий вопрос касался писательских жилищных дел. Фадеев стал объяснять, как плохо складывается сейчас жилищное положение у писателей и как они нуждаются в этом смысле в помощи, тем более что жилье писателя это, в сущности, его рабочее место.

Сталин внимательно выслушал все объяснения Фадеева и сказал, чтобы в комиссию включили Председателя Моссовета и разобрались с этим вопросом.

Небольшой комментарий. Сталин и в этом вопросе был чрезвычайно чуток к нуждам интеллигенции. Сейчас уже мало кто знает, что в Москве, например, целые дома предоставлялись представителям творческой интеллигенции. Есть дома, где в основном жили писатели, есть такие, где жили члены Союза композиторов, артисты и т.д. Причем все дома в самых шикарных местах столицы, квартиры огромные, со всеми необходимыми удобствами и т.д.

Ни один из преемников Сталина никогда не решал эти вопросы с таким же размахом, как это делал Иосиф Виссарионович. Подчеркиваю, никто, вплоть до сегодняшнего дня. После Сталина интеллигенция вынуждена была на коленях корячиться, чтобы после нескольких лет унизительных прошений добиться хоть какого-то улучшения своих жилищных условий. Ну а сейчас — так и вовсе ее нужды оказались вне поля зрения власти.


Потом, помолчав, спросил:

— Ну, у вас, кажется, все?

До этого момента наша встреча со Сталиным длилась так недолго, что мне вдруг стало страшно жаль: вот сейчас все оборвется, кончится, да, собственно говоря, кончилось.

— Если у вас все, тогда у меня есть к вам вопрос.
Какие темы сейчас разрабатывают писатели?

Фадеев ответил, что для писателей по-прежнему центральной темой остается война, а современная жизнь, в том числе производство, промышленность, пока находит еще куда меньше отражения в литературе, причем когда находит, то чаще всего у писателей-середнячков.

— Правда, — сказал Фадеев, — мы посылали некоторых писателей в творческие командировки, послали около ста человек, но по большей части это тоже писатели-середняки.

— А почему не едут крупные писатели? — спросил Сталин. — Не хотят?

— Трудно их раскачать, — сказал Фадеев.

— Не хотят ехать, — сказал Сталин. — А как вы считаете, есть смысл в таких командировках?

Мы ответили, что смысл в командировках есть. Доказывая это, Фадеев сослался на первые пятилетки, на "Гидроцентраль" Шагинян, на "Время вперед! " и на несколько других книг.

— А вот Толстой не ездил в командировки, — ска
зал Сталин.

Фадеев возразил, что Толстой писал как раз о той среде, в которой он жил, будучи в Ясной Поляне.

— Я считал, что когда серьезный писатель серьез
но работает, он сам поедет, если ему нужно, — сказал
Сталин. — Как Шолохов, не ездит в командировки? —
помолчав, спросил он.


— Он все время в командировке, — сказал о Шолохове Фадеев.

— И не хочет оттуда уезжать? — спросил Сталин.

— Нет, — сказал Фадеев, — не хочет переезжать в город.

— Боится города, — сказал Сталин.
Наступило молчание. Перед этим, рассказывая о

командировках, Фадеев привел несколько примеров того, как трудно посылать в командировки крупных писателей. Среди других упомянул имя Катаева. Очевидно, вспомнив это, Сталин вдруг спросил:

— А что, Катаев, не хочет ездить?
Фадеев ответил, что Катаев работает сейчас над

романом, который будет продолжением его книги «Белеет парус одинокий», и что новая работа Катаева тоже связана с Одессой, с коренной темой Катаева.

— Так он над серьезной темой работает? — спросил Сталин.

— Над серьезной, над коренной для него, — подтвердили мы.

Опять наступило молчание.

— А вот есть такая тема, которая очень важна, —
сказал Сталин, — которой нужно, чтобы заинтересо
вались писатели. Это тема нашего советского патрио
тизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию, на
учную интеллигенцию, профессоров, врачей, — ска
зал Сталин, строя фразы с той особенной, присущей
ему интонацией, которую я так отчетливо запомнил,
что, по-моему, мог бы буквально ее воспроизвести, —
у них недостаточно воспитано чувство советского пат
риотизма. У них неоправданное преклонение перед
заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несо
вершеннолетними, не стопроцентными, привыкли счи
тать себя на положении вечных учеников. Эта тради-


ция отсталая, она идет от Петра. У Петра были хорошие мысли, но вскоре налезло слишком много немцев, это был период преклонения перед немцами. Посмотрите, как было трудно дышать, как было трудно работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами, — сказал Сталин и вдруг, лукаво прищурясь, чуть слышной скороговоркой прорифмовал: — засранцами, — усмехнулся и снова стал серьезным...

— Простой крестьянин не пойдет из-за пустяков
кланяться, не станет снимать шапку, а вот у таких лю
дей не хватает достоинства, патриотизма, понимания
той роли, которую играет Россия. У военных тоже
было такое преклонение. Сейчас стало меньше. Теперь
нет, теперь они и хвосты задрали.

Сталин остановился, усмехнулся и каким-то неуловимым жестом показал, как задрали хвосты военные. Потом спросил:

— Почему мы хуже? В чем дело? В эту точку надо
долбить много лет, лет десять эту тему надо вдалбли
вать. Бывает так: человек делает великое дело и сам
этого не понимает, — и он снова заговорил о профес
соре, о котором уже упоминал. — Вот взять такого
человека, не последний человек, — еще раз подчерк
нуто повторил Сталин, — а перед каким-то подлецом-
иностранцем, перед ученым, который на три головы
ниже его, преклоняется, теряет свое достоинство. Так
мне кажется. Надо бороться с духом самоуничиже
ния у многих наших интеллигентов.

Сталин повернулся к Жданову:

— Дайте документ.
Жданов вынул из папки несколько скрепленных

между собой листков с печатным текстом. Сталин пе-


релистал их, в документе было четыре или пять страниц. Перелистав, Сталин поднялся из-за стола и, передав документ Фадееву, сказал:

— Вот, возьмите и прочитайте вслух.

Фадеев начал читать письмо, которое ему передал Сталин. Сталин до этого, в начале беседы, больше стоял, чем сидел, или делал несколько шагов взад и вперед позади его же стула или кресла. Когда Фадеев стал читать письмо, Сталин продолжал ходить, но уже не там, а делая несколько шагов взад и вперед вдоль стола с нашей стороны и поглядывая на нас. Прошло много лет, но я очень точно помню свое, незаписанное тогда ощущение. Чтобы не сидеть спиной к ходившему Сталину, Фадеев инстинктивно полуобернулся к нему, продолжая читать письмо, и мы с Горбатовым тоже повернулись. Сталин ходил, слушал, как читает Фадеев, слушал с напряженным выражением лица. Он слушал, с какими интонациями Фадеев читает, он хотел знать, что чувствует Фадеев, читая это письмо, и что испытываем мы, слушая это чтение. Продолжая ходить, бросал на нас взгляды, следя за впечатлением, производимым на нас чтением.

До этого с самого начала встречи я чувствовал себя по-другому, довольно свободно в той атмосфере, которая зависела от Сталина и которую он создал. А тут почувствовал себя напряженно и неуютно. Он так смотрел на нас и так слушал фадеевское чтение, что за этим была какая-то нота опасности — и не вообще, а в частности для нас, сидевших там. Делая пробу, проверял нас — очевидно, на первых людях из этой категории, на одном знаменитом и двух известных писателях, — какое впечатление производит на нас, интеллигентов, коммунистов, но при этом интеллигентов, то, что он


продиктовал в этом письме о Клюевой и Роскине, тоже о двух интеллигентах. Продиктовал, может быть, или сам написал, вполне возможно. Во всяком случае, это письмо было продиктовано его волей — ничьей другой.

Когда Фадеев дочитал письмо до конца, Сталин, убедившись в том, что прочитанное произвело на нас впечатление, — а действительно так и было, — видимо, счел лишним или ненужным спрашивать наше мнение о прочитанном.

Как свидетельствует моя запись от 14 мая сорок седьмого года, когда письмо было прочитано, Сталин только повторил то, с чего начал:

— Надо уничтожить дух самоуничижения, — и добавил: — Надо на эту тему написать произведение. Роман.

Я сказал, что это скорее тема для пьесы.

Небольшой комментарий. Речь идет о деле профессоров Н.Г. Клюевой и Г.И. Роскина. В предвоенные годы указанные профессора создали противораковый препарат «КР» («круцин», французский аналог «трипазон»), вопрос об эффективности которого до сих пор вызывает жаркие споры специалистов. По просьбе авторов рукопись их выходившей в Советском Союзе монографии «Биотерапия злокачественных опухолей» (Издательство АМН СССР, М., 1946) академик-секретарь АМН СССР В.В. Парин во время своего визита в США в 1946 году в порядке научной информации передал американским издателям. Когда об этом стало известно в СССР, Сталин расценил этот факт как выдачу важной государствен-


ной тайны. По обвинению в шпионаже В.В. Парин был приговорен к 25 годам заключения. Н.Г. Клюева и Г.И. Роскин, а также снятый со своей должности министр здравоохранения Г.А. Митерев предстали перед «судом чести». По всей стране была проведена кампания осуждения их поступка. После XX съезда КПСС все они были полностью реабилитированы.

Как расценивать такие действия Сталина? Можно, конечно, с позиции «демократии» и «общечеловеческих ценностей». В таком случае получится, что Сталин слишком жестоко обошелся с врачами-исследователями. Но так ли это? Ведь проблема лечения онкологических заболеваний уже в то время являлась одной из ведущих в ряду главных медицинских проблем человечества. И с какой стати, без письменного разрешения АМН СССР, а также иных соответствующих инстанций Советского Союза результаты столь важных исследований и данные о новом противоопухолевом препарате надо было передавать именно за границу, в США?! Уж коли на то пошло, то при публикации этой работы в СССР американцы и сами могли скопировать официально опубликованные в Советском Союзе материалы, и тогда никаких претензий к ученым не было бы и в помине. Потому что приоритет советской науки был бы зафиксирован письменно.

Судя по всему, праведный гнев Сталина вызвали прежде всего два обстоятельства. Во-первых, все исследования этих профессоров были осуществлены на бюджетные деньги СССР. Никаких частных исследовательских лавочек, тем более в области медицины, в СССР не существо-


вало в то время. Их работы выполнялись в соответствии с утвержденным планом научно-исследовательских работ АМН СССР. И, еще раз обращаю на это внимание, на бюджетные деньги. Соответственно и конечный результат этих исследований должен был принадлежать Советскому Союзу. Ведь и в СССР проблема лечения онкологических больных уже тогда стояла остро. Во-вторых, Сталин вполне обоснованно заподозрил, что в США были переданы более подробные результаты исследований этих профессоров. Не говоря уже о том, что его, постоянно заботившегося о каждой советской копеечке, но не жалевшего средств для развития советской науки, до глубины души возмутил поступок профессоров, которые на советские деньги провели исследования, а результаты передали в США без патентования своего изобретения. То есть действительно в ущерб не только себе, но и государству. И реакция Сталина была и по-человечески, и с точки зрения государственных интересов абсолютно справедлива — это было конкретное проявление духа самоуничижения. Добиться выдающегося по тем временам научного успеха, который, кстати говоря, к тому же требовал еще и дальнейшей проверки, и вот так запросто отдать американцам! То есть эти профессора сами себя ни во что не ставили. Потому и такая реакция Иосифа Виссарионовича. И сколько у нас было и есть таких, с позволения сказать, «широко и демократически мыслящих» ученых, которые ни во что, даже на грош, не ставят интересы государства, на средства которого они осуществляют свои научные исследования!


— Надо противопоставить отношение к этому вопросу таких людей, как тут, — сказал Сталин, кивнув на лежащие на столе документы, — отношению простых бойцов, солдат, простых людей. Эта болезнь сидит, она прививалась очень долго, со времен Петра, и сидит в людях до сих пор.

— Бытие новое, а сознание старое, — сказал Жданов.

— Сознание, — усмехнулся Сталин. — Оно всегда отстает. Поздно приходит сознание, — и снова вернулся к тому же, о чем уже говорил. — Надо над этой темой работать...

Небольшой комментарий. Разве столь уж неправ был Сталин? У нас ведь и по сию пору безмерное преклонение перед так называемыми цивилизованными странами — любую дрянь, подчеркиваю, именно дрянь копируем с Запада. Изо дня в день по всем так называемым демократическим СМИ и даже из уст официальных властей, разливается елей в адрес так называемой цивилизации Запада! Ну сколько же можно упиваться духом самоуничижения! Чуть ли не каждый раз слышим: «...а вот в цивилизованных странах...» Что, Ее Величество Россия не обладает своей уникальной цивилизацией? Что, подданные Ее Величества России не доказали всему миру, что способны на уникальные прорывные решения в любой отрасли человеческих знаний, в любой отрасли науки, техники и культуры? Зачем надо столь рьяно унижать себя и свою Великую Родину, преклоняясь перед «цивилизацией» «бигмака», тампексов, сникерсов, неизлечимо ожиревших идиотов, озабоченных только


животным сексом и кариесом, где правит бал туалетная бумага зеленого цвета стоимостью всего в три цента за штуку — доллар. Позволю себе процитировать отрывок из одного стихотворения великого русского поэта Н.А. Некрасова —

«Доллар»:

Грош у новейших господ («новейших» во все времена. — А. М.)


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: