2015-05-12
797
ты о последних годах жизни вождя. Жуков убежден, в убийстве Сталина не было никакого смысла, к концу 1952 года он уже и так отошел от дел, а его смерть была лишь вопросом времени.
Всем было известно и понятно, что Сталин умрет вот-вот. Три инсульта, ну скажите любому непросвещенному в медицине человеку, он скажет, это очень много. И четвертый мог наступить в любой момент. Тем более Сталин уже не бился за власть и не требовал ее. Он скромно отошел в сторону и жил на даче как пенсионер. От политики он напрочь отрешился. Поэтому не было ни смысла, ни повода его убивать. Соратники Сталина напряженно следили за состоянием его здоровья, а оно становилось все хуже.
У него начала пропадать память. Какие-то минуты просветления, он твердо помнил, потом все забывал, что, где, когда. Кроме того, у него изменился почерк. Аккуратный прежде, обязательно на хорошей бумаге, четкий, среднего размера вдруг стал иным: угловатый, огромные буквы. Когда я показал ксерокопию одному своему приятелю врачу-психиатру, не говоря, кто написал, что, к чему, он сказал: явно у человека дрожали руки, и он держал одну руку другой, чтобы двумя руками с трудом писать. Отсюда огромные угловатые, острые буквы. Зачем нужно было в этот момент убирать тяжело больного Сталина? Он и так уже не играл в политике никакой роли. Он гулял на ближней даче, и единственное развлечение было — он сам делал вино, домашнее. Ему с Кавказа, из Грузии присылали виноград, и он, вспомнив, как это делается на его Родине, сам давил и делал молодое вино.
И все же вопросы остаются. Но ответы на них, скорее всего у надо искать не в материалах ЦРУ, а в советских архивах. Однако эти исторические документы, включая медицинскую карту Сталина, похоже, пока никто не собирается рассекречивать».
Небольшой комментарий. Трудно в это поверить, но именно такую версию последних месяцев жизни Сталина 7 июля 2007 года привел тот самый авторитетный исследователь, доктор исторических наук Юрий Николаевич Жуков — автор ряда действительно очень интересных, блестяще аргументированных книг о Сталине, среди которых особенно выделяются «Иной Сталин» и «Сталин: тайны власти». Самое обидное состоит в том, что произошло это на телевидении, то есть его заявление слышали десятки миллионов людей.
При всем своем личном и искреннем уважении к Ю.Н. Жукову и его научным заслугам категорически не могу, не имею права согласиться с таким заявлением. Потому что оно в корне не соответствует действительности. А вот на вопрос, почему оно не соответствует действительности, отвечу с помощью сталинского министра финансов Арсения Зверева. Вновь хочу обратить внимание на то, что он был интереснейшим человеком и великолепным финансистом — не чета современным «россиянским» министрам финансов. Так за советскую копеечку и советский рубль стоял, что впору было его сравнивать с защитниками Сталинграда или Москвы. Но в то же время был столь мудр, столь гибок в выборе финансовых средств укрепления советской экономи-
ки и повышения благосостояния советских граждан, столь дальновиден, что Сталин почитал за благо постоянно с ним советоваться. Итак, цитируем мемуары А.Г. Зверева «Записки министра» (М., 1973, стр. 242—246; согласно мемуарам А.Г. Зверева, ниже цитируемое относится к 1—2 марта 1953 года; запомните это обстоятельство, чуть ниже очень даже пригодится).
«Перестройка хозяйства на мирный лад в основном завершилась в 1946 году. В 1948 году объем промышленного производства в стране превзошел довоенный уровень. Таким образом, на восстановление промышленности потребовалось около двух с половиной лет. Героический труд рабочих, неутомимая деятельность партии обеспечили выполнение первой послевоенной пятилетки в промышленности за четыре года и три месяца.
Однако успехи вовсе не означали, что путь, по которому шла страна, был легким. На фоне впечатляющих успехов в промышленности было особенно заметно отставание сельского хозяйства. Восстановить его было сложнее, чем промышленность. Трудности в сельском хозяйстве в значительной степени объяснялись серьезными упущениями в руководстве им, нарушением принципа материальной заинтересованности колхозов и колхозников в результатах своего труда.
Из встреч со Сталиным, из бесед с ним, из его высказываний я составил вполне определенное представление, что он не был уверен в правильности всех применявшихся нами методов руководства сельским хозяйством...
...Моя область — финансы. Этого аспекта проблемы я и коснусь, причем в его самой злободневной для тех лет части: вопроса о сельхозналогах.
Налоги применяют и для поощрения коллективных форм развития. Им присущ возвратный характер: полученные средства опять используются в интересах трудящихся.
Расскажу, в частности, о сельскохозяйственном налоге. История эта уходит еще в довоенные годы. Когда разрабатывался закон об этом налоге, Сталин чрезвычайно настороженно отнесся к предложению Наркомата финансов увеличить его (мы мотивировали это грозной международной обстановкой и потребностью дать срочно крупные суммы в промышленность), но в конце концов согласился на увеличение обложения колхозников в 1, 8 раза.
При обсуждении вопроса в ЦК ВКП(б) я попросил разрешить некоторую амплитуду налоговых колебаний. Отмечая, что со статистикой у нас не все в порядке, я говорил о желательности установить верхний предел с превышением прежнего в 1, 9 раза. Получив согласие, з а н я л с я уточнением данных. Только после основательной подготовки финансовые органы приступили к делу и неплохо с ним справились.
Дальнейшей разработке этой проблемы помешала Великая Отечественная война. С переходом к миру нужно было решать вопрос о снижении налогов военного времени. Снова остро встал вопрос о сельхозналоге. Опять потребовалось провести большое исследование, чтобы доказать необходимость его пересмотра. В цен-
тральном аппарате находились люди, которые были убеждены, что Министерство финансов заблуждается. Сталин даже обвинил меня в недостаточной информированности относительно материального положения колхозников. Как-то он полушутя-полусерьезно сказал мне:
— Достаточно колхознику курицу продать, чтобы утешить Министерство финансов.
— К сожалению, товарищ Сталин, это далеко не так — некоторым колхозникам, чтобы уплатить налог, не хватило бы и коровы.
После этого я послал в ЦК партии сводку с фактическими данными. Цифры говорили сами за себя. Правительство приняло решение о снижении сельхозналога на одну треть. (Обратите внимание на то, сколь открыто и напористо говорил Арсений Зверев, защищая интересы колхозников. И заметьте, всякий раз он опирался на результаты серьезных исследований, а не просто так говорил. Обратите внимание также и на упорство А. Зверева в решении вопроса о снижении сельхозналога. Казалось бы, глава финансового, по определению самого скупого в любом государстве ведомства, склонного только обдирать население и хозяйствующие субъекты, а вот, поди ж ты, — рьяно ратует за скорейшее снижение сельхозналога! С цифрами в руках ломает предвзятость правительства и добивается своего! Вот это сталинский министр! Вы слышали или видели что-либо подобное в наше время? — A.M.)
В начале марта 1953 года специально созданная комиссия рассматривала справку о размерах подоходного налога с граждан, занимающих-
ся сельским хозяйством, и отдельных местных налогов. Некоторые члены комиссии внесли тогда предложение отдельно ввести налог с оборота и налог на трудодни. Я возразил, поскольку налог с оборота и так существовал: он образовывался в основном из разницы в заготовительных и розничных ценах на сельскохозяйственную продукцию, с учетом стоимости переработки, а также с учетом прибыли, получаемой перерабатывающими предприятиями.
Таким путем государству передавалась часть национального дохода, созданного колхозами и колхозниками. Тогда мне поручили составить справку о размерах налога с оборота по отдельным видам сельхозпродукции. Там значилось, что налог с оборота по зерну был равен 85 процентам, по мясу — 75 процентам и т.д.
Эти цифры вызвали сомнение. Справку показали Сталину. В разговоре со мной по телефону Сталин, не касаясь происхождения цифр, спросил, как я истолковываю природу налога с оборота. Я ответил, что налог родственен прибыли, одна из форм проявления прибавочного продукта. Слышу: "Верно". Новый вопрос: "А помните, до войны один член ЦК на заседании ЦК назвал налог с оборота акцизом?" Я помнил этот случай. Сталин тогда ответил, что у акциза иная экономическая природа.
Далее Сталин спросил: чем объясняется столь высокий налог с оборота по основным видам сельскохозяйственной продукции? Я отвечал, что здесь выявляется разница между заготовительными и розничными ценами, установленными правительством на сельхозпродукты.
Следующий вопрос: для чего мы раздельно берем прибыль и налог с оборота и не лучше ли объединить эти платежи? Говорю, что если объединим, хотя бы в виде отчислений от прибыли, то в легкой и пищевой промышленности возникнет прибыль процентов 150—200 в год; исчезнет заинтересованность в снижении себестоимости, которое планируется в размере 1—3 процентов в год, ибо прибыль будет и без того велика, но не в результате работы. Опять слышу реплику: "Верно!" Так были затронуты многие коренные проблемы деятельности финансов, причем ни разу не упоминался вопрос о сельскохозяйственном налоге. По окончании беседы Сталин сказал: "До свидания". (Редчайший случай: обычно он просто клал трубку.)
