Против материалистического атеизма

Применив диалектический метод (т.е. целенаправленно осмысленную очередность постановки вопросов, соображения и выражения однозначно понимаемых ответов на них) к обнажению внутренней конфликтности “диалектического” материализма, мы пришли к ответу на вопрос о предельно обобщающих понятиях, а равно первичных различиях:

Жизнь это — Бог и тварное Мироздание, представляющее собой объективную данность триединства материи-инфор­ма­ции-мhры. Соответственно мировоззрение триединства материи-информации-мhры (а также и выражающее его миропонимание) — можно назвать Богоначальным, поскольку в нём мысленное древо всегда выстраивается в порядке: образ Божий, как субъективные нравственно обусловленные представления индивида о Боге, Þ Мироздание, как триединство материи-информации-мhры Þ последовательность более или менее детальных переходов по системе мировоззренческих и понятийных взаимосвязей от Мироздания в целом к конкретно рассматриваемому вопросу.

Противоположностью ему является «Я-центричное» мировоззрение (а также и выражающее его миропонимание), в котором мысленное древо всегда выстраивается в порядке: «Я — как начало координат, центр Жизни, пуп Земли и т.п.» Þ обстоятельства, с которыми «Я-центр» непосредственно взаимодействует, Þ информация, относящаяся к тому или иному конкретному вопросу.

Поскольку обстоятельства, с которыми «Я-центр» непосредственно взаимодействует, непрестанно меняются, то мысленное древо регулярно рассыпается, вследствие чего к одному и тому же вопросу отношение в разные моменты времени может быть объективно не мотивированно взаимоисключающим, а к разным вопросам — взаимно несогласованным. Отсюда — из «Я-цент­ри­ч­ного» мировоззрения и проистекают если не все, то очень многие сбои в попытке того или иного субъекта применить диалектический метод — «субъективную диалектику» — к разрешению тех или иных проблем в жизни своей и общества.[ВП СССР13]

Таков ответ на второй из двух поставленных в разделе 6.1 вопросов о том, что именно придаёт диалектическому методу способность быть объективным средством постижения субъектом объективной истины.

Но прежде, чем заняться рассмотрением первого из них — вопроса о преобразовании нематериальных объективных разнокачественностей в субъективные разнокачественности, на основе которых протекает мышление субъекта, снова необходимо определиться во мнениях. Начнём с хронологически более позднего мнения, выражающего точку зрения осознанного материалистического атеизма, не внемлющего возражениям и самонадеянно убеждённого исключительно в своей правоте:

«Мракобесием называют учение, которое отрицает твёрдо установленные факты и истины. Если рассматривать этот вопрос с другой стороны, то мракобесие — это учение, основанное не на понимании, а на вере во что-то, что истиной или фактом не является [142]. Поскольку с позиций атеизма религиозные учения основаны не на фактах, а на вере, то религия — это мракобесие. Но...

А на каких фактах основан сам атеизм? Где факты, дока­зы­вающие, к примеру, что у человека нет бессмертной души?[143] Хирурги, препарируя человека, ни разу её не видели? И это всё?!

Но ведь никто не видел гравитационного, магнитного, элек­т­ри­ческого полей. Значит ли это, что и их нет? Понятно — сегодня приборы показывают наличие этих полей. Но ведь 200 лет назад этих приборов не было, и о полях никто не подозревал. Так чего всё же сегодня нет — бессмертной души или приборов по её обнаружению?

На сегодня мы, атеисты, мракобесы, хуже верующих. Верующие непрерывно ищут факты, подтверждающие их веру, а мы ловко устроились — что бы они ни нашли, а мы верим, что этого нет. Они верят в наличие бессмертной души, а мы верим в её отсутствие; они верят в рай и ад, а мы верим в их отсутствие и т.д. Мы, атеисты, тоже верующие и тоже мракобесы, но только более амбициозные (выделено нами при цитировании: самокритично, — ничего не скажешь)» (Ю.И.Мухин, “Бес­смер­тна ли душа человека?”, газета “Дуэль”, № 33 (80), 1998 г.).

Но говорить, что «о полях никто не подозревал», — это означает возводить напраслину на прошлое. Действительно не подозревали… однако за исключением тех малочисленных, ныне именуемых «экстрасенсами»[144], кто воспринимал физические поля, если употреблять нам современную и часто никчёмную научную терминологию, — «органолептически», т.е. своими телесными и духовными (биополевыми)[145] органами чувств. И на них остальное большинство общества смотрело как на ненормальных: в худшем случае, — опасаясь и тираня их; а в лучшем случае, — открыто пренебрегая ими и тайком прибегая к их помощи для решения своих проблем «нетрадиционными» средствами в случаях, когда «традиционные» и научно обоснованные средства оказывались явно не состоятельными.

«Экстрасенсы» эпохи «до диалектического материализма» [146] именовали полевые образования, доступные восприятию органов чувств каждого из них: «дэхи», — какое слово, следуя им, употребляли и остальные члены общества. «Эзотерические» философские школы, внутри всевозможных орденов и братств учившие некой мудрости и практикам развития чувствительности до такого уровня, что субъект обретал способность слышать и видеть дэхов, именовали, их «тонкими материями»; и «тонкие материи», также как плотные, несли запечатлённые в них убразы.

А философы-материалисты публичных философских школ[147] на протяжении всей истории стояли на том, что «дэхи не существуют», что свидетельства об их явлениях — либо чистейший вымысел, либо искажённое представление о реально имевших место событиях, либо результат помрачения рассудка очевидцев болезнями или одурманивающими веществами.

Тем самым, приняв материализм, начавший широко распространяться с начала XVIII века, европейски — по существу библейски — образованное общество отказалось от всей прошлой истории и практики осмысления Жизни своими народами, поскольку издревле вся материя (в том числе и в смысле, изъяснённом В.И.Лениным в “Материализме и эмпириокритицизме”) в осознании людьми Объективной реальности делилась на два класса по признаку «видимости — невидимости»[148]:

· видимое — вещество («плоть» — «плот ные материи»), или более детально: четыре стихии — земля, вода, воздух, огонь, как символические имена четырёх агрегатных состояний вещества — твёрдое, жидкое, газ, плазма, — соответственно;

· невидимое — дух (как противоположность «плоти» — «тон­кие материи»), который соответствует всей совокупности физических полей современной материалистической науки.

Обладая способностями, во-первых, к силовому взаимодействию с материей в видимых (плотных) агрегатных состояниях и, во-вторых, к проникновению сквозь них, — именно невидимый дух воспринимался как сила, вносящая жизнь вовнутрь вещественных (плотных) образований, которые сами по себе — без воздействия духа (физических полей) — способны только к механическому взаимодействию между собой и не проявляют видимых извне признаков жизни.

Материализм возник из отрицания бытия невидимого и неощутимого для большинства на основе безверия всем без исключения из числа тех, для кого бесплотные — духовные — полевые явления были видимы или ощутимы как-то иначе. То есть изначально материализм был ущер­бен нравственно и этически, поскольку выражал неверие по объективно немотивированному предубеждению одних людей другим[149]; и в основе неверия была и есть некая нрав­ственная порочность самих материалистов (возмо­ж­но, их нравственная готовность солгать), по какой причине правда и ложь, несомые другими людьми, для них неразличимы.

При стойкой неспособности отличить ложь от правды и собственном цинизме, всегда готовом прикрыть свой личностный или корпоративный эгоизм подходящими к обстоятельствам общими всем людям нравственными мерилами, — самой надежной представляется стратегия «не верить никому». И она пришлась по вкусу многим в советском обществе: как в “элите”, так и в простонародье. Вспомните фильм “Семнадцать мгновений весны”, обаятельного гестаповца Мюллера (в исполнении обаятельного Л.Бро­не­вого) и популярность высказывания Мюллера из этого фильма: “Верить никому нельзя. Даже себе… Мне — можно”.

Эта фраза стала «крылатой» в обществе, и многие её бездумно повторяли в подходящих обстоятельствах, не соотнося её с их собственными нравственными мерилами. Так Л.Броневой-Мюл­лер, не без организационных усилий со стороны сценаристов и режиссёров-постановщиков фильма, переиграл В.Тихонова-Иса­ева-Штир­лица. Переиграл, расслабившись? — т.е. дав проявиться сидя­щему в нём циничному интернацисту-иудею во многих поколениях, которому достаточно было просто сменить штатскую одежду на форму СС и явить на экране ту же самую циничную демо­ни­чески-“элитар­ную” суть, но уже в образе марионеточного германского нациста?

И исходя из такого рода нравственности: «верить никому нельзя. Даже себе… (эта рекомендация предназначена демонизмом для употребления подвластным «быдлом»). Мне — можно (а это для себя — «любимого» до бесчувствия и своим невежественным произволом готового подменить Божий Промысел)», — материализм сказал: “Дух, дэхи не существуют, есть только механика взаимодействия вещественных образований”.

Потом к этой механике взаимодействия вещества материалистическая наука добавила и механику «эфира», наполняющего мировое пространство. Спустя ещё некоторое время материалистическая наука открыла «физические поля», которые были причислены к материи, и отказалась от концепции «эфира», а дэхи по-прежнему объявлялись ею не существующими.

Но кроме того, что дух, обладая способностью к силовому взаи­модействию с вещественными образованиями[150], рассматривался издревле как сила, придающая им жизнь, именно дух воспринимался:

· и как носитель всякого субъектного — личностно обособленного [151] начала, которому неотъемлемо свойственно своеобразие, включающее в себя тот или иной смысл жизни и отличающее одно субъектное обособление от других;

· и как носитель способности к переосмыслению прежде свойственного ему смысла жизни, т.е. носитель разума.

И это взаимоотношение духа и вещества во всех его агрегатных состояниях было характерно для понимания людьми и своей жизни, как жизни человеческого духа, так и всех прочих духов, начиная от Духа Божиего, духов природных стихий, духов биосферных, и кончая всевозможными нечистыми духами. Это миропонимание ясно выражено в цитате из Премудрости Соломона («Любите справедливость судьи Земли…»), приведённой в конце раздела 6.1.

Также в представлениях людей издревле и душа человека, прежде всего, связывалась с духом — биополевым образованием, которое отделялось от плоти в процессе смерти, а уж на основе связи духа и плоти душа связывалась с вещественным телом. Именно об этом писал Ф.Энгельс сам в “Диалектике природы”: «умершее тело оставляет после себя некий жизненный принцип, нечто более или менее тождественное с душой, принцип, который переживает все живые организмы, а не только человека», — однако расценивая этот факт как противоестественный вымысел. Причиной непонимания им смысла слова «дух» является сведение полного множества различных агрегатных состояний материи исключительно к веществу и известным в то время его внутренним структурным элементам: молекулам, атомам.

Объявив дух несуществующим, материализм заодно устранил из миропонимания людей, возможно сам того и не заметив, всё множество субъектных начал в Объективной реальности, а так же и объективный смысл жизни. Спустя какое-то время, приняв физические поля в лоно понятия «материя», он сделал и их безжизненными, поскольку субъектное начало и смысл Жизни он оставил в неприкаянных умолчаниях, для выражения смысла которых — «нет слов»[152].

Вместе с этим и вследствие этого из науки были изгнаны нравственная определённость и этика, распространяющаяся за пределы человеческого общества: всё стало представляться «объектами исследований», лишёнными субъектного начала, по какой причине с которыми якобы допустимо делать всё, что не нарушает непосредственно действующего в обществе законодательства и не ведёт непосредственно к такого рода нарушениям.

И за этот синонимический [153] переворот в библейской культуре — «дух» Þ «физичес­кие поля», — свершённый европейской наукой примерно в период времени, начиная с XVII и кончая первой половиной XX века, которого не замечали на протяжении всей своей жизни основоположники “диалектичес­кого” материализма, сами принявшие в нём деятельное участие, — человечество заплатило дорогую, а главное, — жизненно не оправданную цену:

Человечество потеряло понимание объективного характера того, что ныне называется «информация» и вместе с утратой понимания объективности информации потеряло и пути к обретению объективного смысла жизни.

Подмена понятий «дух» Þ «физические поля» это — как раз тот способ мировосприятия и миропонимания, от которого предостерегал дзэн-буддистский учитель древности Дайэ: “Слово «луна» — только «палец», указующий на луну: горе тому, кто примет «па­лец» за луну”. Но не лучше обстоят дела и у тех, кто, зажмурив глаза, чтобы не видеть луны, но слыша слово «луна», скажет, что луны нет вовсе, что она вымысел, а слово «луна» — пустое слово; а также и у тех, кто им поверит.

Писания основоположников “диалектического” материализма — яркое тому свидетельство, и как видно из приведенного фрагмента статьи Ю.И.Мухина, он тоже не заметил этой подмены понятий «дух» Þ «физические поля», сопровождавшейся утратой объективного смысла Жизни и свершившейся под видом синонимического преобразования; и соответственно не увидел и не переосмыслил его последствий для культуры общества и каждого из живущих в нём людей.

И после приведённого ранее фрагмента Ю.И.Мухин предпринимает попытку подняться с третьего (фактоописательного) приоритета обобщённых средств управления[154] на первый (мировоз­зрен­ческий) методологический:

«Есть два противоположных метода познания истины. Один, назовём его научный, — это когда истину точно устанавливают — осматривают, измеряют или, по крайней мере, замеряют её приборами и по их показаниям судят, если и не обо всей истине, то хотя бы о наличии чего-то, что может быть истиной.

Противоположный метод — в наличие истины просто верят. Это смешно[155], но подавляющее число людей использует второй метод — они что-то запоминают, как истины, и потом в это верят.

Нам второй метод совершенно не годится, поскольку это самообман, вера — это вообще не познание истины. Познание истины — только понимание. А понять можно только на основе истинных фактов, для чего их нужно увидеть и замерить, а увидеть и замерить факты в вопросе религии пока нечем. В таких случаях в реальной жизни мы обычно упрощаем себе задачу: мы оцениваем факт на основе своего жизненного опыта и умения логически мыслить[156]. (…)

В вопросе религий и атеизма точные замеры нам недоступны, научный метод мы использовать не можем[157]. Поэтому давайте используем предложенный метод — метод оценки разных составляющих наших учений с позиций наших опыта и логики. Ведь точность нам и не нужна, нам хватит выяснения направления нашего движения» (Ю.И.Мухин, “Бессмертна ли душа человека?”, газета “Дуэль”, № 33 (80), 1998 г.).

Признав таким образом несостоятельность экспериментальных методов материалистического (позитивистского) естествознания и его технических приложений в разрешении основных религиозных вопросов, Ю.И.Му­хин делает и потом рассудочно — “логи­чески” — обосновывает вывод:

«Бога нет.

Его нет потому, что он не нужен даже верующим. Им-то нужен рай в загробной жизни, а Бог — это просто тот, без кого они рай себе представить не могут[158].

Бога выдумали давно, и тогда и Он, и Его рай имели какой-то смысл. Но сегодня Бог выглядит, как Чикатило[159] — безумным садистом. Ведь вдумайтесь в то, что Он делает. Он расплодил людей и после мгновения земной жизни начинает вечные издевательства над их душами. Одних жарит в аду, другим — вечное тюремное заключение в раю. Мухаммед, правда, ввёл в рай полногрудых волооких гурий — все ж мужчинам какое-то развлечение. Но чем у христиан рай отличается от тюрьмы[160]? В тюрьме тоже сидят и ничего не делают, кроме того, что едят и оправляются за казённый счёт. Ну чем не рай? Между тем, год тюрьмы по своей тяжести для человека расценивается как два года исправительно-трудовых лагерей, где заключенные всё же работают.

Просто когда возникали религии, люди так физически тяжело работали, что физический отдых и еда в достаточном количестве казались им неземным счастьем. В те времена тот рай был уместен, и того, кто этот рай обеспечит, можно было считать богом. Но как на этот рай смотреть сегодня?

Да и с другой стороны. Положим, Бог есть, но тогда мы-то ему зачем? Он ведь всемогущ, неужели не нашел себе забавы[161] поинтересней, чем тратить дефицитные энергоресурсы на топку котлов в аду и варку манны небесной для оравы бездельников в раю? Лучше бы в домино играл — всё же какое-никакое развлечение, а не скука смертная.

Так что если посмотреть на Бога с практической точки зрения, то и для нас, людей, он бессмысленен, поскольку нам нужен не он, а рай, и мы ему бессмысленная и непонятная обуза. На мой взгляд, слишком много бессмысленности, чтобы была хоть какая-то вероятность наличия Бога. Потому и атеист» (Ю.И.Му­хин, “Бессмертна ли душа человека?”, газета “Дуэль”, № 33 (80), 1998 г.).

Если смотреть на сказанное с позиций этики и религиозной практики жизни человека в вере Богу, то такого Бога, каким его изобразил Ю.И.Мухин, действительно нет. Но если веру в такого выдуманного «бога», каким его предложил читателям “Дуэли”[162] Ю.И.Мухин, чтобы доказать небытие Бога истинного, который есть, и тем самым удержать в атеизме всех заворожённых его “логикой”, всё же насадить в обществе, изнасиловав его здравомыслие, — то возникнет эгрегор (коллективная духовность, коллективная психика на основе биополей[163] множества людей, обладающая своей своеобразной определённой информационной базой и алгоритмикой взаимодействия с окружающей средой на её ос­нове), в который поклонники культа такого “бога” будут отдавать свои знания и духовные силы; эгрегор будет способен употреблять накопленные в нём резервы духовности на чудотворство; будет подавлять и извращать чувства, волю и разум людей, его поддерживающих, увлеченных или одержимых им; а “сверхъес­те­с­твен­ные” чудеса будут поддер­жи­вать веру в бога, которого нет, на основе эгрегориального торможения и извращения чувств и мышления людей. В результате жизнь общества будет стадообразием (gre­gariousness[164]), что и подметили как определяющую черту европейской жизни Р.Оуэн и А.С.Хо­мя­ков.

Но тот Бог, который есть, не ответит тем, кто, возведя на Него напраслину, обращается по сути не к Нему, поскольку Он обладает совершенно иными личностными нравственно-этичес­кими качествами и намерениями в сопоставлении с теми, что придал Ему Ю.И.Мухин. Поэтому такие “богоиска­тели” не най­дут Бога, который есть, до тех пор, пока сами не одумаются и не изменят своего мнения о Нём под воздействием жизненных обстоятельств, искореняющих безверие Богу и веру в один их множества культовых эгрегоров, называемых “бо­гом”, обслуживающих потреб­ности социальной магии.

Для многих сказанное о неотзывчивости Бога на обращения по сути не к Нему не очевидно просто потому, что наши имена — для большинства из нас не осмысленно-сущностные, а просто более или менее мелодичные созвучия, смысл которых не осознаётся. Но в тех языках, откуда они пришли в русский, они обладали определённым смыслом, т.е. были сущностными. Так Анна — в переводе на русский Благодать, и спрашивается: почему девочка, девушка, женщина, наречённая этим именем, должна отзываться на обращение к ней «мерзавка»? Почему Слава должен отзываться на «позорник»? И соответственно:

Даже когда Бог, которому свойственны осмысленно-сущностные имена, в том числе и такие как Милостивый, Милосердный, Вседержитель, Дарующий жизнь, отзывается по своей милости на обращение к Нему тех, кто предполагает, что Он — в сущности — «садист» и «до­ми­ношник от скуки смертной»[165], — не разумеют того, что им ответили.[166]

И тем более, почему Бог должен откликаться на их мысленные и физические эксперименты на тему «есть ли Бог?» так, как они того ожидают, для того, чтобы факт Божиего бытия либо небытия считался ими «строго научно» установленным? Да и как сам Ю.И.Мухин отнёсся бы к письму читателя “Дуэли”, который бы настырно требовал «строго научных» — т.е. безнравственных и внеэтичных — доказательств факта бытия самогу Юрия Игнатьевича? — Скорее всего подождал бы, пока читатель поумнеет (у Бога же есть возможность не только ждать, но и способствовать процессу «поумнения», воздействуя опосредованно на неверующего Ему субъекта).

И если это стало понятным, то спрашивается: где хотя бы осмысленная формальная логика в “доказательствах” небытия Бога у Ю.И.Мухина? При рассмотрении его “доказа­тельств”, выходящем за пределы предложенного им тоннельного сценария [167] мышления, они предстают только как подтверждение высказывавшегося неоднократно на протяжении истории нынешней цивилизации утверждения: в области разума никакого доказательства существования, а рбвно и несуществования Бога быть не может, вследствие чего споры на эту тему бесплодны и неразумны.

При этом следует обратить внимание на то, что в полном соответствии со сказанным ранее о роли нравственности и этики в разрешении вопросов, принадлежащих области религии, — для обоснования небытия “богов” исторически реально господству­ющих эгрегориально-магических культов, образы которых вылеплены по образу и подобию, мягко говоря, не очень хорошего человека, Ю.И.Мухин прибегает к нравственно-этическим критериям поиска доказательств и обоснования предположений. Однако вопреки требованию логики обеспечить полноту рассматриваемых возможностей и системы логических доказательств[168], доказав, как ему показалось, абсолютное небытие выдуманного “бога”-«сади­ста», Ю.И.Му­хин переходит к другим вопросам вместо того, чтобы прибегнуть к иным нравственно-этическим критериям в поиске путей общения с иным Богом, которому свойственны иные нравственно-этические качества. Только в этом случае он имел бы этическое право и формально логическое основание утверждать что-то определённое по вопросу о бытии Бога.

Однако Ю.И.Мухин, продолжая самонадеянно рассудочное дело Ф.Энгельса, даже не доказал факта абсолютного небытия плохого “бога”, придуманного самими же людьми по образу и подобию не очень хорошего человека, так как эгрегоры, несущие образы таких “богов”, объективно существуют, поскольку обществами подпитываются на протяжении всей обозримой истории, и множество людей находились и находятся под властью этих эгрегоров, отдавая им свою энергию, разум, информацию и доходя в этом вплоть до полной утраты самообладания и личностного своеобразия. При этом эгрегоры существуют под именем Бога истинного. Иными словами, хотя его существование обусловлено множеством субъектов, плохой “бог” (у каждого исторически реального эгрегориально-маги­чес­кого культа — свой) объективно некоторым образом всё же существует, и некоторое количество людей на протяжении многих веков влачат жалкое бытие под его господством.

Но доказательств небытия иного Бога — Бога истинного — у Ю.И.Мухина как не было перед началом его нравственно-эти­чески обоснованной [169] “логической” процедуры, в ходе которой к тому же один смысл логических конструкций по умолчанию подменяется им другим смыслом вопреки нормам логики, — так и нет по её завершении.

И лично для него (как и для многих других) нет доказательств бытия Бога, который есть, только потому, что эти доказательства обусловлены не логикой, а реальной нравственностью богоискателя и выражающей её этикой, которая включает в себя естественным порядком веру и доверие одной добропорядочной личности другой. Как было отмечено ранее, из отсутствия такого рода веры возник материализм и индивидуализм.

Однако атеизм может, не внемля ничему и никому, заглушив чувства и заблокировав разум, просто бездоказательно заявлять: «Я не верю ни в какого Бога: ни в плохого, ни в хорошего», — не утруждая себя ни обоснованием, ни опровержением этого мнения, что якобы избавляет его и от необходимости рассмотрения нравственно-этических основ доверия и веры друг другу двух личностей: человека и Бога, а нравственно-этическая обусловленность атеизма остаётся скрытой.

В случае Ю.И.Мухина, именно вследствие того, что он вступил на путь рассуждений на тему о бытии и небытии Бога, нравственно-этическая обусловленность полученного им результата просто обнажилась. Но в обоих вариантах (немотивированное безбожие, либо безбожие, мотивирующее себя) безбожие обусловлено нравственно-этически тем, что просто нет веры и доверия человека другим людям, обладающим нравственно-этическим религиозным опытом общения с Богом, а также — и это главное — нет веры и доверия человека самомэ Богу, которого человек делает вид, что ищет, либо от которого пытается спрятаться в иллюзорном домике самообольщения своим неверием.

Как нравственно-этически обусловленный результат — нет и доказательств бытия Бога, что рассудочно, логически ошибочно отождествляется многими с доказательством Божиего небытия вопреки требованию полноты системы рассматриваемых возможностей и логических доказательств.

И это приводит к вопросу о соотношении веры и разума.

* * *