Семантическая память

Понятие репрезентации. Два вида репрезентаций

Мы видели, что сетевая модель памяти не позволяет ответить на вопрос, почему некоторые знания актуализируются быст-

7 Современная психология

ро и без труда, тогда как другие знания требуют для своей актуализации усилий, не всегда приводящих к желаемому резуль­тату (феномен «на кончике языка»). Была высказана идея, что моделирования работы памяти в виде статичных и неизменных модулей недостаточно, так как переработка, сохранение и воспроизведение информа­ции происходят в соответствии с целями, стоящими перед индивидом.

Ж.-Фр. Ле Ни ввел понятие репрезен­тации, с помощью которого удалось за­фиксировать одновременно структурную стабильность и динамичность знаний. Он различал репрезентации-типы и времен­ные репрезентации. Первые составляют основу наших знаний о мире и имеют про­позициональную структуру. Вторые суть формы, в которых проявляется знание применительно к данной ситуации. Сход­ную дихотомию предлагает Ж.-Фр. Ришар [45]: он различает собственно знания и текущие репрезентации. Последние явля­ются частью долговременной памяти и от­вечают за отражение ситуации, связанной с выполняемой деятельностью.

Структура постоянных репрезентаций вДП '

Одни авторы полагают, что существует единый формат хранения для всех знаний. Разработаны разные модели, дающие представления о том, как соотносятся между собой различные компоненты зна­ния (концепты, категории, признаки). В самом общем виде можно выделить два класса моделей: 1) модели сети, разраба­тываемые в основном в коннекционизме, и 2) таксономические модели.

Сторонники коннекционистского под­хода исходят из того, что элемент сети представляет собой гомогенную единицу, а адекватным описанием структуры зна­ния является сеть, в которой различные компоненты, неразличимые с логической точки зрения, отличаются только числом и характером связей с другими компонен­тами. Аргумент в пользу такого модели­рования — наше незнание того, что явля­ется компонентом, а на основе результа­тов запоминания и иррадиации «знаний»

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

мы можем судить только о связях. Эти связи позволяют построить пропозицио­нальные сети с заданными заранее опера­циями (часть чего-то является предикатом и т.д.). С помощью коннекционистских моделей удается показать (например, [41]), что вклад отдельных компонентов при определении категории не является ста­бильным, он изменяется в зависимости от того, какие еще компоненты использует испытуемый при выполнении задач.

В класс таксономических моделей вхо­дит множество теорий, отличающихся прежде всего пониманием того, что есть признак и каковы правила организации признаков в таксономии (включение в класс, часть—целое и т. д.). Например, Э. Шобен и Л. Рипс (1973) выделили дефи­нитивные и характеристические признаки.

С именем Э. Рош связывают появление двух важный понятий, определивших экс­периментальное изучение структуры зна­ний в течение последние 20 лет: понятия базового уровня и типичности. Согласно Рош, базовый уровень — промежуточный уровень абстракции, спонтанно актуали­зируемый испытуемыми при выполнении широкого класса когнитивных задач. Под типичностью она понимала самый репре­зентативный пример на базовом уровне абстракции. Было получено много экспе­риментальных подтверждений негомоген­ности таксономической структуры катего­рий и наличия в этой структуре предпо­чтительных уровней абстракции. На этом уровне абстракции находятся самые репре­зентативные примеры категории, назван­ные прототипами. Переработка на этом уровне происходит эффективней, прото­типы легче называются и визуализиру­ются, лучше запоминаются. Таким образом, было доказано, что в ментальном прост­ранстве нарушается евклидова метрика: при сравнении двух объектов существен­ным для результата оценивания является то, что испытуемый выбирает в качестве точки референции. Если в качестве точки референции используется прототип, то объекты «притягиваются» к нему. Следо­вательно, можно сказать, что прототипы оказывают максимальное интерферирую­щее действие на объекты, принадлежащие

к той же категории. К аналогичным выво­дам пришла Фр. Кордье [25]. В ее работе приводятся данные экспериментов, в ко­торых испытуемые сопоставляли различ­ные примеры, принадлежащие к одной и той же категории. Оказалось, что расстоя­ние от типичного примера к нетипичноv меньше, чем от нетипичного к типичном" Другими словами, процедура, обратима -с логической точки зрения, необратима; психологической.

В экспериментах Д. Дюбуа с соавт. [2~ показано, что эффективность называни-рисунков (животных) — отнесения их к ка -кой-либо категории — зависит от степени типичности изображенных на них живот­ных, и прежде всего — от перцептивных черт, несущественных с точки зрения ка­тегоризации этих черт.

Можно выделить класс теорий, в кото­рых допускается существование двух форм репрезентации, принципиально несводи­мых друг к другу. Наибольшее распрост­ранение получила дихотомия пропозицио­нальной и аналоговой формы.

Классической является модель А. Пай-вио [24] — модель двойного кодирования Постулируется, что вербальные и невер­бальные символические системы функци­онируют разными способами. Выделень две системы: система вербальной и образ­ной репрезентации. Единицами вербаль­ной репрезентации являются логогень: (Дж. Мортон) — «похожие на слова сущ­ности, включающие визуальные и фоне­матические признаки» [24, с. 6]. Невер­бальная система работает при помощи имагенов, которые «кодируют модально-специфическую информацию о невербаль­ном, перцептивном и сенсорно-моторном опыте» [там же]. В невербальной системе объекты хранятся как интегративные, кон­тинуальные, холистические репрезентанты. которые «не могут быть легко разделены на отдельные элементы». Согласно теории двойного кодирования, логогены и имаге-ны работают на 3 уровнях (см. приложение).

На первом (низшем) уровне — процес­сах репрезентации — логогены и имагены активируются соответствующими объектами или словами. Они управляются физичес­кими характеристиками слов и объектов.

3.4. Психология памяти: процессы, формы, виды, типы и механизмы

Психологическим коррелятом этих про­цессов является знакомость. На втором уровне — референции — логогены и има-гены взаимно активируют друг друга. Этому уровню соответствует задача «пред­ставить слово» или «назвать картинку». И наконец, на третьем -- ассоциатив­ном — уровне происходит активация одних логогенов посредством других и одних имагенов — посредством других. Это — система репрезентации абстрактных слов и сложных пространственных образов. На этом уровне кодирования нет прямого перехода между логогенами и имагенами.

Теория двойного кодирования нашла широкое экспериментальное подтвержде­ние. Например, она объясняет, почему процесс когнитивной переработки тех явлений, для которых не удается найти образных аналогов, отличается от перера­ботки высокообразных событий. По дан­ным Л. Ларошель и др. (цит. по: [25]), выполнение задачи категоризации на плохо визуализируемом материале приводит к тому, что начинают доминировать абст­рактные характеристики объектов.

Согласно этой модели, продуктивность запоминания повышается в том случае, если информация имеет двойную форму кодирования. Образная память имеет боль­шую стойкость по сравнению с вербальной памятью. Преимущества образной памяти особенно проявляются в тестах на узнава­ние (по сравнению с воспроизведением — непосредственным и отсроченным). В част­ности, при разработке большинства мне­моник используется образный код для повышения продуктивности запоминания.

По данным Д. Хэнги [29], который оце­нивал по специальному опроснику инди­видуальные различия в способности к «воображению», хорошие имажинаторы уже на ранних ступенях процесса пере­работки информации предпочитают стра­тегии визуального кодирования — и это способствует лучшему сохранению инфор­мации о событиях в реальной жизни.

Декларативная и процедурная память

Ж.-Фр. Ришар [45], исследуя природу функционирования знаний, обратил вни­мание на то, что одни и те же «концепту-

альные знания» изменяются в зависимости от того, стоит ли перед испытуемым задача понимания смысла текста или формиро­вания программы действий (автор назы­вает последнее партикуляризацией). По­этому он предлагает при анализе репре­зентаций использовать следующую схему:

Концептуальные репрезентации консти­туируют наше знание о мире и выража­ются при помощи предикативной струк­туры языка.

Образные репрезентации отражают про­странственные характеристики: формы объектов, их относительный размер и по­ложения, их ориентации.

Репрезентации, связанные с действием, — это наше знание о действиях. В последнем можно выделить два аспекта: первый - семантический — позволяет понять значе­ние действия и выражается посредством языка. Второй аспект непосредственно связан с исполнением действия, направляет и контролирует его.

Первые два типа репрезентаций могут быть отнесены к декларативным знаниям, третий — к процедурным.

Впервые деление на процедурную и декларативную память было описано К. Кохеном с соавт. (цит по: [46]) в тер­минах «знать что» и «знать как». Исследо­ватели обратили внимание, что некоторые больные амнезией имели трудности в при­поминании и узнавании, но могли выпол­нять довольно сложные когнитивные за­дачи. Затем это деление на процедурное и декларативное знание получило экспери­ментальное подтверждение при обследо­вании здоровых людей. Предполагается, что процедурное знание направляется автоматизмами, мало осознается и трудно вербализуется. Для актуализации деклара­тивного знания требуется осознание, и оно чувствительно к аттенционным нагрузкам.

Оба вида знания участвуют в процессе когнитивной переработки. Декларативное знание может переходить в процедурное по мере его автоматизации. По мнению К. Хигби [32], этот же переход мы наблю­даем в процессе обучения мнемоникам: сначала любая мнемоника является дек­ларативным знанием, а по мере ее упро­чения и автоматизации — процедурным [там же, с. 418].

7*

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

Есть нейропсихологические обоснова­ния правомерности выделения данных форм памяти: по данным Л. Сквайера [52], при болезни Паркинсона наблюдается патология в когнитивных навыках, но сохранным остается воспроизведение и узнавание, тогда как при болезни Альц-хаймера — наоборот. П. Хертель и соавт. [31] обратили внимание, что у депрессив­ных пациентов ухудшается только декла­ративная память (продуктивность проце­дурной сохраняется). Авторы объясняют этот феномен нежеланием больных ис­пользовать когнитивные стратегии, необ­ходимые для выполнения задач на декла­ративную память.

Против выделения двух видов памяти — основанной на знании «ЧТО» и «КАК» -возражает И. Хоффманн [34]. Он полагает, что это деление основано на ошибочном представлении о когнитивном процессе, согласно которому сначала имеет место восприятия, а затем — действие. «Перера­ботка раздражителя и подготовка реакции понимаются как непосредственно связан­ные и протекающие параллельно процессы». И далее: «...эта тесная переплетенность между определением тождества стимулов и подготовкой подходящего к ним пове­дения говорит против их реализации в отдельных друг от друга репрезентациях» [там же, с. 255]. Автор разрабатывает модель механизмов антиципации, управ­ляющих поведением. Согласно этой мо­дели, знание хранится в форме связи между следующими компонентами: состоянием, конечным состоянием, необходимым по­веденческим актом и результатом этого поведения, т. е. в форме, которая указывает на то, «какие классы изменений могут быть осуществлены для каждого класса ситуаций посредством тех или иных клас­сов поведенческих актов» [там же, с. 261] (см. приложение).

Опосредствованная и непосредственная, произвольная и непроизвольная память

В отечественной психологии с 60-х гг. изучалась роль мнемических средств в организации и функционировании мнеми-ческой системы. А.А. Смирнов [15], рас-

сматривая генезис мнемической функции, подчеркивал роль внешних опор запоми­нания. Термины «внешне и внутренне опо­средствованная память» были введены А.Н.Леонтьевым [11] для описания про­цесса «вращивания» знаковых средств при запоминании. Исследования В.Я. Ляудис [12] показали, что в процессе развития памяти детей знаки сначала используются для обозначения и внешней регуляции внутреннего плана представлений, а затем они интериоризируются и начинают вы­полнять регуляторную функцию в процес­сах запоминания и припоминания.

П.И. Зинченко [8] провел серию экс­периментов, направленных на изучение произвольного и непроизвольного запоми­нания. Автор сравнивал продуктивность непроизвольного запоминания одного и того же материала в зависимости от того, какое место занимает этот материал в структуре деятельности (мотив, цель, спо­соб выполнения деятельности). Был полу­чен убедительный результат: материал, связанный с целью, запоминается лучше по сравнению с материалом, связанным с условиями достижения цели; фоновые раздражители запоминались хуже всего.

Автор исследовал особенности запоми­нания в зависимости от того, насколько активной и содержательной была та мыс­лительная работа, «внутри которой осущест­влялось запоминание». Испытуемым дава­лась задача механически запомнить слова или найти смысловую связь между ними. Было показано, что чем более осмыслива­лось содержание слов и чем больше тре­бовалось активности при этом осмысли­вании, тем лучше запоминались слова.

Имплицитная и эксплицитная память

Впервые эффект имплицитного науче­ния был получен Э. Ребером в 1967 г. (цит. по: [47]): он предлагал испытуемым авто­мат, который работал по сложной програм­ме. Эту программу, названную «граммати­кой», испытуемые имплицитно усваивали, не зная о том, что такая программа сущест­вует. Имплицитная память — это память без осознания предмета запоминания, или бессознательная память. Осознаваемая

3.4. Психология памяти: процессы, формы, виды, типы и механизмы

память называется эксплицитной. Фено­мены имплицитной памяти были обнару­жены не только при моторном научении, но и в широком классе задач, который используется в парадигме запечатления. Например, К. Левики (цит. по: [52]) пред­лагал испытуемым серию фотографий жен­щин с длинными и короткими волосами. Показ фотографий женщин с длинными волосами всегда сопровождался рассказом об их доброте. В тестовой серии участни­ков эксперимента просили высказать суж­дение относительно «доброты» ранее не де­монстрировавшейся фотографии женщины: испытуемый оценивал последнюю как до­брую, если у нее были длинные волосы.

В 1984 г. П. Граф и Д. Шехтер описали больных амнезией, которые были способны к имплицитному научению, но имели серь­езные нарушения в эксплицитной памяти.

Действие имплицитной памяти прояв­ляется в спонтанном отнесении примера к прототипу, в классификации объектов согласно имплицитно усвоенному основа­нию и др. След имплицитной памяти имеет большую силу по сравнению со следом эксплицитной памяти, но одновременно он и более уязвим. При изменении семан­тического контекста продуктивность дей­ствия имплицитной памяти резко снижа­ется. В экспериментах Шехтера и Графа [49] был обнаружен новый феномен, а именно — модальной специфичности им­плицитной памяти. Оказалось, что импли­цитная память чувствительна к смене модальности, особенно при переходе от визуальной к слуховой, тогда как на про­дуктивность эксплицитной памяти смена модальности не влияет.

Чувствительность имплицитной памя­ти к модальности лежит в основе чувства знакоместа, описанного Л. Якоби. В ра­боте К. Келли с соавт. [36] показано, что оценка стимулов как «знакомых» или «незнакомых» во многом базируется на этом чувстве знакомости, которое может быть неосознаваемым.

Эпизодическая и семантическая память

В 1962 г. Э. Тульвинг разделил ДП на эпизодическую и семантическую. Первая имеет темпоральные отметки, относится к

специфическим эпизодам, местам и собы­тиям, вторая построена по типу тезауруса. Из-за того, что эпизодическая память «привязана» к событиям, она подвержена сильным конфузиям, если ее содержание осталось невключенным в семантическую память.