Глава 4. Наследники маршала Тухачевского 4 страница

Хотя, текст и написан по-русски, но требует определенного пояснения. Во-первых, неплохо было бы знать, что, именно, Вайцзеккер понимал под «перемирием, которое должно было состояться в октябре»? Выше уже рассматривалась данная тема. Или что? — как всегда, подкачал перевод. А вот программа — это всегда интересно. Разве при перемирии готовят программы? Эта программа, есть определенные договоренности с оппозицией, которые будут решаться при капитуляции Советского Союза и никак иначе. Во-вторых, при написании мемуаров, как всегда, у автора начинается поиск виноватых в том, почему не произошло того, чего все ожидали? Причем же здесь военные? — когда переговоры с заговорщиками велись, уж, во всяком случае, не через штаб ОКВ. В-третьих, все же надеялись, что Советский Союз к зиме рухнет, но надежды, что военные (генералы) из нашей «пятой колонны» организуют новый переворот были слабыми. Поэтому немцы и рассчитывали, видимо, в основном, на свои силы.

Но обратите внимание на приведенную дату. Это было до Вяземской катастрофы. Верили немцы, что есть еще порох в пороховницах наших Мазеп. Устроют они Красной Армии еще один кровавый «праздник». Так и получилось, в конце концов. После окружения всего Западного фронта под Вязьмой дорога на Москву была открыта. Опять потребовалось неимоверное напряжение сил патриотически-настроенного Сталинского окружения. И Москва устояла.

А в отношении генералов дана очень верная характеристика. Так как мемуары писались уже после войны, то Вайцзеккер, по собственному опыту, знал о провалившемся перевороте 1944 года, когда выявилось большое количество немецких генералов вовлеченных в заговор. Кроме того, он знал и о продажности французских генералов, периода 1940 года. Увидев стойкость красноармейцев и во главе их большое число советских генералов, которые не сложили оружие, он и сделал не радостный для себя вывод, что, видимо, с помощью «русских генералов», пусть даже из «пятой колонны», — вряд ли теперь стоит ожидать успеха дела с их стороны.

Опять дается ссылка на продажную верховную власть Франции, как политическую, так и военную. Правительство капитулировало, но территория страны не была полностью оккупирована Германией, так как состоялась полюбовная сделка. Однако командование французского флота, в отличие от сухопутных войск, проявило строптивость, и французские военные корабли перебрались в места нового базирования на побережье Северной Африки и таким образом, в прямом смысле, флот уплыл из рук немцев.

Чтобы не допустить подобной ошибки в будущем с Россией, что же предусмотрело гитлеровское командование в плане «Барбаросса»? Читаем, какие задачи были поставлены перед германским военно-морским флотом:

«…воспрепятствовать прорыву военно-морского флота противника из Балтийского моря».

Ясное дело, что когда будет подписано капитулянское соглашение с новым российским правительством, а морское командование русских, вдруг проявит патриотические чувства и с боем может вырваться на просторы Атлантики, то надо всеми силами воспрепятствовать этому. Верховное немецкое командование и поясняет, что до бегства советских кораблей «следует избегать… крупных операций на море», с целью поберечь свои морские силы. Это все планировалось к свершению в течение первых недель войны. Думается, что наши историки, впоследствии, подрисовали к немецкому плану, что с Балтийским флотом все это должно было произойти лишь с падением Ленинграда глубокой осенью. Дескать, наши корабли могли уплыть в нейтральные воды Швеции. Нет, уважаемые мои, деятели военной науки. Что Балтийский флот должен был делать в Швеции в случае поражения Советского Союза? Остаться на вечной стоянке до лучших времен? Нет. Ему и там была бы крышка. Лучшим выходом для него был бы, конечно, прорыв в Атлантику. И не осенью, а в начале июля 1941 года, когда Гальдер радостно потирал руки.

И события войны показали, что господин Гитлер все же лучше понимал существо дела. Все решалось, именно, в столице, в Москве. Иначе бы он не убрал осенью танковую группу Гёпнера из-под Ленинграда, перебрасывая ее на московское направление. Таким образом, Гитлер предполагал, что события в России, все же, могут развернуться по-французскому сценарию: продажные генералы и подлые люди из правительства еще находятся в Москве.

Но вернемся к немецкому дипломату. Далее, у Вайцзеккера следует пояснение о том, что немецкое руководство думало о деятельности Сталина?

«Из одного надежного источника я вынес следующее суждение о том, что «Гитлер размышляет над вопросом о возможности ухода Сталина. Он считает, что если мы загоним Сталина в Азию, то, возможно, даже удастся заключить с ним мир. Гитлер считает маловероятным, что Сталина ликвидируют генералы».

Куда же еще откровеннее. Понятно, что Гитлеровская верхушка, оставшаяся в живых после войны, хочет выглядеть «девицей на выданье» и произнести, тем более написать слова об убийстве Сталина, рука не поднимается. Да и так написано такое, что не понять могут только «продвинутые» историки из числа новоявленных демократов. Разумеется, нормальному читателю должно быть понятно, о чем идет речь. Если не убили Сталина раньше, то теперь это сделать предстоит значительно сложнее.

То, что могло произойти со Сталиным 22 июня 1941 года, мы рассмотрим ниже, а сейчас можно опять сослаться на мемуары В.Шеленберга. Он рассказывает, что неоднократно во время войны готовились попытки убийства Сталина. Почему же нельзя предположить, после прочитанного выше, что такое планировалось и накануне войны? Даже, Риббентроп в 1944 году, припекло видимо? — изъявил желание поучаствовать в роли «камикадзе» при ликвидации советского вождя, но Шеленберг отговорил, сославшись на трудность данной операции.

А вот в отношении покушения на Гитлера, ситуация несколько иная. В 1941 году, в случае падения Москвы, как вспоминал П.Судоплатов, намечалась ликвидация первых лиц рейха, в том числе и Гитлера. Но это была совсем другая ситуация. Еще планировалась операция по привлечению польского князя Радзивилла, к ликвидации вождя третьего рейха, но Сталин отменил операцию. Были опасения, что убийство Гитлера, может привести к власти лиц, которые могут заключить с Западом сепаратный мир.

Разные цели стояли перед руководителями государств: Советского Союза и Германии. Для Сталина — шла борьба с фашизмом. Помните, его крылатую фразу: «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается». А для Гитлера — Сталин был, просто, как главное препятствие на пути задуманного.

Возвращаемся к началу главы. Чем же завершились «переговоры» Гесса с англичанами? Дело думается, в основном, уперлось в дележ будущих захваченных территорий и на этом деле они не смогли прийти к разумному компромиссу. Снова, ключом для понимания послужит Ф.Гальдер со своей записью от 17 марта 1941 года. Идут торги с союзниками:

«…Финские войска. От них можно лишь ожидать, что они атакуют Ханко и лишат русских (русский флот) возможности отхода в район Прибалтики. На Румынию рассчитывать нельзя. Румынские соединения не имеют наступательной силы. От Швеции ожидать нечего, так как мы ей не можем ничего предложить. Венгрия ненадежна. Она не имеет никаких причин для выступления против России.Ее цели ограничиваются Югославией, и здесь ей будет кое-что предложено. Словаки — славяне. Речь об их использовании, вероятно пойдет позже (в качестве оккупационных войск)».

Хотя, несколько путано изложено, — все же это дневник, а не официальный документ, тем не менее, понятно, что конспективно раскрываются соглашения с союзниками о дележе будущих захваченных территорий. О Швеции сказано, предельно, откровенно: «…не можем ничего предложить». Не флот же советский предлагать в случае поражения СССР? Самим пригодится на будущее. А прочие «пряники», как понимаем, закончились. Видимо, все уже было роздано другим.

Только не путайте характеристики данные Ф.Гальдером сателлитам и тем, как собиралась Германия использовать это европейское пушечное мясо. Как уже отмечалось ранее, на стороне Гитлера воевала практически вся Европа, поэтому и вопрос о «пряниках» стоял очень остро.

Неплохо смотрятся и пояснения о Венгрии. Ясное дело, что она не имела никаких причин для нападения на Советский Союз, но, тем не менее, напала. Значит, нашлись причины или их предоставили ей. Об этом будет в дальнейшем отдельный разговор.

Теперь об островитянах. «Добрая старая Англия», видимо, запросила слишком много, как крупный хищник, да и хитрила, как всегда, надо полагать, если не пришли к общему соглашению. А может и пришли — на определенных условиях, которые Гитлер обязался выполнить, но не смог, по изменившимся обстоятельствам. К тому же, не могли обойти стороной требования будущего тамошнего правительства новой России. Наши Мазепы, тоже ведь на что-то претендовали. Не из голых же, идеологических побуждений, типа антисталинизма или антикоммунизма, строили они свои планы? Нашим «самостийникам» (по всей видимости, Хрущев входил в их числе), думается, была обещана Украина, так как о ней очень часто идет упоминание в документах гитлеровского командования, как о территории с особым политическим статусом.

Например, зачитаем выдержку из дневника Ф.Гальдера:

«в) Политические цели: Украинское государство, союз прибалтийских государств, Белоруссия, Финляндия…».

Да и по многим другим документам германского командования Украина выделяется особо. Но, это не та Украина, бывшая в границах Советского Союза. Хотя и без Крыма, но зато далеко простиравшаяся на восток, — такой планировалась будущая «Украина».

В начальных главах, когда шел разговор о Польше 1939 года, не до конца был понятен мотив нападения на нее Германии. Ведь та, тоже, относилась к разряду хищников, и была не против того, чтобы повоевать против Советского Союза. Зачем же Гитлер «загрыз» потенциального союзника по будущей агрессии?

Одним из важных мотивов нападения Германии на Польшу, который я приводил ранее, разумеется, был военный фактор. Тут и спора нет. Но смущало одно обстоятельство, о чем говорилось выше, и которое привел Сталин в письме Черчиллю. Ведь нападать на Советский Союз с рубежей, более восточных, Гитлеру было бы, вроде, сподручнее? Однако он перетащил границу западнее. Я привел соответствующие доводы в пользу военной составляющей этого момента. А вот теперь познакомьтесь и с политическим фактором.

Предполагаю, что от Польши надо было отрезать и отдать обратно Украине ее Западную часть, как условие сделки с нашими заговорщиками. Поэтому Польшу Гитлер и разорвал на части, ради далеко идущих целей. Гитлер даже пошел на разрыв договоренностей с Западом, главным образом с Англией, из-за Польши, только, чтобы угодить нашим Мазепам. Если бы не заговорщики, то ничего бы Гитлер не смог сделать с нашей страной и Красной Армией включительно. Только такими обещаниями он мог угодить нашей «пятой колонне». Вот какой планировалась будущая Украина после разгрома Советского Союза.

Внимательно читаем отрывок из речи А.Розенберга от 20 июня 1941 года (Это произошло за два дня до нападения на нашу страну, но уже идет дележ территорий. Пояснения, чуть ниже):

«…Украинские границы охватывают собственно Украину, включая области Курска, Воронежа, Тамбова, Саратова…

Черноземная область, являющаяся самой плодородной областью России, может совершенно спокойно быть отнесена к украинской территории…

Украина будет разделена на 8 генеральных комиссариатов с 24 главными комиссариатами. Она занимает площадь в 1,1 млн. кв. км с населением в 59,5 млн. человек».

Оцените размеры будущей «Украинско-германской республики», если территория УССР на 1945 год с вновь присоединенными Закарпатскими областями составила всего 576,6 тыс. кв. км (против планируемых 1,1 млн. кв. км), а население, по переписи 1939 года, было всего, лишь около 31 млн. человек (против планируемых 59,5 млн. человек). Не хилый кусок Российского пирога прирезали к Украине, чтобы удовлетворить аппетиты наших «хрущевцев» сорок первого года. Кроме того, у Гитлера было полно своего разного рода националистического отребья, жаждавшего порулить на своей исторической родине. Не зря же Павел Судоплатов по приказу правительства Советской Украины в свое время «грохнул» Е.Коновальца, одного из «самостийников».

Еще несколько слов о Розенберге и его докладе. Несколько ранее, в мае этого же года, он имел беседу с начальником заграничного управления Абвера В.Канарисом. В ходе беседы, видимо, были намечены и оговорены основные пункты по разделу советских земель, которые лягут в основу доклада. Нас, конечно же, заинтересует вопрос об Украине. Разумеется, о ней было упоминание. Читаем выдержку из материала, опубликованного в ВИЖ № 5 за 1990 год.

«В соответствии с этим планом (Военное нападение на Советский Союз. — В.М.) надлежит использовать исторический момент для того, чтобы путем расчленения русского пространства на четыре государства, раз и навсегда освободить Германию от кошмара возможной угрозы с Востока. Эти четыре государства представляются следующим образом:

Расширенная в восточном направлении Финляндия.

Также расширенная за счет белорусских земель Прибалтика (в качестве немецкого протектората), с перспективой последующей германизации).

Самостоятельная Украина.

Кавказ как федеральное государство под германским управлением».

Как видите, в мае были наметки, а в июне нашу «пятую колонну» уведомили из Берлина радостной вестью, дескать, отмерили вам землицы, как просили и, даже, чуть больше. Так что, дескать, извольте, господа-предатели хрущевцы в ответ похвалиться содеянным. Впрочем, сами увидим 22-го июня, как вы постарались на благо Германского рейха.

Тут, по украинской теме, как всегда к месту, приткнется помянутый Н.С.Хрущев. Не без интереса прочитаем такой пассаж из его воспоминаний. Дело происходило еще осенью 1939 года в Западной Украине, куда вступила Красная Армия в результате соглашения с германской стороной.

«Когда мы заняли Львов, он (Степан Бандера) сидел в местной тюрьме, будучи осужденным в связи с убийством польского министра внутренних дел. Не помню сейчас, какой была роль Бандеры в этом: сам ли стрелял в министра или был одним из тех, кто организовывал это убийство. Мы проявили тогда безрассудство, освобождая заключенных без проверки. Не знаю, правда, имелась ли у нас возможность произвести такую проверку. Все заключенные были освобождены, в том числе получил свободу и Бандера. Тогда его действия нам импонировали: он выступил против министра внутренних дел в реакционном Польском государстве. Не нам было оплакивать гибель этого министра…

Бандера оказался прямым агентом Германии. Когда Германия готовилась к войне и после начала войны эти агенты германского империализма, националисты-бандеровцы активно помогали гитлеровцам. Правда, когда Бандера увидел, что немцы и не думают выполнять данные ему обещания об образовании независимой Украины, он повернул свои отряды против них, но при этом не переставал ненавидеть Советский Союз».

Думается, и без комментариев понятно, все то, о чем нам поведал Никита Сергеевич? Действия Бандеры «нам импонировали»! Лучше не скажешь. Только, не Советскому же руководству, как Украины, так и Союза в целом, особенно, в лице Сталина? А как хорошо Хрущев осведомлен о планах националистов в отношении самостийности «Украины»? Чувствуется, что держал, как сейчас говорят, «руку на пульсе». Правда, почему-то «забыл» фамилию польского министра? Не оттого ли Никита Сергеевич не привел фамилию Перацкого, что тот представлял крыло ярых польских националистов в отношении украинского населения страны? Поэтому и незачем было «оплакивать гибель этого министра».

Кроме того, обратите внимание на фразу о Бандере, когда тот увидел, что «немцы и не думают выполнять данные ему обещания…». А кому же тогда было всё, перечисленное выше, обещано немецкой стороной, «дорогой ты наш Никита Сергеевич»? Не вам ли с подельниками из властных военных и советско-партийных структур, предназначалась вся данная территория? Наш осведомленный Хрущев, почему-то не пояснил читателю, что там не получилось у Бандеры с немцами?

Дело в том, что уже через несколько дней с начала войны — 28 июня (!), в Львове было провозглашено новоявленное Украинское правительство. Правда, возглавил его не С.Бандера, а его ближайший помощник Я.Стецко, но суть, не в этом. Важен факт. И как же, германское командование прореагировало на «самостийность» данных хлопцев? Да, очень просто: Стецко с другими руководителями ОУН были арестованы. Не им предназначалось править бал, и не с ними была договореннось на «самостийность Украины», потому и убрали бандеровских хлопчиков с высокой трибуны.

Даже, при благоприятном раскладе сил в будущем, из-за такого жирного куска, как «независимая Украина», Степану Бандере пришлось бы разругался, не только с Гитлером, но и с самим Хрущевым со товарищами. Хотя по окончании войны, никакой независимой Украины образовано не было, так как планы «пятой колонны» провалились, крови простых граждан Украины и представителей местной власти, пролито было изрядно. И не важно, чьими руками было совершено: что националистми — из УПА, что хрущевцами — с помощью силовых структур НКВД.

Правда, хитрый Никита Сергеевич все же изловчился и «прирезал» в 1954 году в пользу, правда, Советской Украины, но, все же, российский Крым. С Гитлером, такой фокус не прошел бы! Там, в Крыму должны были отдыхать только арийцы.

Интересный штрих к портрету Гитлера в отношении к Украинской проблеме по началу войны. Снова к месту воспоминания пилота Гитлера Г.Баура. Вот как он описывает увиденное летом в начале войны:

«Мы преодолели расстояние в тысячу километров до Умани за три с половиной часа (Катастрофа под Уманью — один из «котлов» Красной Армии 1941 года на Украине. — В.М.)…

Из аэропорта кортеж автомобилей, к которому присоединился и я, проехал несколько километров к карьеру, где добывали гравий. Там содержались тысячи русских военнопленных. Гитлер приказал, чтобы всех находившихся среди них украинцев немедленно освободили. По дороге к карьеру мы встречали много гражданских лиц, в большинстве своем женщин, тащивших небольшие тележки, чтобы забрать на них своих мужей и других родственников».

Широкий пропагандистский жест с далеко идущими последствиями. Обратите внимание, что хотя и разогнали немцы правительство самостийников, тем не менее, от политики умиротворения украинцев Гитлер не отказался.

Наши летчики, освобождая Советскую страну от врага, жаловались: если сбивали над Украиной, то шансов уцелеть было значительно меньше, чем, к примеру, над Белоруссией.

Подобное об освобождении из плена, именно, украинцев, встречается и у Ф.Гальдера в его «Военном дневнике» за 27 июля 1941 года:

«Вопросы военной администрации: Украинцы и уроженцы Прибалтийских государств будут отпущены из плена».

Если Г.Баур просто констатирует увиденное им на Украине, то Ф.Гальдер говорит о решении этой проблемы. С чего бы такая избирательность руководства Германии к представителям одной из славянских национальностей? К белорусам не было же проявления такой заботы и такого внимания? То, что это было заигрывание, понятно из указанной даты — 27 июля. Планы «блицкрига» в содружестве с «пятой колонной» трещат по швам, поэтому и пришлось Гитлеру прибегнуть к ранее данным обещаниям. Ведь, 27 июля, еще только решили, что «украинцы» будут отпущены. По правде говоря, действительно, принятое решение было воплощено в жизнь, о чем мы узнали у того же, Г.Баура.

А вот еще интересный эпизод о том, как обыгрывалась украинская тема на дипломатическом поле. Это было еще до войны, но тем занятнее рассматриваемая тема. Видите, какой значительный временной отрезок. Понятно, что все это (в отношении Украины) делалось не с бухты-барахты, а планировалось заранее.

Молотов в беседах с писателем Феликсом Чуевым, так рисовал картину происходящего во время переговоров с немцами. Такое ощущение, что и он сам удивлялся легкости, с которой происходили уступки германской стороны.

«— В 1939 году, когда приезжал Риббентроп, я тогда не очень хорошо знал географию, — говорит Молотов, — (Вроде серьезно, кто его знает, может, так бы и понял. — авт. Ф.Ч.), — границы между государствами: Россией, Германией и Австо-Венгрией. Предъявляю требование: границу провести так, чтобы Черновцы к нам отошли.

Немцы мне говорят:

— Так никогда же Черновиц у вас не было, они всегда были в Австрии, как же вы можете требовать?

— Украинцы требуют! Там украинцы живут, они нам дали указание!

— Это ж никогда не было в России, это всегда была часть Австрии, а потом Румынии!» — посол Шуленбург говорит.

— Да, но украинцев надо же воссоединить!

— Там украинцев-то… (Понятно, что кот наплакал. — В.М.) Вообще не будем решать этот вопрос!

— Надо решать. А украинцы теперь — и Закарпатская Украина, и на востоке тоже украинская часть, вся принадлежащая Украине, а тут что же, останется кусок? Так нельзя. Как же так? Как это называется… Буковина, — вертелся, вертелся, потом: «Я доложу правительству». Доложил, и тот (Гитлер) согласился. Никогда не принадлежавшие России Черновцы к нам перешли и теперь остаются. А в тот момент немцы были настроены так, что им не надо было с нами портить отношения, окончательно разрывать. По-поводу Черновиц все прыгали и только удивлялись».

Какие украинцы требовали через Молотова присоединения Черновиц? Это «хрущевцы» в Политбюро требовали от Гитлера, через Советское правительство и того же Молотова — главы наркомата иностранных дел, выполнения своих обещаний, данных немецким вождем. Посол Шуленбург, ясно же пояснял советской стороне, что украинцев там, в Черновцах, меньшинство, и мало ли чего они хотят. Ведь, вроде бы уже были предварительные договоренности относительно территорий на государственном уровне, чего же более? Немцы свое обещание выполнили. Всё Советскому Союзу, в том числе и Советской Украине, вернули. Шуленбург в тупике: что же еще советской стороне надо и почему? А хрущевцев «жаба» душит. Прирезать бы еще кусок земли к будущей республике. Молотов же ясно показал, какая стала территория Советской Украины. Неужели, читатель думает, что это была личная инициатива Молотова. Ему сказали, дави Гитлера — он согласится. И ведь, действительно, тот согласился, ради своих, далеко идущих целей. Вячеслав Михайлович, видно же, «ваньку валял», даже по поводу географии, но сам, вместе со всеми, удивлялся покладистости немецкого вождя. Товарищ Молотов! Почему же «немцы были настроены так, что им не надо было с нами портить отношения»? Чем же вы им так понравились на тот момент? И куда этот момент делся в сорок первом году? Согласитесь же, что действительно труднообъяснима уступчивость Гитлера с нормальной точки зрения дипломатии: отдавать, ничего не требуя взамен?

Хочу заметить, что во время войны, уже в 1944 году Никита Сергеевич, попытался вновь прирезать кусок польской территории к Украине. Еще только начиналось освобождение Правобережной Украины, и всё еще было неясным, а Хрущев озаботился «земельной» проблемой». Приведу кусочек из работы Ю.Емельянова «Правда» о линии Керзона».

«11 января 1944 года было опубликовано заявление Советского правительства о советско-польских отношениях. В нем отвергались необоснованные претензии эмигрантского правительства. В заявлении указывалось: «Польша должна возродиться не путем захвата украинских и белорусских земель, а путем возвращения в состав Польши отнятых немцами у Польши исконных польских земель. Только таким образом можно было бы установить доверие и дружбу между польским, украинским, белорусским и русским народами». В то же время в заявлении говорилось: «Восточные границы Польши могут быть установлены по соглашению с Советским Союзом. Советское Правительство не считает неизменными границы 1939 года. В эти границы могут быть внесены исправления в пользу Польши в том направлении, чтобы районы, в которых преобладает польское население, были переданы Польше. В этом случае советско-польская граница могла бы пройти примерно по так называемой линии Керзона, которая была принята в 1919 году Верховным Советом Союзных Держав и которая предусматривает вхождение Западной Украины и Западной Белоруссии в состав Советского Союза».

Советскому правительству необходимо было выстраивать новые отношения с будущим польским правительством, которое в скором времени появится, в связи с освобождением польской территории от немцев, а наш Никита Сергеевич, под шумок, хочет отхватить территорию у новообразованной Польши. Ему плевать на советско-польские отношения. Он мечтает о «своей» Украине. Нет, не той, которая будет освобождена Красной Армией. А той, которая может появиться, в результате сложнейшей военно-политической ситуации и тонкой дипломатической игре. И это несмотря на 1944 год, уважаемые товарищи читатели. Хитер и одновременно, коварен и коростолюбив был член Политбюро с берегов Днепра.

«Неожиданно против возвращения к линии Керзона выступил Н.С. Хрущёв. В своем выступлении на VI сессии Верховного Совета УССР в марте 1944 года первый секретарь ЦК КП(б) Украины, резко осудив претензии эмигрантского правительства в Лондоне на Западную Украину и Западную Белоруссию, заявил о том, что границу 1939 года надо отодвинуть на запад и включить в состав Украины город Хелм и прилегающие к нему районы Польши, в которых проживают украинцы. Возможно, что страстность, с которой Хрущёв излагал это предложение, объяснялась тем обстоятельством, что супруга Хрущёва была родом из этих мест».

Я не собираюсь опровергать выдвинутые Юрием Васильевичем мотивы, которыми, дескать, руководствовался Хрущев, а, просто, хочу заметить, что, как помнит читатель, и в 1939 году наше правительство под нажимом друзей-хрущевцев посягнуло на Черновцы, и фокус с немцами удался. Почему бы и в 1944 году не повторить подобное с поляками, тем более, с позиции силы?

Но вернемся к предвоенной дипломатии: от чудес фашистской Германии с Украиной, к переговорам с агрессивно-настроенной Финляндией.

Вот, налицо, противоположная ситуация. Юрий Мухин в книге «Крестовый поход на Восток» описывал ситуацию со скандинавской страной, происходящую, практически, в то же время. Наше правительство, чтобы отодвинуть границу от Ленинграда, предлагало финнам в обмен территорию, вдвое превосходящую по площади требуемую. И что? Финны, в ответ на предложения, тупо уперлись: нет! Но, ведь, выгода была же, очевидна. Даже Маннергейм, в общем-то, был согласен. Но Суоми, видите ли, хотели повоевать с Советским Союзом. С точки зрения дипломатии, и в этом деле — полный абсурд. К чему клоню? Чего не сделаешь, ради войны или целей, которые скрыты за вооруженным конфликтом! Чем, дело-то кончилось? Взяли у финнов силой требуемую территорию и обложили их еще и контрибуцией. Кто-нибудь может внятно пояснить, смысл финской дипломатии?

Разумеется, он есть, но эта деликатная тема требует отдельного разговора, так как военный конфликт (и не только с Финляндией) — это повод для решения очень сложных политических процессов происходящих в кулуарах скрытых от постороннего глаза. Со временем постараюсь осветить эту не простую для понимания тему.

Теперь вернемся к нашим главным фигурантам-заговорщикам. Если рассматривать, в свете выше изложенного, фигуры Тимошенко и Жукова, как «самостийников», то, как бы ни заманчиво было бы поставить их во главе Кремлевского заговора, все же они, думается, представляли простых исполнителей, не лишенных, разумеется, определенных личностных амбиций.

Пословица: «С кувшинным рылом, да в калашный ряд!» — это прямо в адрес Жукова. Ведь, неучь же был, однако гонору на двух генералиссимусов хватало.

Примером амбиций (как поверхностный вгляд на данное дело) служит осуществленный заговор 1953 года. О Семене Константиновиче тогда уже успели подзабыть, а вот Георгий Константинович, сам уверял читателей, что был в числе первых активистов. В итоге стал министром обороны, но поместьями с крестьянами наделен не был и, более того, проявив свойственный ему гонор, тут же, слетел со своего поста. Другие люди правили бал, как в пятидесятые, так и в те, сороковые годы. Без военных трудно бывает обойтись в таких «щекотливых» делах как заговор, а в последующем — государственный переворот, но к рулю власти, затем их, военных, как правило, близко не допускают.

Могут возникнуть вопросы: «Что двигало Жуковым и, тем же Тимошенко, примкнуть к стану заговорщиков? Какими же мотивами они руководствовались, являясь членами коммунистической партии? Кроме того, они занимали высокие военные посты. Неужели, такое возможно?»

А заговорщики 1937 года из стана Тухачевского? Разве они занимали не ведущие посты в Красной Армии, советских и партийных органах? Кроме того, партийный билет в кармане, не есть идейное содержание конкретного коммуниста. Сколько их было настоящих, среди тех 18 миллионов в недавнем прошлом Советского Союза? К тому же мелкобуржуазная сущность Георгия Константиновича, ярко проявилась по окончанию войны. Мародерничал! Ведь, вагонами измерялось вывезенное добро из Германии. И он, в генеральской среде, был далеко не одинок. Подробнее, этот вопрос хорошо раскрыт в книге Ю.Мухина «Убийство Сталина и Берии». А будь сейчас Жуков, в настоящее время, в современной России на посту министра обороны или хотя бы начальника Генштаба, как в 1941 году, — как думаете? попал бы он в раздел криминальной хроники ведущих российских газет? В смысле, переступил бы закон в попытке личного обогащения за государственный счет. У меня, лично, по такому случаю, сомнений не возникает.