Результаты социального развития

Социальные и политические столкновения неред­ко меняли направленность тех или иных процес­сов, ибо классовая или иная общественно-экономиче­ская причина различных конфликтов была, как правило, не единственной и даже не самой первой, уступая обычно пальму первенства этническим, конфессиональным, племенным, кастовым и клановым интересам, политическим амбициям вож­дей и феодалов. С другой стороны, антиколониальная основа мно­гих общенациональных выступлений затушевывала, нивелирова­ла классовую суть самых разных позиций, сведенных к общенаци­ональному знаменателю. Усложняла картину и борьба конфессий и каст, этнонациональных и религиозных общин (между мусуль­манами и индуистами в Индии, китайцами и яванцами в Индоне­зии, индийцами и бирманцами в Бирме и т.п.). Многие из этих конфликтов впоследствии углублялись, множились, разветвлялись. К прежним конфликтам добавлялись новые, особенно — после Вто­рой мировой войны: проблема христианских меньшинств по всему Востоку, проблема еврейских общин после возникновения в 1948 г. государства Израиль, проблема сикхов в Индии, мусульман и ти­бетцев — в Китае и т.п.

Иными словами, социальная структура Востока вовсе не адекватно отражалась в политической и духовной жизни ввиду пересечения и переплетения социальных механизмов, явлений и категорий разного плана, разных стадий формационного и цивилизованного развития. Кроме того, сильнейшее давление извне, испытывавшееся странами Востока со стороны колониальных держав, во многом менявших и деформировавших в своих интересах восточное общество, не давало возможности полного самопроявле­ния этого общества. Да и не меньший пресс и снизу пауперско-люмпенского дна городов Востока (во многом образованного обездоленными пришельцами из деревни) также обострял и деформировал все нормальные реакции восточного общества.

Это общество, вопреки бурным процессам политических измене­ний, идеологических взрывов и, казалось бы, радикальных соци­альных перемен, происшедших в первой половине XX в., изменилось за этот период не так уж сильно. Классы и социальные слои современ­ных укладов (капиталистических, госкапитализма) составляли к се­редине XX в. не более 10—20% всего населения Востока, в том числе 2—5% предпринимательские элементы всех калибров, 5—7% новые средние слои (интеллигенция, служащие, техники) и всего 5—7% со­временный пролетариат (фабрично-заводской, плантационный, гор­няки и рудокопы). А свыше 4/5 населения по-прежнему оставались в орбите добуржуазных отношений, действуя в рамках натурально-патриархального, феодального, мелкотоварного, феодально-патри­архального укладов. К 50-м гг. XX в. более четко определился пере­ходный характер многих социальных структур, порождавший своего рода многоликость общественных типов: полуобщинник-полубатрак, полукрестьянин-полурабочий, полупомещик-полукапиталист и т.п. И хотя сфера феодальных и родоплеменных отношений «в чистом виде» была относительно невелика (не более 10% всего населения Вестока), груз дорыночного традиционализма и социального консер­ватизма держал в плену большую часть населения.

Вот почему буксовали, уходили в песок, не встречали во многом понимания все попытки революционных изменений сверху, прово­дившихся, как правило, наиболее модернизированной элитой наибо­лее современных групп предпринимательства, офицерства, прозапад­ной интеллигенции после получения в 1945—1949 гг. независимости многими бывшими колониями. Эти изменения (например, попытки реформ в Индии после 1947 г., в Бирме после 1948 г., в Индоне­зии после 1949г., в Египте и других арабских странах в 50-е гг. как и более ранние попытки реформ в Ираке, Иране, Афганистане 20—30-х гг.) воспринимались преобладавшей по численности и удельному весу в хозяйственных структурах традиционной части общества как «вредные новшества», «непрошеное осчастливливание», недопустимое или, по крайней мере, нежелательное навязывание чуж­дых ценностей, законов и норм жизни. Именно это обстоятельство явилось решающим фактором провала многих начинаний нацио­нальных правительств молодых суверенных государств Востока, за­медления или стагнации их развития впоследствии. Конечно, для вы­холащивания революционных преобразований и кое-где сведения их на нет много сделали неоколониалисты Запада и их союзники среди феодалов, буржуазии и бюрократии, желавшие сохранить на Вос­токе социальный статус-кво. Однако без решающей роли упомяну­того выше консерватизма традиционной части общества они бы мало чего добились.

Таким образом, подводя итоги социального развития Востока в первой половине XX в., прежде всего надо обратить внимание на сле­дующие его результаты:

1. Социальные процессы на Востоке первой половины XX в. носи­ли противоречивый характер, но тем не менее способствовали мо­дернизации общества, внедрению в его жизнь более современных начал, норм и учреждений, формированию новых классов и слоев, связанных с индустриальной цивилизацией, новейшими достижени­ями науки и техники.

2. Отмеченная модернизация вместе с тем захватила не все со-цильное пространство Востока, распространившись всего на 10—20% населения. Это породило особую сложность, запутанность и много­плановость социальных связей на Востоке, дающего на всем протя­жении рассматриваемого полувека пример неповторимого сцепле­ния и переплетения межцивилизационных, межформационных, ме-жукладных и межклассовых отношений, а также — рождаемых ими переходных категорий.

3. Как объект колониальной эксплуатации Восток в большей мере был подвержен воздействию извне. Поэтому мировые войны и эконо­мические кризисы, как и прочие потрясения планетарного или реги­онального масштаба, ощущались Востоком в социальном плане более глубоко и болезненно, имели далеко идущие последствия, во многом ускоряя процессы развития и содействуя более быстрому обновле­нию жизни общества.

4. Этому обновлению препятствовали как ограниченность масш­табов модернизации (см. пункт 2), так и традиционный груз соци­ального консерватизма в виде добуржуазных и даже дофеодальных отношений и социальных связей, нравов, обычаев, норм общежития, психологических штампов. Огромную роль играло господство этни­ческих, религиозных, кастовых, племенных и региональных барье­ров, определяемых ими взглядов, убеждений, догм и требований, культурных традиций и духовного наследия.

5. В этих условиях новые рождавшиеся классы национального пролетариата и предпринимательства, а также интеллигенция и слу­жащие не теряли полностью связей с традиционным обществом и оставались поэтому дробными, слабыми, сориентированными на разные группы и слои традиционного общества. Еще более это отно­сится к крестьянству, основная часть которого принадлежала тради­ционным укладам.

6. Практически все восточное общество в первой половине XX в. наряду с модернизацией ориентировалось на урбанизацию. К середине века центр тяжести всех социальных (да и прочих) процессов на Востоке постепенно переместился в города, что не могло не сказаться на позиции всех классов и слоев, но в первую очередь — сельских мигрантов.