2015-05-12
393
Контрреволюция не брезговала использовать в борьбе за власть клевету, закулисные интриги, террор и прямую угрозу вооруженной силой.
Правда, не все руководители партии покорно согласились с конкретными действиями захватившего власть классового врага. В частности, Маленков, Каганович, Молотов, Шепилов и ряд других партийцев спустя некоторое время предприняли попытку сместить Хрущева с высокого руководящего партийного поста. Но их действия не отражали классовой борьбы и имели характер верхушечной борьбы за власть — как будто бы они имели дело не с классовой борьбой и классовым врагом, а решали частные внутрипартийные организационные вопросы. Именно по этой причине их «борьба» не стала примером революционного классового выступления. Хрущев и его сторонники объявили эту группу «антипартийной» и выдворили в полном составе из партийного руководства.
Власть на территории Советского Союза оказалась полностью в руках новых классовых сил, порожденных мелкобуржуазной средой и победивших в классовой борьбе диктатуру пролетариата.
Это были коммунисты — на словах и капиталисты — на деле. Новые руководители КПСС вынуждены были, прежде всего, привести базовые партийные документы в соответствие с сутью установившейся власти и реальной ситуацией в обществе. Из них исчезли такие принципиальные классовые понятия как «диктатура пролетариата», «классовая борьба», «политический авангард рабочего класса» и аналогичные, составляющие основу марксистско-ленинского учения. Одновременно были внедрены тезисы о «полной и окончательной победе социализма в СССР» — что бездоказательно указывало на невозможность реставрации капитализма и исключало какую бы то ни было классовую борьбу, о «партии всего народа», об «общенародном государстве» и тому подобные. То есть марксизм-ленинизм подвергся откровенной и основательной мелкобуржуазной ревизии. Однако все внешние атрибуты КПСС остались в неприкосновенности, партия сохранила коммунистическое название, государство — социалистическое, партийная пропаганда заявляла о верности марксизму-ленинизму и так далее. Это в полной мере соответствовало также психологии рядового советского обывателя того периода. Ревизия марксизма-ленинизма имела и другую скрытую подоплеку — ревизионисты прикрыли свое истинное (буржуазное) лицо именем Ленина.
Ленин был превращен ими в икону для массового поклонения — безвредную для установившейся власти, а марксизм-ленинизм превращен в наукообразную мелкобуржуазную трескотню под видом его «творческого развития» и перестал быть в таком виде руководством к действию для революционного рабочего класса и коммунистов.
Представители мелкобуржуазных сил, захватившие власть и уничтожившие диктатуру пролетариата, получили в свои руки все огосударствленные общественные средства производства страны, то есть фактически стали корпоративными их собственниками — капиталистами. С этого момента мы уже имеем дело с буржуазным государством и диктатурой буржуазии.
Теперь корпоративному капиталисту необходимо, в соответствии с основным экономическим законом капитализма — законом производства максимальной прибыли, максимально выгодно для себя распорядиться своими средствами производства. Эти классовые устремления вызывают необходимость принципиальных изменений в базисе на всех уровнях по отношению к собственности на средства производства и закрепления этих изменений в политике государства.
Принципиальным примером подобного изменения в базисе является решение о ликвидации машинотракторных станций (МТС). Ликвидация МТС означала ликвидацию общественной собственности на орудия производства в сельском хозяйстве, возврат к групповой частной собственности на сельскохозяйственную технику и включение ее в систему товарно-денежных отношений, то есть принципиальный поворот экономических связей между промышленностью и сельским хозяйством на этом уровне в сторону капиталистических отношений.
