Вопрос #45. «Лягушки» Аристофана. Греческая трагедия в зеркале комедии

В творчестве Аристофана «древняя» аттическая комедия достигла высшего завершения. Для нас он остается единственным представителем этого рода поэзии и родоначальником всего направления комической поэзии в мировой литературе. Ф. Энгельс называл его «отцом комедии».

О жизни Аристофана мы знаем очень мало. Родился он в деме Кидафине приблизительно в 445 г. Предполагают, судя по его замечанию в «Ахарнянах» (653 и схолии), что он был клерухом — афинским колонистом на острове Эгине. Одна сохранившаяся надпись начала IV в. упоминает его имя как члена Совета пятисот в составе пританов (дежурных) филы Пандиониды.

Аристофан выступал иногда в качестве актера. Он, например, играл роль Пафлагонца-Клеона во «Всадниках». Время смерти Аристофана можно отнести приблизительно к 385 г.

Аристофан написал свыше 40 комедий, а до нас дошло одиннадцать.

Свои литературные взгляды лучше всего он выразил в комедии «Лягушки», в сцене спора Эсхила с Эврипидом. Оба поэта, по его пониманию, признают одинаковый принцип, который формулируется в словах Эсхила: «Малых детей наставляет учитель, а взрослых людей поэты» (1054 сл.). На вопрос Эсхила: «За что следует восхищаться поэтом?» — Эврипид отвечает: «За искусство его и за наставления, — за то, что мы (т. е. поэты) делаем лучшими людей в государстве» (1008 — 1010). В другом месте той же комедии хор говорит: «Священный хор по справедливости должен давать государству добрые советы и наставления» (686 сл.). Таким образом, театр признается школой для взрослых. ^. Поэзия должна сообщать гражданам бодрость и воинственный дух, и героями его поэзии были Патроклы и Тевкры с львиной душой (1042). Он исходит из возвышенных представлений. «Поэт должен, — говорит он, — безнравственные вещи скрывать, не выводить их и не изображать в театре. Мы должны говорить только о нравственных вещах» (1053 — 1056).

Эврипида он представляет грубым натуралистом и вкладывает в его уста такое объяснение: «Я выводил обыденные вещи, которые у нас в обиходе и которые с нами неразлучны, так что по ним меня можно бы проверить: зрителям все это знакомо, и они могли бы изобличить мое искусство» (959—961). Аристофан считает этот натурализм вредным, вносящим нравственное разложение. «Каких только бед не причинил он!» — говорит про Эврипида Эсхил. Особенно нападает он на Эврипида за то, что он первый стал изображать любовную страсть. В этих рассуждениях Аристофан отражает споры о реализме в искусстве, которые велись среди его современников. Ясно, что Эврипид и Аристофан — представители двух различных лагерей. Находя свой идеал в лице Эсхила, Аристофан развенчивает Эврипида. Аристофан называет Эврипида «собирателем пустой болтовни, творцом нищих, сшивателем лохмотьев» («Лягушки», 840 сл.). Аристофан критикует Эврипида и за преобладание в его трагедиях рассудочности, обилие замысловатых, ученых слов, видя в этом вульгарность. «Вот сейчас, — говорит хор в «Лягушках», —завертится его ловкий, болтливый язык, оттачивающий слова, будет говорить тончайшие вещи, напрягая с величайшим трудом свои легкие» (825 — 829).

Признавая первенство в поэзии за Эсхилом, второе место Аристофан отдает Софоклу. В знак этого Эсхил, уходя из загробного мира, оставляет его своим заместителем. Однако высокая оценка Эсхила не мешает Аристофану указать и некоторые его недостатки. Он отмечает натянутость молчания действующего лица в течение целой сцены, например в прологе «Прикованного Прометея», в не дошедшей до нас «Ниобе», чрезмерную высокопарность и тяжеловесность речи, пристрастие к страшным и чудовищным образам и словам и т. д. (911 — 945). Он «первый из греков нагромоздил величавые слова и ввел красивую шумиху трагической речи» (1004 сл.), — так характеризует его хор. «Не скажет он слова ясно», — говорит про него Эврипид (927).

Протестуя против пошлостей, он предупреждает: «кто в этом находит смешное, тот от моих шуток не получит удовольствия» («Облака», 560). Аристофан неоднократно говорит о благопристойности своих комедий («Облака», 537 — 544; «Лягушки», 1 —15, 358).

Могучим оружием Аристофана как комического поэта является смех. В. Г. Белинский определял сущность комедии как «противоречие явлений жизни с сущностью и назначением жизни»¹⁴. Это противоречие и вызывает смех.

Как настоящий поэт, Аристофан умеет свою мысль представить образно. Качество литературных произведений измеряется по весу, словно товар, продаваемый на рынке. Эсхил и Эврипид кладут на весы свои стихи, причем простые и легкие слова Эврипида перевешиваются высокопарными, тяжеловесными выражениями Эсхила. Поэт не стесняет себя рамками естественности и правдоподобия. Чем невероятнее его изображение, тем более комичное впечатление оно производит. Пользуясь формами народной сказки, поэт изображает всевозможные превращения и сквозь смех высказывает со всей резкостью горькую истину. Получается комическое соединение реального с фантастическим и даже прямо сказочным. Фантастичность всего действия дополняется той легкостью, с какой действие переносится из одного места в другое.

Это нарушение театральной иллюзии составляет особый прием комического поэта — типичную буффонаду.

В «Лягушках» Дионис, напуганный ужасами загробного мира, обращается к жрецу, сидящему во время представления в первом ряду зрительских мест: «О жрец, защити меня, чтобы мне быть твоим собутыльником!» (297). Его пытают как раба, а Эврипид, возмущенный отказом жреца взять поэта на землю, называет его самым мерзким из людей (1472).

Одними из сильнейших средств комического действия у Аристофана являются шарж, преувеличение и карикатура, т. е. доведение отдельных черт подлинной действительности до смешного и даже нелепого вида посредством нарочитого и одностороннего преувеличения. В результате такого приема вся жизнь в изображении Аристофана приобретает странный и нелепый характер с такими же нелепыми, нереальными действующими лицами, которые не подчиняются обычным правилам логики.