Какими бы непримиримыми и нередко нетерпимыми ни были иезуиты в вопросах веры, японская культура нашла живой отклик в их душах. Не следует думать, что христиане адаптировались к нравам чужеземцев исключительно из соображений собственной выгоды, ибо они искренне восхищались талантом японского народа. Основное направление культурной адаптации также указал Франциск Хавьер. После возвращения на родину он с восхищением поведал своим друзьям об удивительном и достойном уважения народе Страны восходящего солнца: «По уровню своей культуры, социального устройства и нравам они настолько превосходят испанцев, что стыдно об этом и говорить». Своему последователю, отцу Космэ де Торресу, он оставил инструкции относительно жизненного уклада, согласно которым «в одежде, еде и подобных вещах… ничего не следует менять, за исключением тех случаев, когда это послужит к вящей славе Господней».
Подобное отношение заложило основу культурной адаптации. После непродолжительной борьбы внутри миссионерского сообщества, некоторых экспериментов и консультаций с японскими христианами Валигнано разработал принципы сосуществования, отличавшиеся исключительной смелостью. Еще более смелым шагом был прием японцев в орден и их подготовка к службе в миссии. Если молодым азиатам-христианам понравится новый образ жизни и в один прекрасный день они направят свои усилия для обращения собственной страны в истинную веру, то нет смысла отрывать их от японской социальной почвы. Следовательно, образ жизни в домах и школах ордена должен быть приспособлен к японскому быту. Более того, крайне желательно, чтобы миссия поддерживала отношения с представителями аристократии. Любыми средствами следует избегать попрания местных законов. Согласно намерениям Валигнано, в осуществлении миссионерской деятельности важная роль отводилась подражанию дзэнским храмам.
|
|
«Инструкции относительно законов и образа жизни в Японии», которыми Валигнано снабдил миссионеров после первого периода проживания в стране (1579–1582), в истории христианского миссионерства являют собой пример искусной и дальновидной культурной политики. Японцам братья-проповедники представлялись не менее странными, чем страна чудес — Япония — им самим. Они прибыли не в качестве путешественников или исследователей, но преследовали единственную цель — возжечь искру христианской веры в японских сердцах и основать Церковь в Японии. От них зависела сама судьба Церкви Христовой в стране, где множество религий нашли благодатную почву и обогатили национальную культуру.
Название двух первых глав меморандума Валигнано объясняет его видение этой задачи: «Как добиться и заслужить уважение японцев» и «Как внушить уверенность христианам». Обретение уверенности и завоевание уважения предполагали адаптацию к японскому мышлению и особенно интеграцию в японское общество, в котором все формы общественной жизни регулировались в зависимости от принадлежности к конкретному классу. Между религиозной и светской жизнью существовало строгое разграничение. Миссионерам предлагалось привыкнуть к такому положению дел. В качестве модели новых отношений Валигнано выбрал школу дзэн, так как она «в то время была наиболее весомым религиозным сообществом Японии, имевшим связи со всеми слоями японского общества».
|
|
Сложность «отработки» этой церемониальной модели состояла в определении иерархического устройства самого миссионерского братства и соответствующих местным обычаям норм поведения. Валигнано решил эту проблему, наделив членов общины рангами, соответствующими принятым в дзэнском сообществе. Для японцев глава миссии приравнивался к настоятелю (дзичо) монастыря Нандзэндзи, а главы отделений в Симо, Бунго и Мияки соответствовали рангу настоятеля одной из «Пяти гор» в Киото. Католические священники становились храмовыми главами (сёрё или тёдо). Японские братья (ирмаос), на которых возлагалась значительная часть миссионерской деятельности, получали ранг смотрителя дзадзэн (сюзо), неофиты и ученики приравнивались к казначеям (зосу) и бритоголовым новичкам (дзиса) дзэнских школ.
Благодаря столь находчивому решению христианские миссионеры достигли высокого положения в японском обществе. Однако не обошлось и без противостояния и критики нового порядка вещей. Главным противником этих новшеств был отец Кабраль, которого Валигнано сместил с должности главы японской миссии. Кабраль обратил внимание на то, что настоятелями Нандзэндзи и других основных храмов в Киото назначались сыновья и братья японских принцев или другие представители высшего сословия, и их назначение утверждалось самим императором. Насколько удачной оказалась на практике иерархическая система Валигнано, мы не можем судить, но не исключено, что она нуждалась в некоторых исключениях и усовершенствованиях.
Существовали и другие инструкции, которые подтверждали искреннее стремление Валигнано к адаптации христиан к японским обычаям. В каждом отделении миссии, рядом с входом в дом, существовала чайная комната, где напиток подавался согласно японскому обычаю. Гостей встречали сообразно их общественному статусу, что вызывало симпатию и уважение к христианской миссии. Действительно, иезуитов не раз упрекали в том, что они ищут путь к сердцам представителей высшего сословия и мало уделяют внимания простым людям. В результате этих усилий в христианство были обращены многочисленные господа (даймьё), представители высшей аристократии, самураи и бонзы. Это было время, когда христиане занимали видное положение в обществе. Столичные модники носили португальскую одежду, а любые европейские вещи вызывали неизменное восхищение. Взаимопроникновение культур двух народов продолжалось до тех пор, пока не началась череда гонений на христиан. Тем не менее взаимовлияние лучших японских традиций и христианства, происходившее за счет контактов с представителями знатных семейств, оставило существенный след в истории общечеловеческой культуры.