ГЛАВА 1. Одиннадцатью днями ранее

Одиннадцатью днями ранее.

Этого вечера Селена Сардотин ждала весь год. Она снова была в Королевском театре, но не в ложе, как прежде, и даже не на хорах. Сидя на полу узкого прохода, тянущегося вдоль позолоченного купола, она жадно впитывала музыку. Сцена и оркестр были далеко внизу. Селена просунула ноги сквозь ограждение, а сама подалась вперед, подперев ладонями щеки.

Музыканты расположились на сцене полукругом. Они творили такие чудеса и наполняли пространство театра такими удивительными звуками, что порою Селена забывала дышать. Четыре года подряд в начале осени она приходила в театр послушать эту симфонию – всегда вместе с Аробинном. Это стало для них традицией.

Вопреки данному себе обещанию не смотреть в сторону отдельных лож, она все‑таки скосила туда глаза. Еще несколько месяцев назад там сидела и она.

Но сегодня рядом с Аробинном Хэмелом была Лисандра. Неужели он так обозлился? Или плотская страсть ослепила его? Он ведь прекрасно знал, с каким нетерпением Селена ждала заветного вечера. Конечно, если бы он прислал за ней, она бы не откликнулась на его приглашение. Она вообще больше не желала иметь никаких дел с этим человеком. Но взять с собой Лисандру… Наверное, он хотел убедить себя в том, что данный концерт – один из многих, а отнюдь не событие.

Даже со своего «насеста» Селене было видно, что Предводитель ассасинов держит юную куртизанку за руку, а его нога вплотную прижата к подолу ее розового платья. Месяц назад на так называемых Смотринах Аробинн очень дорого купил ее девственность. Похоже, Лисандра и сейчас безраздельно принадлежала ему. Ничего удивительного: Аробинн был давнишним приятелем хозяйки заведения и сумел с нею договориться. Лисандра останется при нем, пока ему не надоест эта живая игрушка.

Селене как‑то не хотелось жалеть Лисандру.

Она вновь повернулась к сцене, мысленно спрашивая себя, зачем пришла сюда, зачем отговорилась «делами» и не закатилась вместе с Саэмом в их любимую таверну.

За этот месяц Селена ни разу не видела Аробинна. Впрочем, она и не горела желанием встречаться со своим бывшим покровителем. Она пробралась в театр, потому что очень любила эту симфонию. В прошлом году даже купила ноты и стала разучивать мелодию на клавикордах, вполне прилично освоив несколько фрагментов.

Отзвучала третья часть. Зал взорвался рукоплесканиями, аплодисменты взлетели под купол. Музыканты терпеливо ждали, когда стихнут овации, чтобы исполнить игривое аллегро и перейти к финалу.

Сидя почти под стропилами, Селена могла не беспокоиться о своем наряде. Здесь не надо было делать вид, что и ты принадлежишь к расфуфыренной, увешанной драгоценностями публике из лож. Сюда Селена легко пробралась с крыши и в течение всего концерта оставалась незамеченной. Едва ли кто‑то из зрителей задирал голову и смотрел наверх, а если и смотрел, то громадные хрустальные люстры почти целиком заслоняли фигуру в черном.

Здесь Селена могла вести себя так, как ей заблагорассудится: сидеть, положив голову на руки, качать ногами в такт музыке и даже танцевать, если бы вдруг захотелось. Ну и пусть ей больше не придется бывать в ложе, где стулья обиты красным бархатом, а деревянные перила отполированы до блеска! Так ли уж это важно?

А музыка неслась и неслась по театру, и каждый новый звук был прекраснее предыдущего.

Селена сама решила уйти от Аробинна. Она сполна выплатила ему свой долг и долг Саэма и покинула Башню ассасинов. Уйдя оттуда, она перестала считаться подопечной Аробинна Хэмела. Таково было ее осознанное решение, о котором она не жалела. Предводитель ассасинов изощренно обманул и предал ее. Он унизил ее своей ложью, а на деньги, честно заработанные ею, купил невинность Лисандры. Это был плевок в душу.

Хотя Селена по‑прежнему называла себя Адарланским ассасином, ей не давал покоя вопрос: долго ли еще это звание будет оставаться за ней? Аробинн, конечно же, найдет себе нового преемника. Звание можно отобрать, но ее не заменит никто. Она была и останется лучшим ассасином Адарлана.

Разве может быть иначе?

Но ведь она проникла в театр не за тем, чтобы думать о прошлом, а слушать музыку. Нужно перейти туда, где люстры полностью загородят от нее Аробинна и Лисандру. Селена встала и сразу же ощутила ломоту в пояснице от сидения на жестком покрытии.

Она сделала несколько шагов. Тонкие доски прогнулись под ее черными сапогами. Она была убеждена, что помнит наизусть каждый такт симфонии, однако сейчас музыка воспринималась совсем по‑другому. Селене показалось, что эту симфонию она слышит впервые. Похоже, ее внутренний ритм перестал совпадать с ритмом окружающего мира.

Вопреки данному себе обещанию, Селена еще раз взглянула туда, где был Аробинн. Его изящная рука лежала на спинке стула Лисандры. Совсем недавно это был стул Селены. Ей нравилось сидеть поближе к сцене.

«Ничего, игра стоила свеч», – подумала Селена.

Она свободна, Саэм свободен, а Аробинн… Что ж, он сделал все, чтобы унизить и сломить ее. Она проживет и без роскошной ложи. Можно сказать, она еще дешево заплатила за жизнь, свободную от власти Аробинна.

Приближаясь к финалу, музыка становилась все быстрее и неистовее. Селена не стала искать себе новое место. Она пошла к дверце, выводящей на крышу. Каждый звук обдавал кожу струйкой горячего воздуха. Селена накинула капюшон плаща и выскользнула в вечернюю темноту.

Ближе к одиннадцати часам Селена оказалась у своего нового жилища, открыла дверь и вдохнула знакомый запах. Почти месяц она превращала бывший склад в свой дом, где теперь жила вместе с Саэмом. Ее вовсе не угнетало, что из Башни ассасинов они перебрались в трущобную часть города.

Саэм едва ли не каждый день предлагал возместить ей половину стоимости, но всякий раз Селена будто не слышала его слов. От денег она отказывалась не из гордости или упрямства. У нее впервые появилось жилье, целиком принадлежащее ей, и при всей своей глубокой симпатии к Саэму она хотела и дальше оставаться единственной владелицей купленного дома.

Ее встретила огромная, со вкусом меблированная гостиная. Слева сверкал лаком обеденный стол, за которым легко разместились бы восемь человек. Но сейчас все восемь мягких стульев пустовали. Справа темнел большой, обитый красным плюшем диван. Возле камина стояли два кресла. Возле холодного камина, не топленного со вчерашнего вечера. Интересно бы знать, где носит Саэма?

Можно было бы отправиться на кухню и в один присест доесть черничный пирог, оставленный ей Саэмом. Можно было бы сбросить сапоги и просто встать перед широким окном, за которым сверкали огни ночной столицы. Да мало ли у Селены дел? Она бы наверняка чем‑нибудь занялась, если бы не записка, попавшаяся ей на глаза возле двери.

«Вернусь поздно, – писал Саэм. – Не дожидайся меня, ложись спать».

Селена скомкала листок. Она сразу поняла, куда отправился Саэм и почему не захотел, чтобы она его встретила. Если она будет спать, то не увидит ни крови, ни ссадин на его лице и руках, когда он ввалится в дом.

Бормоча ругательства, Селена швырнула измятую записку на пол и вышла на улицу, громко хлопнув дверью.

Едва ли во всем Рафтхоле существовало другое такое место, как «Склеп». Здесь в любое время дня и ночи можно было с лихвой найти обитателей городского дна.

Пройдя по тихой трущобной улочке, Селена остановилась возле непримечательного дома с железной дверью. Там стояли двое громил, собирая плату за вход. Селена сунула им деньги. Дверь отворилась, пропуская гостью внутрь. Войдя, Селена едва не задохнулась от жаркого смрада. Место это не зря называлось «Склепом»: все, что привлекало сюда людей, находилось глубоко внизу, в обширном подвале. Еще на лестнице Селена услышала приветственные вопли. Мельком взглянув на толпу, облепившую яму для поединков, она сразу поняла, кто вызвал ликование собравшихся.

С наигранной небрежностью Селена спускалась по ступенькам, в любую секунду готовая схватиться за мечи и кинжалы, висевшие у нее на поясе. Здесь это считалось довольно легким оружием. Обычно в «Склеп» приходили, вооружившись до зубов. Но Селена бывала тут часто и знала, кого опасаться. И к тому же она прошла куда более солидную выучку, нежели драки на улицах и в тавернах. Тем не менее капюшон плаща почти полностью скрывал ее лицо. Лучше не показывать, что ты женщина, особенно юная, ведь в «Склеп» приходили не только поглазеть на поединки в яме, а и за любовными утехами.

В самом подвале было еще жарче. Невыносимо воняло немытыми человеческими телами, прокисшим элем и кое‑чем похуже. Селене казалось, что ее кишки не выдержат и вывернутся наизнанку.

«Черничный пирог добавил бы сейчас свою ноту к общему зловонию», – подумала она.

Протискиваясь к яме для поединков, Селена старалась не смотреть туда, где находились каморки местных шлюх. Этим женщинам не повезло так, как Лисандре. Вместо дорогого заведения они попали сюда, на дно. Когда Селене хотелось растравить себе душу, она думала, что нечто подобное ожидало бы и ее, не окажись она у Аробинна. Наверное, и у нее был бы такой же потухший, затравленный взгляд.

Проще было не глазеть в ту сторону.

Яма для поединков располагалась в углублении. Среди зрителей были не только мужчины. Женщин тоже хватало. Здесь особо требовалось держать ухо востро, чтобы не остаться без кошелька или без кинжала.

Селена прислонилась к деревянной колонне и стала следить за боем.

Там был Саэм. Он двигался настолько быстро, что удары его кряжистого противника не достигали цели. Саэм просто уворачивался от них, демонстрируя силу и изящество движений. Что‑то досталось ему от природы, а что‑то он приобрел, годами упражняясь в Башне ассасинов. Оба противника были голыми по пояс. На загорелой груди Саэма блестели капельки пота и крови. Селена сразу поняла: это чужая кровь. Кряжистый сумел лишь рассечь Саэму губу и поцарапать щеку.

Противник сделал новый выпад, норовя захватить Саэма и опрокинуть на песок. Но Саэм увернулся и на этот раз, успев босой ногой лягнуть кряжистого в спину. Тот шумно и тяжело рухнул наземь. Удар был настолько сильным, что толчок отдачи пошел волнами даже по грязным каменным плитам. Толпа восторженно заревела.

Саэм мог бы расправиться с противником куда быстрее. Например, ударить так, чтобы тот потерял сознание. Или сломать ему шею. Или применить множество других приемов, которыми он мастерски владел. Но по блеску его глаз – одновременно диковатому и удовлетворенному – Селена поняла: Саэм просто играет с противником. Рассеченная губа и ссадина на щеке – результат намеренно допущенных промахов, чтобы избиение сохраняло видимость поединка.

В «Склепе» недостаточно было просто одолеть противника. Толпа жаждала насладиться зрелищем, и от этого в немалой степени зависело вознаграждение победителя. Саэм устроил великолепное представление. А судя по тому, как он измазался чужой кровью, этот бой был для него сегодня далеко не первым.

У Селены все содрогалось внутри от звериного рычания довольных зрителей. Поединки в «Склепе» подчинялись только одному правилу: биться без оружия. Но, обладая навыками Саэма, можно было серьезно искалечить противника и голыми руками.

Кряжистый все‑таки сумел подняться, однако Саэму надоело ждать. Верзила не успел и руками шевельнуть, как Саэм нанес ему удар наотмашь и попал ногой по лицу. На мгновение звучный шлепок перекрыл даже вопли толпы.

Противник пошатнулся, изо рта хлынула кровь. Саэм ударил его в живот. Кряжистый скрючился, однако это его не спасло. Колено Саэма соприкоснулось с его носом. Голова бедняги запрокинулась, а сам он, раскачиваясь, попятился назад. Толпа свистела и улюлюкала, требуя завершающего удара. Кулак Саэма, густо перепачканный в крови и песке, шарахнул кряжистого по голове. Селена уже знала: противник Саэма проиграл.

Кряжистый свалился как подкошенный и замер не шевелясь.

Обливаясь потом, Саэм приветствовал толпу, подняв руки, красные от чужой крови.

В ответ послышался такой рев, что Селене захотелось зажать уши. Скрипя зубами, она смотрела, как в яму спустился распорядитель боев и объявил Саэма победителем.

Саэм бился без оружия, но поединки с ним все равно не были честными. Любой противник, даже самый сильный, не имел шансов одолеть Саэма. Селена была бы не прочь сама прыгнуть в яму и сразиться с ним. Такое зрелище «Склеп» запомнил бы надолго.

Ее пальцы стиснули рукоятки мечей. Прошел уже месяц, как она ушла от Аробинна, и до сих пор – ни одного заказа. Все это время они с Саэмом усердно упражнялись… насколько позволяли условия. Досада, бурлящая в ней, была готова выплеснуться наружу. Сейчас Селена расшвыряла бы не одного, а полдюжины противников. Ее губы скривились в зловещей улыбке. Если толпе понравился Саэм, она устроит этим зевакам такое зрелище, что они будут по полу кататься.

К тому времени Саэм, купающийся в славе победителя, заметил возле колонны Селену. Улыбка не сошла с его лица, но в карих глазах мелькнул сердитый огонек. Кивком головы Селена показала в сторону выхода. Жест был весьма красноречивым: если Саэм не хочет, чтобы она прыгнула вниз и на потеху толпе устроила битву двух ассасинов, его бои на сегодня окончены. Когда он наспех смоет пот и заберет заработанные деньги, Селена будет ждать его на улице.

И вот там‑то между ними начнется настоящий поединок.

– Прикажешь радоваться твоему молчанию? Или замирать в ожидании гнева? – спросил Саэм, когда они брели по грязным улочкам Рафтхола к дому.

Селена обогнула лужу. Жидкость в ней могла быть дождевой водой, а могла оказаться и мочой.

– Я раздумываю, как начать, чтобы было поменьше крика, – ответила Селена и скрежетнула зубами.

Саэм усмехнулся. На его поясе позвякивал мешочек с монетами, а надвинутый капюшон не мог скрыть от взгляда Селены рассеченную губу.

– Ты обещал больше туда не ходить, – сжав кулаки, напомнила Селена.

Саэм вглядывался в маячивший впереди узкий переулок, поскольку всегда помнил об опасности.

– Я не обещал, – возразил он. – Я говорил, что подумаю об этом.

– Рассчитываешь на свою удачливость? Или ты не знаешь, сколько людей гибнет во время поединков в «Склепе»?

Сказано это было громче, чем требовалось. Эхо услужливо повторило слова Селены.

– Гибнет разное дурачье, помешанное на славе. Сравнила: какие‑то отбросы и опытный ассасин.

– Ты не застрахован от случайностей. Вдруг кто‑то сумеет спрятать нож или кинжал?

Саэм коротко рассмеялся, смех был типично мужским – громким и пренебрежительным.

– Ты это серьезно? Не думал, что ты столь невысокого мнения о моих способностях.

Переулок закончился, и они вывернули на улицу. У дверей тускло освещенной таверны толкались, покуривая трубки, какие‑то люди. Вид у них был подозрительный. Селена умолкла.

– Глупо рисковать своей жизнью ради горсти монет, – сказала она, когда курильщики остались далеко позади.

– Еще глупее отказываться от возможности хоть где‑то заработать, – тихо возразил ей Саэм.

Селена напряглась.

– У нас есть деньги, – не согласилась она.

Пока еще есть, но их количество тает с каждым днем.

– Их хватит ненадолго. Особенно если учесть, что за эти недели мы не получили ни одного предложения. А при твоем образе жизни…

– При моем образе жизни? – взвилась Селена.

Увы, Саэм говорил правду. Сколько ни отрицай, а она привыкла жить в роскоши. Привыкла носить красивую одежду, лакомиться деликатесами, спать на удобной кровати и хранить свои вещи не в колченогом шкафу. Все это у нее было в Башне ассасинов и считалось само собой разумеющимся. Аробинн хоть и вел скрупулезный подсчет денег, потраченных на нее и Саэма, но он ни разу не отказал им в изысканной пище. У них были слуги и возможность ездить в каретах. А теперь у нее есть полная свобода… голодать.

– Бои в «Склепе» – сплошное развлечение, – сказал Саэм. – За каких‑то пару часов я могу заработать вполне приличную сумму.

– «Склеп» – это куча навоза. Пусть в нем копошатся двуногие черви, – огрызнулась она. – Мы способны на большее. Мы можем получить деньги где угодно.

Где? Каким образом? Этого Селена не знала даже приблизительно, но верила: они смогут найти более достойный способ заработка, чем бои в «Склепе».

Саэм вдруг схватил ее за руку, заставив повернуться к нему лицом, и сказал:

– Давай уедем из Рафтхола.

Если бы не глубокий капюшон Селены, Саэм увидел бы ее удивленно вскинутые брови.

– Ну что нас здесь держит? – добавил он.

Ничего и… все.

Не зная, что ответить, Селена высвободила руку и, не произнеся ни слова, пошла дальше.

Что за чушь он придумал? Покинуть Рафтхол. И куда отправиться? Ну и дурацкая мысль.

Они молча подошли к старому складу, обогнули его, молча открыли входную дверь и по шаткой лестнице поднялись на второй этаж.

Но и дома Селена не спешила начинать разговор. Она сбросила плащ, сняла сапоги, зажгла свечи и прошла на кухню. Там она отрезала кусок хлеба и намазала толстым слоем масла. Саэм тоже молчал. Он сразу же отправился в умывальную. Надо сказать, что неказистый с виду склад имел такую роскошь, как водопровод (чем могли похвастать далеко не все богатые дома). Можно было лишь догадываться, сколько денежек ухлопал на это прежний владелец. Наличие водопровода оказалось одним из решающих доводов в пользу покупки этого здания.

В столичной жизни есть много такого, чего почти не встретишь в других местах. Взять тот же водопровод. От каких еще удобств придется отказаться, если покинуть Рафтхол?

Селена продолжала думать об этом, когда в кухню тихо вошел Саэм, успевший смыть с себя кровь и песок. Нижняя губа вспухла. Ссадина на щеке заживет лишь через несколько дней. Досталось и костяшкам пальцев. Но на этом все следы его поединков заканчивались.

В отличие от гостиной, кухня была довольно тесной. Саэм плюхнулся на стул и тоже отрезал себе хлеба. Начав жить самостоятельно, Селена удивилась, сколько времени отнимает покупка провизии. Она не раз заводила с Саэмом разговор о найме прислуги, но это… стоило денег. Куда ни глянь, все стоило денег.

Саэм откусил от ломтя, налил кружку воды из кувшина, что стоял на деревянном столике, и привалился к спинке стула. Позади него, в окне над раковиной, блестели огни Рафтхола, над которыми возвышалась ярко освещенная громада стеклянного замка.

– Ты что, совсем не хочешь со мной разговаривать? – спросил Саэм.

– Переезд – затея дорогостоящая, – ответила Селена, бросая на него сердитый взгляд. – Если мы решимся уехать из Рафтхола, нам понадобятся дополнительные деньги. Еще неизвестно, как скоро у нас там появится работа.

Она задумалась и предложила:

– Нужно подзаработать, пока мы здесь. Пусть я теперь и не подопечная Аробинна, но я была и остаюсь Адарланским ассасином, а ты… ты – тот, кто ты есть.

Саэм наградил ее хмурым взглядом, и Селена не удержалась от улыбки:

– Нам нужно каждому получить по хорошему заказу, и потом мы сможем уехать. Не с тощими же карманами пускаться в путь.

– Можно просто послать Рафтхол ко всем чертям, – сказал Саэм.

– Но я не намерена срываться с места, чтобы оказаться в какой‑нибудь дыре. Если мы уедем, мы сделаем это так, как видится мне.

– Я без конца слышу твое «если». Ну что тут решать?

Опять‑таки ничего и… все.

Селена глубоко вздохнула и задала вопрос, который давно не давал ей покоя:

– Как мы обоснуемся в другом городе без поддержки Аробинна?

В глазах Саэма мелькнула радость. Это была почти победа. Селена уже не раздражалась, заслышав об отъезде. Правда, она пока не сказала, что согласна уехать, но наверняка об этом думает.

Он уже готов был ответить, однако Селена его опередила:

– Смотри, что получается. Мы здесь выросли. Нас знают… кому надо знать. И все равно за месяц ни одного заказа. Аробинн всегда договаривался сам.

– Он намеренно держал все в своих руках. Но ничего, мы и сами справимся. Главное – поскорее уехать отсюда. На новом месте мы забудем и Аробинна, и гильдию. Я не собираюсь до конца жизни выплачивать им дань и не хочу иметь никаких дел с этим коварным мерзавцем.

– Так‑то так, но нам нужно его согласие. Мы должны… заплатить отступные. И должны сделать так, чтобы он разрешил нам беспрепятственно уйти из гильдии.

Эти слова застревали у нее в горле. Они почти душили ее, но она договорила до конца.

– Может, тебе напомнить, как он обошелся с нами? – спросил Саэм, вскакивая со стула. – Или ты уже забыла тот вечер? Ты не хуже меня знаешь, почему нас никто не нанимает. Аробинн постарался. Шепнул кому следует, и с нами просто боятся иметь дело.

– Вот‑вот, а дальше будет только хуже. Гильдия ассасинов обязательно накажет нас и за выход из ее рядов, и за попытки действовать самостоятельно. Сам понимаешь, нам нужно получить у Аробинна что‑то вроде благословения.

Селена была права. Хотя они вернули Аробинну свои личные долги, они по‑прежнему оставались членами гильдии и были обязаны платить ежегодную дань. В гильдии каждый ассасин подчинялся Аробинну и держал перед ним ответ. Селене и Саэму не раз поручалось выслеживать и убивать тех, кто самовольно покинул гильдию, кто отказывался вносить дань или нарушал другие священные правила. Конечно же, беглые ассасины скрывались и затаивались, но рано или поздно их всегда находили, и редко кому удавалось остаться в живых.

Так Селена и Саэм приносили гильдии огромные деньги и немало способствовали упрочению ее репутации. Естественно, за всеми их действиями тщательно следили. Положение лучших ассасинов гильдии давало им очень многое. Можно сказать, почти все… кроме свободы. А выплата личных долгов вовсе не означала позволения уйти – его еще нужно было испросить у Аробинна. В лучшем случае от них потребуют заплатить отступные. В худшем… последствия могут быть непредсказуемыми и очень опасными.

– Сам понимаешь: просто сбежать не получится, – продолжила Селена. – Если не хочешь, чтобы все кончилось перерезанным горлом, нам сначала нужно получить от Аробинна разрешение выйти из гильдии. Раз тебе не терпится покинуть Рафтхол, мы завтра же пойдем к Аробинну.

– Я не намерен лебезить перед ним, – произнес Саэм, поджимая губы.

– И я тоже.

Селена подошла к кухонной раковине, оперлась о нее и стала смотреть в окно. Рафтхол. Неужели она и вправду сможет отсюда уехать? Временами она просто ненавидела имперскую столицу, но это был ее город. Уехать, чтобы начать новую жизнь неведомо где… Хватит ли у нее сил на разрыв с Рафтхолом?

К ней подошел Саэм. Его теплое дыхание приятно согревало ей затылок. Он обнял ее за талию, уткнувшись подбородком в ложбинку между плечом и шеей. Теперь они оба смотрели на ночной город.

– Я хочу быть рядом с тобой, – прошептал Саэм. – Мне все равно, куда мы отправимся. Главное – быть с тобой.

Селена зажмурилась и склонилась к нему. От него пахло лавандовым мылом. Ее дорогим лавандовым мылом, которое она строго‑настрого запретила ему трогать. Помнится, он тогда лишь хлопал глазами, не понимая, почему она так взъелась из‑за какого‑то мыла. Теперь ей придется прятать дорогие снадобья красоты, оставляя на виду то, что подешевле. Саэм все равно не понимает разницы.

– Напрасно я сегодня пошел в «Склеп», – тихо сказал он, поцеловав ее чуть ниже уха.

От его поцелуя по телу Селены пробежала странная дрожь. Весь этот месяц они спали в одной постели, но в своей близости так и не перешли последнюю черту. Селене этого хотелось (а уж Саэму и подавно), однако череда недавних событий заставляла думать совсем о другом. Это от них не уйдет, а пока им вполне хватало объятий, поцелуев и ласки.

Саэм поцеловал ее снова и слегка прикусил ей мочку уха. У Селены замерло сердце.

– Не думай, что своими поцелуями выпросишь у меня прощение, – заявила она, но склонила голову набок, чтобы было удобнее.

Он усмехнулся, и его дыхание снова приятно согрело ей шею.

– По‑моему, я уже кое‑чего добился.

– Если ты опять сунешься в «Склеп», я прыгну в яму, вызову тебя на поединок и излупцую до бесчувствия, – пригрозила Селена, млея от нежности.

Кончиком языка Саэм щекотал ей ушную раковину. Селена кожей ощутила, что его губы расплылись в улыбке.

– Можно было бы попробовать, – сказал он и опять прикусил ей мочку уха.

Селене не было больно, но она почувствовала: его мысли сейчас далеко и от «Склепа», и от завтрашнего похода к Аробинну.

Резко повернувшись, она заглянула в его темные, глубокие глаза.

– Больше не смей трогать мое лавандовое мыло.

Но губы Саэма уже приникли к ее губам, лишив возможности отчитывать его.

Так они стояли, обнявшись, и каждый думал о вопросе, который никто из них не решался произнести вслух и который пока оставался без ответа.

Позволит ли им Аробинн Хэмел покинуть гильдию и Рафтхол?