ГЛАВА 2. Когда на следующий день Селена и Саэм вошли в Башню ассасинов, внешне там ничего не изменилось

Когда на следующий день Селена и Саэм вошли в Башню ассасинов, внешне там ничего не изменилось. Дверь им открыл все тот же вечно испуганный привратник. Поздоровавшись, он тут же ретировался в угол. И камердинер Аробинна Сэльв все так же стоял на посту у дверей кабинета Предводителя ассасинов.

Селена старалась подмечать каждую мелочь. Сэльв был обвешан оружием: два меча за спиной, третий – сбоку. На поясе – два кинжала. Из‑за голенища выглядывал еще один. Скорее всего, в другом сапоге тоже был спрятан кинжал. Сверлящие глаза Сэльва постоянно двигались, да и сам он казался воплощением бодрости. Ни малейших признаков усталости. Словом, ничего такого, что помогло бы им, если дело дойдет до схватки.

Подойдя к Сэльву, Саэм протянул ему руку:

– Здравствуй, я рад тебя видеть.

Камердинер ответил на рукопожатие, сдержанно улыбнувшись:

– Я бы сказал тебе, парень, что ты хорошо выглядишь, да вот мешают украшения на твоем лице.

Селена мотнула головой и фыркнула.

– Ну а ты совсем не изменилась, – с усмешкой заметил Сэльв.

Он всегда ее недолюбливал и не скрывал этого. Словно знал, что когда‑нибудь она и Аробинн окажутся по разные стороны и он встанет на первом рубеже защиты своего господина.

– И ты, Сэльв, болваном был, болваном и остался, – учтивым тоном произнесла Селена, проходя мимо и открывая двери кабинета.

Саэм извинился перед Сэльвом за ее дерзость и вошел следом.

Аробинн ждал их. Он улыбался, упираясь пальцами в крышку массивного письменного стола. Сэльв бесшумно закрыл двери. Пришедшие молча опустились на стулья.

Селена мельком взглянула на побелевшее лицо Саэма и поняла: он тоже вспоминает страшный вечер, когда они вот так же сидели втроем в этом кабинете. А потом Аробинн собственноручно избил и ее, и Саэма, да так, что оба потеряли сознание. В тот вечер Саэм перестал безропотно подчиняться Аробинну и кричал, что убьет его за то, что он сделал с Селеной. Тот вечер изменил все в их жизни.

Аробинн улыбался все шире. Селена хорошо знала эту заученную улыбку и фальшивое благодушие, которое он, как маску, натягивал на лицо.

– Как же я счастлив видеть вас в добром здравии! – притворно воскликнул он. – Радость буквально захлестывает меня. И все же откройте секрет, чем вызвано ваше возвращение домой?

Аробинну, как никому другому, было известно, что Башня ассасинов перестала быть домом Селены. Он превратил это слово в оружие.

Саэм напрягся. Селена подалась вперед. По пути они условились: говорить с Аробинном будет она. Саэм опасался, что может не сдержаться.

– У нас есть к вам предложение, – выдохнула Селена.

Она старалась говорить ровно, но ей стало нехорошо: показалось, что кишки в животе сплетаются в тугой узел. Месяц назад, уходя отсюда, она мысленно поклялась убить Аробинна, если только он посмеет сунуться в ее жизнь. Как ни странно, все это время он ничем ей не докучал.

– Предложение? И какое же? – спросил Аробинн, откидываясь на спинку кресла.

– Мы покидаем Рафтхол, – холодно сообщила Селена, – и хотели бы выйти из гильдии. Идеальным для нас было бы обосноваться в другом городе или даже на другом континенте. Естественно, никакого соперничества с гильдией, – поспешила добавить она. – Мы бы оказывали наши скромные услуги, чтобы сводить концы с концами.

Возможно, Селене и хотелось услышать от Аробинна слова одобрения, но заискивать перед ним она не собиралась.

Аробинн перевел взгляд на Саэма. Внимательные глаза сощурились, заметив рассеченную губу.

– Любовная ссора?

– Некоторое… расхождение во мнениях, – ответила Селена, не дав Саэму и рта раскрыть.

Естественно, они не рассчитывали на немедленный ответ Аробинна. Саэм сжал деревянные подлокотники стула.

– Понимаю, – не переставая улыбаться, произнес Аробинн, по‑прежнему спокойный, обаятельный и смертельно опасный. – Кстати, а где вы теперь живете? Надеюсь, вы нашли себе подобающий приют. Мне было бы тяжело узнать, что мои лучшие ассасины живут в грязной лачуге.

Селена чувствовала: Аробинн втягивает их в разговор о пустяках. Он заставляет их играть, и это будет продолжаться до тех пор, пока он не соизволит ответить на главный вопрос. Саэм замер, но внешнее спокойствие было обманчивым. В нем бурлил гнев, едва не прорвавшийся наружу, когда Аробинн сказал «мои ассасины». Словами можно полоснуть не хуже, чем бритвой. Внутри Селены тоже зашевелился гнев, но пока еще она управляла собой.

– А вы, Аробинн, хорошо выглядите, – сказала она.

Если он не отвечает на ее вопрос, она тоже не обязана удовлетворять его любопытство, особенно если это касается их дома.

– В Башне без вас обоих стало как‑то… пусто, – заметил Аробинн, печально взмахнув рукой.

Это было сказано так, словно они покинули Башню из‑за пустячной ссоры или желания его позлить. Словно тот страшный летний вечер им просто померещился.

– И теперь, – продолжил он, – вы говорите о намерении покинуть столицу и выйти из гильдии…

Лицо Аробинна, как всегда, было непроницаемым. Селена старалась не сбить дыхание. Не хватало еще, чтобы у нее бешено заколотилось сердце. Аробинн лавировал, не отвечая на ее вопрос.

– Значит, наш уход приемлем для гильдии? – без обиняков спросила Селена, хотя каждое слово ощущалось ею как шаг по лезвию ножа.

– Вы вольны уехать, – ответил Аробинн, и его глаза вспыхнули.

Уехать вовсе не то же самое, что покинуть гильдию. Об этом он не сказал ничего.

Селена уже открыла рот, чтобы потребовать разъяснений, как вдруг…

– Черт вас побери! – вскипел Саэм. – Вы можете ответить на простой вопрос?

Он сидел с оскаленными зубами и белым от ярости лицом.

Аробинн взглянул на него с улыбкой, в которой таилось столько опасности, что Селена едва не схватилась за кинжал.

– Я уже ответил, – сказал Аробинн. – Вы оба вольны делать все, что пожелаете.

У Селены оставались считаные секунды, и в любую из них Саэм мог взорваться, броситься на Аробинна и погубить все.

Улыбка Предводителя ассасинов ширилась. Саэм небрежно свесил руки. Настолько небрежно, что его пальцы оказались рядом с рукоятками меча и кинжала.

«Саэм Корлан, когда ты научишься контролировать себя?» – подумала Селена.

Вслух она сказала:

– Мы знаем правила и потому в качестве отступных хотим предложить гильдии…

Нужно было что‑то сделать, не допустить, чтобы Саэм сцепился с Аробинном. Боги свидетели, Селена и сама бы сейчас с кем‑нибудь подралась, но только не с Предводителем. К счастью, услышав названную сумму, Саэм и Аробинн повернулись к девушке.

– Полагаю, этого будет вполне достаточно, чтобы мы могли спокойно уехать в другое место и действовать там самостоятельно.

Аробинн молча глядел на Селену. Минуту, другую. Потом назвал свою сумму.

– Да вы что, спятили? – закричал Саэм, вскакивая на ноги.

Селена, наоборот, оцепенела и не могла пошевелиться… Должно быть, Аробинн прознал, сколько денег оставалось у нее в хранилище казначейства. Отдав ему все, она станет нищей. А того, что есть у Саэма, едва ли хватит, даже если питаться хлебом и водой. Правда, кое‑что можно выручить за дом. Но его еще нужно продать, а учитывая, в каком месте он стоит, нечего ожидать скорой сделки.

Тогда Селена назвала другую сумму, выше первоначальной, однако Аробинн покачал головой и уперся глазами в Саэма.

– Вы мои лучшие ассасины, – сказал он, произнося каждое слово с умопомрачительным спокойствием. – Если вы уйдете, гильдия потеряет доход, да и ее репутация пострадает. Мне нужна компенсация. Я мог бы затребовать гораздо больше. Так что можете считать, что я проявил к вам милосердие.

– Милосердие? – прошипел Саэм.

Но Селена, игнорируя взбесившиеся кишки, высоко подняла голову. Она могла бы называть Аробинну новые и новые суммы, пока не охрипнет. Этим его не возьмешь. Он не пойдет на уступки. Запрошенные деньги были его последней пощечиной ей и Саэму. Последним взмахом кинжала, готового ударить.

– Я согласна, – учтиво улыбаясь, сказала Селена.

Саэм резко повернулся к ней, словно желая убедиться, не ослышался ли. Но она смотрела сейчас только на Аробинна.

– Я распоряжусь, чтобы деньги немедленно были перемещены в ваше хранилище. После этого мы уедем из Рафтхола, будучи уверенными, что ни у вас, ни у гильдии не осталось к нам никаких претензий. Я вас правильно поняла?

Селена встала. Нужно убираться из Рафтхола, и как можно дальше. Саэм оказался прав: незачем было сюда приходить. Их визит был большой ошибкой. Но они не покажут Аробинну, что он снова выиграл. Селена торопливо сунула руки в карманы, чтобы он не видел ее дрожащих пальцев. Аробинн усмехнулся, и ей стало ясно: он и так догадался.

– Да, ты поняла правильно, – кивнул Предводитель ассасинов.

– Ты не должна была соглашаться на его условия!

Лицо Саэма перекосилось от злости. Прохожие опасливо торопились убраться с их пути.

– Почему ты не посоветовалась со мной? Ты даже не торговалась!

Они шли по богатому району, и Селена привычно заглядывалась на витрины магазинов. Она любила этот квартал: вдоль широких чистых улиц посажены деревья. Рядом – Королевский театр. А на прилавках можно найти все, что душе угодно: от обуви и духов до драгоценностей и прекрасного оружия.

– Если мы отдадим ему деньги, нам придется торчать в Рафтхоле, пока мы не найдем заказ и не заработаем себе на дорогу!

– Никаких «если», Саэм. Деньги он получит уже сегодня. В крайнем случае завтра.

– Меня бесит твоя привычка все решать самой.

– Это мои деньги, и я могу распоряжаться ими, как сочту нужным, – сухо сказала Селена.

– Но ты и так заплатила ему и свой, и мой долг. Я не позволю, чтобы этот мерзавец получил от тебя еще хотя бы один медяк.

Они шли мимо «чайного дворика» – места, где знатные и просто богатые дамы любили посидеть и посплетничать, греясь на теплом осеннем солнце.

– Тебя разозлило то, что он потребовал такую сумму, или то, что я согласилась ее заплатить? – напрямую спросила Селена.

Саэм остановился. Едва ли он заметил разряженных дам, но те определенно заинтересовались им и сейчас откровенно глазели на него. Даже в гневе Саэм был чертовски обаятелен. И непосредственен, как ребенок, который еще не понимает, где можно, а где нельзя разговаривать на повышенных тонах.

Хмыкнув, Селена схватила его за руку и потащила дальше, чувствуя на себе взгляды праздных дам. Она не удержалась от тщеславной усмешки, видя, как те поедали глазами ее синюю кофту, расшитую золотом, облегающие панталоны цвета слоновой кости и высокие коричневые сапоги из необычайно мягкой кожи. Селене даже стало жалко этих высокородных клуш, вынужденных носить платья и шнуровать корсеты. Такую одежду, как у нее, обычно носили женщины независимые, не связанные условностями круга знати.

– Меня взбесило, что мы по‑прежнему обязаны играть в его поганые игры. Я бы предпочел перерезать ему глотку, а не деньги платить, – ответил Саэм.

– Тогда ты просто дурак, – вырвалось у Селены. – Если мы уедем из Рафтхола со скандалом, гильдия нам этого не простит и в покое не оставит. Ты что, собираешься всю жизнь кочевать по разным местам? Мы можем забыть свое ремесло, заняться чем‑то другим, жить тихо и незаметно. Но рано или поздно гильдия обязательно нас разыщет и потребует деньги. И если я могу уже сейчас отдать им все до последнего медяка и знать, что больше они никогда не сунутся в нашу жизнь, я, конечно же, это сделаю.

Они вышли на площадь к Королевскому театру. Его купол возвышался над улицами, запруженными людьми, каретами и повозками.

– И все‑таки где мы проведем черту? – тихо спросил Саэм. – Когда наконец мы скажем: «Довольно»?

– Это наша последняя встреча с Аробинном.

– Уверен: он тоже больше не жаждет нас видеть, – с презрительной усмешкой бросил Саэм.

От площади лучами разбегалось несколько улиц. Саэм свернул на одну из них. Он явно не собирался возвращаться домой, поскольку направился совсем в другую часть города.

– Ты куда? – спросила Селена.

– Надо голову проветрить, – ответил Саэм, обернувшись через плечо. – Встретимся дома.

Селена провожала его взглядом, пока он не смешался с пестрой столичной толпой.

Идти домой не хотелось. Селена миновала величественные мраморные ступени Королевского театра и побрела куда глаза глядят. Постепенно ее шаги ускорились, и витрины магазинов слились в разноцветную полосу. Воздух был бодряще прохладным, но солнце еще не утратило своего тепла. Раньше Селена очень любила такие дни. Сегодня ей было все равно.

Ей вспоминались слова Саэма. В чем‑то он был прав. Честно говоря, ведь это она превратила в хаос и свою, и его жизнь. И началось все с Бухты Черепов, с благородной авантюры Селены по освобождению рабов, в которую она втянула Саэма. Пусть он и утверждал, что влюблен уже давно, им не надо было сближаться. Ее путь – это ее путь, а Саэма надо было держать на расстоянии. Будь она поумнее, она бы разбила ему сердце и сделала так, чтобы он остался с Аробинном. Он бы ее возненавидел, но ненависть была бы меньшим злом, чем ситуация, в которой он находился сейчас. Теперь Селена несла за него ответственность, и это ее пугало.

Она привыкла беспокоиться только за себя, о других почти не думала. Но с некоторых пор судьба Саэма волновала ее больше собственной, ведь он мог бы остаться в гильдии. Он вполне был доволен своей жизнью. Возможно, он бы и не стал преемником Аробинна, но занимал бы далеко не последнее место. А теперь… Она не пожалела денег, чтобы выплатить его долг и купить ему свободу. Однако она не могла признаться Саэму, что рассталась со всеми своими деньгами, поскольку чувствовала себя виноватой. У него бы это вызвало лишь новую вспышку гнева.

Селена вдруг обнаружила, что стоит у ворот стеклянного замка. Как ее сюда занесло? Погруженная в раздумья, она не обращала внимания, куда идет. Обычно она старалась держаться подальше от этого места.

По другую сторону железных, тщательно охраняемых ворот начиналась широкая, окаймленная деревьями аллея, которая вела к зловещему замку. Селена запрокинула голову, чтобы увидеть шпили его башен, сверкающих на утреннем солнце. Стеклянный замок построили поверх старого, каменного замка. Он считался не только архитектурным шедевром, но и символом могущества Адарланской империи.

Селена ненавидела стеклянный замок.

Главный двор находился выше уровня улицы, и Селене были хорошо видны многочисленные придворные и слуги, разгуливающие и снующие там: стражники в щеголеватых мундирах, дамы в пышных платьях, слуги, одетые сообразно исполняемым обязанностям… Что за жизнь была у каждого из этих людей, вынужденных постоянно находиться в тени короля?

Селена подняла глаза на самую высокую каменную башню, сложенную из серого камня, с балкончиком, увитым плющом. Стоя на улице, так легко верилось, что людям, обитавшим в этой башне, не о чем было беспокоиться.

Но внутри стеклянной громады каждый день принимались решения, менявшие жизнь Эрилеи. Однажды там объявили магию вне закона, а потом учредили каторжные поселения Калакулла и Эндовьер. В замке обитал страшный убийца, именующий себя королем. Его Селена боялась сильнее, чем кого‑либо. Если «Склеп» был сердцем столичного преступного мира, то стеклянный замок был сердцем Адарланской империи.

Селене казалось, что замок наблюдает за нею – это гигантское чудовище из стекла, железа и камня. На его фоне и разговор с Аробинном, и уличная ссора с Саэмом казались совсем пустячными, словно писк комара перед разверзнутой пастью чудовища, готового проглотить весь мир.

Здесь даже ветер был холоднее. Он трепал пряди ее волос, выбившихся из косы. Ей нельзя было сюда забредать, даже если вероятность неожиданной встречи с королем была ничтожно мала. Само воспоминание о нем вызывало у Селены панический ужас.

Единственным ее утешением была мысль, что большинство жителей государств, завоеванных Адарланом, наверное, думали точно так же. Когда девять лет назад королевская армия захватила Террасен, вторжение было настолько быстрым и жестоким, что Селену начинало трясти от одних только воспоминаний о том, какими злодействами король утверждал свою власть над ее поверженной родиной.

Прочь, поскорее прочь от этого страшного места!

Саэм вернулся под вечер.

Когда он вошел в гостиную, Селена лежала на диване и читала книгу. В камине трещали дрова. Оранжевые отсветы пламени заплясали на капюшоне, скрывавшем лицо Саэма, и на рукоятке меча. Он был в перчатках, предназначенных не столько для защиты рук от холода, сколько для сокрытия коротких кинжалов. Саэм умел двигаться бесшумно, не делая лишних движений. Селена невольно залюбовалась им. Глядя на него, не верилось, что этот парень, с которым она делила кров и постель, – опытный и безжалостный ассасин.

– Я нашел заказчика.

Сказав это, Саэм откинул капюшон и прислонился к двери, скрестив руки на груди.

– Ты серьезно? – спросила Селена, отбрасывая книгу.

Карие глаза Саэма сияли, но лицо оставалось непроницаемым.

– Мы с тобой не в том положении, чтобы шутить. Заказчик назвал мне кругленькую сумму, которую готов выложить за исполнение. И сказал, что Гильдия ассасинов ни в коем случае не должна об этом узнать. Кстати, там и для тебя будет работа.

– Кто заказчик?

– Не знаю. Тот, с кем я говорил, был одет очень неброско. Лицо скрывал под капюшоном. Думаю, я говорил не с самим заказчиком, а с его посредником.

Селена не подошла к Саэму, а уселась на боковую спинку дивана. Между ними все еще мелькали невидимые молнии.

– Что же заказчик не обратился к гильдии? – спросила она.

– Потому что он замахнулся на убийство Йона Жайна и Рюка Фаррана.

– Йон Жайн, – повторила Селена, пристально глядя на Саэма. – Это же главарь столичного преступного мира.

Саэм кивнул.

Треск каминного пламени вдруг превратился в оглушающий грохот.

– Но его охраняют не хуже, чем короля, – сказала Селена. – И Фаррана – его правую руку – тоже… Я слышала, что у Фаррана поврежден рассудок. Его любимое развлечение – пытать и мучить людей.

– Не ты ли говорила, что для переезда в другой город нам нужны деньги? – спросил Саэм, подходя к ней. – А поскольку ты собралась сполна расплатиться с гильдией, нам особенно нужны деньги. Если ты не согласна добывать их воровством, надо принять это предложение.

Селена запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.

– Жайн опасен.

– Знаю. Но мы с тобой – лучшие ассасины. Ты это помнишь?

Саэм пытался беспечно улыбаться, однако Селена чувствовала, как он напряжен.

– Давай поищем другой заказ, – предложила она, – ведь есть же кто‑то еще, кто предпочитает не иметь дел с гильдией.

– Мы целый месяц не могли найти заказчиков. Но даже если и найдем, столько нам никто не заплатит.

Саэм назвал сумму, и Селена вытаращила глаза. С такими деньгами можно отправляться куда угодно.

– Тебя действительно не интересует, кто заказчик? – спросила она.

– А тебе хочется найти убедительную причину, чтобы отказаться?

– Я думаю не только о заоблачной сумме. О нашей с тобой безопасности тоже, – огрызнулась Селена. – Многие пытались расправиться с Жайном и Фарраном. Интересно, сколько из них осталось в живых?

– Ты хочешь быть со мной? – вдруг спросил Саэм.

– Что?

– Ты хочешь быть со мной?

– Да.

Сейчас Селена категорически не хотела оставаться одна.

В уголках его губ появилась улыбка.

– Тогда за дело. Мы выполним заказ, получим деньги и уберемся из Рафтхола подальше. Одно твое слово, и я бы уехал с тобой этим же вечером, не заплатив ломаного гроша Аробинну и гильдии. Но ты права: я тоже не хочу до конца своих дней ходить, оглядываясь по сторонам. Пусть подавятся твоими деньгами. Главное – от нас навсегда отстанут. Я делаю это ради тебя.

У Селены засвербело в горле. Она отвернулась к огню. Саэм тронул ее за подбородок и снова развернул лицом к себе.

– Ну и как? Поможешь мне отправить Жайна и Фаррана в преисподнюю?

– Я подумаю, – хрипло ответила Селена.

Сказанное не было пустыми словами. Ей действительно требовалось все хорошенько просчитать. Она привыкла взвешивать в уме каждый план. Особенно такой, где «дичью» будут Жайн и Фарран.

– «Подумаю» звучит лучше, чем «нет», – улыбнулся Саэм и поцеловал ее в висок.

Они ощущали на лицах дыхание друг друга.

– Прости за то, что я наговорила тебе утром.

– Никак я слышу извинения из уст Селены Сардотин? – Глаза Саэма озорно блеснули. – Может, мне это снится?

Селена нахмурилась, но Саэм ее поцеловал. Она обняла его за шею, сама подставила губы. От нежного поцелуя из груди Саэма вырвался тихий стон. Руки Селены развязали тесемки, удерживающие ножны его меча. Потом она долго возилась с пряжкой его пояса.

Меч шумно упал на пол. Саэм снова посмотрел ей в глаза, и этого было достаточно, чтобы обнять его еще крепче. Он целовал Селену неторопливо, даже с ленцой, словно у него была в запасе вечность.

Селене это нравилось. Очень нравилось.

Потом Саэм легко подхватил ее на руки. Она бы ни за что не призналась, но у нее внутри все замерло. Ей казалось, что она вот‑вот лишится чувств.

Саэм понес ее в спальню и осторожно опустил на кровать. Затем быстро отстегнул свои перчатки со скрытыми кинжалами, снял сапоги, плащ, камзол и рубашку. Когда Селена увидела его мускулистую грудь, тронутую летним загаром, у нее перехватило дыхание, а сердце забилось быстрее обычного.

Он принадлежал ей. Этот изумительный сильный парень, чья кожа была испещрена белыми полосками шрамов. Только ей.

Саэм снова ее поцеловал, потом все так же осторожно перевернул на спину и навис над нею, упираясь локтями в кровать. Он целовал ей шею, а сам неторопливо расстегивал пуговицы кофты. Чувствовалось, он умел раздевать женщин. Селена не желала знать, где и с кем он этому научился, потому что если бы она узнала их имена…

Ее дыхание стало шумным и жарким. Саэм расстегнул последние пуговицы и сбросил с нее кофту. Он смотрел на нагую Селену Сардотин, и его грудь вздымалась от желания. Сегодня они зашли дальше, чем обычно. В глазах Саэма и в каждом уголке его тела она читала немой, но такой понятный вопрос.

– Не сейчас, – прошептала она, и ее щеки стали пунцовыми. – Пока еще рано.

– А я и не тороплюсь, – ответил Саэм, целуя ее плечо.

– Понимаешь…

Боги милосердные, зачем она ему это говорит? Она ничего не обязана ему объяснять, тем более что он ничего и не требует. Но…

– Понимаешь, если у нас с тобой это произойдет, мне захочется… и всего остального.

Саэм прекрасно ее понял. Понял, какой смысл вкладывала она в слово «это». Оно означало не только их телесную близость и потерю ею невинности. Вряд ли Селена так уж берегла свою девственность. Но она берегла свою независимость и очень боялась, что отношения, возникшие между ними, сдвинут ось ее мира в сторону Саэма Корлана.

– Я могу подождать, – прошептал Саэм, целуя ей ключицы. – Нам принадлежит все время, какое есть в мире.

Наверное, он был прав. Провести с ним все время, какое есть в мире…

За такое сокровище можно было отдать любую плату.