2015-05-25
242
Макс
На следующее утро я смотрел, как Найл откусил кусочек тоста, просматривая колонку бизнес-новостей в газете и не замечая, как я за ним наблюдаю, и понял, что наша разлука была слишком долгой из всех. Свадьбы и разводы, новые карьерные высоты, рождение детей и семейные обязанности ─ а также еще куча причин, по которым я не мог приехать в Англию, а он в Штаты. И хотя я был всего на десять месяцев старше, у меня, как и у любого старшего брата, с его приездом вернулась потребность позаботиться о невозмутимой твердости духа Найла, возникающая при каждом удобном случае.
Из-за того, что он редко утверждал обратное, мне было необходимо убедиться, что у него действительно все хорошо.
Он выглядел похудевшим, но все еще находился в хорошей форме. Именно это я имел в виду, сказав, что развод пошел ему на пользу. Вместо того чтобы казаться сбитым с ног обременительными заседаниями суда, складывалось впечатление, словно у него гора свалилась с плеч.
Из всех моих братьев и сестер мы с Найлом были практически идентичны физически, но разные интеллектуально. Мы оба высокие, с фигурами атлетов и светло-каштановым цветом волос, доставшимся от отца. Но если мне потребовались годы, чтобы сосредоточиться на школе и девчонках, вдобавок к чертовой куче «чем-бы-заняться-дальше» размышлений, Найл уже родился с мозгами маленького инженера: логичный, спокойный и педантичный. Я прошелся по большинству одиноких женщин Манхэттена; он женился на той, которую впервые поцеловал. Я с трудом нашел единственную работу, которая пришлась мне по душе, прежде чем встретил Уилла, затем основав совместную компанию. Найл же вмиг достиг высот как инженер-строитель, став заместителем проектировщика Лондонского метро, когда ему едва ли исполнилось двадцать восемь, после чего его переманили в частую фирму. Я говорил, что думал, слишком охотно делился, и к слову, слишком откровенно любил. Найл взвешивал каждое слово, прежде чем озвучить его, принимал частные откровения близко к сердцу и никогда не был с женщиной, которая бы позволила ему любить по-настоящему.
─ Ну и как поживает ужасающая бывшая? ─ спросил я.
─ Занята, как всегда, ─ сказал он мне, тихо посмеиваясь. ─ Я иногда получаю записки, где она указывает, что нужно отремонтировать в квартире.
В моей груди разгоралась знакомая потребность в защите.
─ Она могла бы нанять кого-нибудь. Бог тому свидетель, у нее достаточно собственных денег, как и твоих.
─ А ведь и правда, могла, ─ согласился он, не скрывая своих чувств и искренне улыбаясь.
Я ненавидел Порцию за то, что она сделала с Найлом. Заполучив его застенчивым, милым и любящим подростком, она оставила нам версию глубоко контролирующего эмоции замкнутого в себе мужчины. Я не был против его замкнутости, как, впрочем, и контроля над эмоциями, однако скучал по парню с легкой улыбкой и ямочками в придачу к огромным, любопытным глазам.
Но нахрен это. Сейчас он у меня дома и, наконец, возвращается к нормальной жизни.
─ Тебе стоило бы трахнуть Тину Смит на той вечеринке Робби, как я и говорил, ─ сказал я ему.
Он замешкался почти на секунду:
─ Эй! Опять ты об этом. Я уже был с…
─ Ох, в жопу Порцию. Тина дни напролет скакала бы на твоем члене.
Он засмеялся, почесав подбородок.
─ Довольно энергичная, да?
─ Энергичная, со ртом, словно вакуум, и классными сиськами.
─ Классные сиськи, ─ с сожалением согласился он. ─ Чертовски классные сиськи.
─ У кого классные сиськи? ─ спросила Сара, заходя на кухню и забирая свой кофе.
─ У Тины, ─ ответили мы с Найлом хором.
─ Девчонка, которую мне надо было трахнуть, ─ затем пояснил Найл.
─ И к сожалению, он этого не сделал, ─ пояснил я. ─ Порция вышла бы замуж за того невыносимого ублюдка Ричарда, а Найл знатно потрахался бы в универе, вместо того чтобы взвалить на себя жену и ипотеку.
Он что-то пробурчал, дуя на кружку с горячим чаем и возвращаясь взглядом к газете:
─ Возможно.
Сара смотрела на нас с милой насмешливой улыбкой, а затем ушла.
─ Итак, ─ я поднес чашку с кофе к губам.
Он улыбнулся, даже не взглянув на меня:
─ Хм-м?
─ Рад, что ты приехал.
Мой братец кивнул, сделав глоток чая.
─ Давненько не виделись.
─ Неплохо за океаном ?[прим.пер. – «за океаном» имеется в виду США. То есть, нравится ли Найлу в Штатах]
Пожав плечами, он ответил:
─ Думаю, так же. Есть шанс, что я вернусь сюда через пару недель, на время саммита.
─ Да? ─ сказал я, немного нетерпеливей, чем рассчитывал.
Он кивнул.
─ Буду чаще наведываться к вам, вот увидишь. Поэтому, может, тебе тоже удастся достичь, чего добивался.
─ О-о, ты имеешь в виду, что вечером присмотришь за малышкой, пока я со своей женщиной выйду поразвлечься?
Он откусил кусочек тоста, широко улыбнувшись.
─ Да, именно это.
─ Придем поздно, ─ предупредил я.
─ Очень на это надеюсь, ─ не отводя знающего взгляда, со смешинками в глазах, пока жевал, Найл сглотнул.
─ Я не собираюсь рассказывать тебе о наших планах, даже и не думай.
Он засмеялся, качая головой и подливая себе чая.
─ Ну, пока ты не сказал, я предполагал, что вы просто пойдете поужинать. А сейчас думаю, что лучше и вовсе не знать.
Сара принесла Анну на кухню, передавая ее мне, но Найл, вытерев рот и руки салфеткой, потянулся за малышкой:
─ Иди сюда, любовь моя. Угадай, с кем ты останешься вечером?
Сара осторожно передала ему дочь и, развернувшись к холодильнику, достала бутылочку с молоком:
─ Ты уверен?
Он кивнул.
─ Думаю, сам вас выгоню.
Сара благодарно улыбнулась ему.
─ Так, я собираюсь уйти примерно в шесть, но тут достаточно бутылочек на всю ночь, ─ сказала она, глядя на него через плечо. ─ Мы пользуемся подогревателем для бутылочек. Видишь? ─ поставив бутылочку, она нажала на кнопку, пока мы все наблюдали, как поднимается пар, а затем раздался сигнал, что все готово. ─ Все просто.
─ Мы прекрасно справимся, ─ сказал он, забирая бутылочку, и мастерски встряхнул ее для концентрации тепла, снова обращая внимание на Анну. ─ Правда же, принцесса?
Наблюдая за ним, я осознал, насколько опытнее он обращался с детьми, нежели я: среди наших восьми братьев и сестер, у семнадцати племянниц и племянников Найл оставался любимым дядюшкой.
Сара положила ему ладонь на плечо:
─ Спасибо тебе.
Он отмахнулся, в очередной раз что-то неловко и снисходительно пробурчав.
─ Это неуклюжее британское «всегда пожалуйста», ─ смеясь, сказал я и стал ждать, когда Анна оттолкнет бутылочку и со слезами попросится к Саре.
Найл опустил взгляд вниз на Аннабель, предлагая ей молоко:
─ Вот так, девочка. Кто у нас умничка? ─ наклонившись, он поцеловал ее в лоб. ─ Оу, да ты проголодалась, да?
Я в изумлении посмотрел на него, когда своей крохотной ручкой Анна ухватилась за его большой палец, посасывая молоко.
Охеренеть!
Если у моей дочери и была какая-то супер-способность, так это издали находить свою мамочку. Анна бы не решилась бы взять бутылочку из моих рук, будь Сара дома.
Я нахмурился, глядя на Найла.
─ Видимо, ты пахнешь, как женщина.
─ От-ва-ли, ─ все еще успокаивающе, словно маленькому ребенку, пропел он. ─ Почему твой папочка такой мудак, хм-м? У меня сотня племянников и племянниц, а он думает, что я не смогу дать бутылочку нашей крошечной мисс.
Смеясь, я встал и очистил нашу посуду.
─ Малышка знает, что дядя Найл собирается избаловать ее? ─ прошептал Найл вслух, чтобы я услышал его. ─ Кто хочет пони? Ты? Ты хочешь пони? Значит, будет у тебя пони.
Я застонал, давая ему подзатыльник, и пошел мимо в поисках Сары.
─ Всег-да по-жа-луй-ста, мудак, ─ сладко пропел он.
***
Я обнаружил Сару в ванной, надевающей пару бриллиантовых серёжек, которые ее отец прислал после рождения Анны.
Наклонившись и целуя ее в шею, я сказал:
─ Скотт придет за нами в восемь…
─ Нет, ─ Сара развернулась ко мне лицом, скользнув руками по рубашке, и поправила воротник. ─ Не надо.
Моргнул, я склонив голову, когда желудок ухнул вниз. Она передумала?
─ Ты не хочешь идти?
Ее улыбка была сладким успокоением.
─ Конечно, хочу. Но я хочу встретиться уже там. Скотт может заехать за мной. А ты поедешь отдельно.
Она хотела поехать в клуб по одиночке?
─ Но мы всегда уходили вместе.
─ Я не хочу, чтобы в этот раз что-то тянулось за нами. Если Скотт заберет нас вдвоем ─ мы будем трястись, правильно ли сделали, оставив Анну. Плюс непрекращающаяся болтовня о ней в машине. Думаю, мы с ней выйдем прогуляться и прошвырнемся по магазинам с девизом «обратно на работу», а потом поедем к твоей маме. Я договорюсь Найлом. Скотт заберет меня, и мы встретимся у Джонни. Сегодняшняя ночь – только для нас.
─ Ты уверена?
Она прикусила губу и улыбнулась, шепча:
─ Да, уверена.
Непорочность, предвосхищение, вожделение и что-то еще, слаще чистого сахара – все, что я так любил в Саре, выразилось в единственной эмоции.
─ Хорошо. Тогда встретимся в девять.
***
Я отправился на работу, ожидая увидеть Сару в обед, или хотя бы что она, как обычно, позвонит в течение дня, но знал, что так не будет.
Подозревал, что она, наверное, захочет установить некоторую дистанцию между нами, чтобы очистить мысли, и оказался прав. Как только офис оказался пуст, пришло смс, что Найл собирается забрать Анну от мамы, а она, как и было запланировано, встретит меня в клубе.
Разлука была непривычна, но и в то же время возбуждала.
Приехав домой, я принял душ и переоделся, затем прошелся по комнатам пустой квартиры. Позвонил Найл, сказав, что они с малышкой скоро вернутся. Стоило признать, что Сара оказалась права – нам было лучше уйти до их появления. Аннабель оставалась в надёжных руках, а Сара и Макс могли на пару часов сложить с себя родительские обязанности.
Все было сделано; пришло время встретиться с женой.
Уже на выходе мой телефон завибрировал сообщением от Джонни:
«Заходи через центральный вход».
Мы всегда проходили через задний коридор, прямо в Комнату Под Номером Шесть. Дюжину раз, показываясь в клубе, мы с Сарой были знакомы почти каждому, кто оказывался там вечером в среду. Джонни хотел, чтобы она вошла прямо в самый разгар шоу?
Желание защитить вспыхнуло с новой силой.
«Сара попросила об этом?» – ответил я.
«Отвали. Я на долбаной встрече».
Это все равно что да; если бы была другая причина, он бы озвучил ее.
Смеясь, ответил семью отдельными сообщениями.
Мне
Стыдно
За
Твой
Крошечный
Сморщенный
Член
***
Убедившись, что наш водитель Скотт забрал Сару из дома моей матери, я вызвал такси до клуба «Красная Луна». Оделся просто, не зная, как Джонни обустроит комнату к нашему возвращение в клуб – черные брюки и простая выглаженная серая клетчатая рубашка. Прошла целая вечность с тех пор, как мы заходили в подпольную парадную дверь, из-за чего я на самом деле нервничал ─ желая убедиться, что не забыл дорогу: при помощи ключа спуститься вниз на несколько ступеней к администратору. Кроме того, за стойкой регистрации меня встречала не Лисбет, а сногсшибательная рыжая девушка, которая, обойдя стол, протянула мне руку.
─ Я ─ Трин, ─ сказала она, приветливо улыбаясь. ─ Вы, должно быть, мистер Стелла.
Я трахал свою жену на всеобщем обозрении в этом клубе. Казалось, немного странно соблюдать формальность.
─ Пожалуйста, зовите меня Макс.
─ Приятно видеть вас снова, – она указала на огромную стальную дверь, ведущую прямо в клуб. – Мистер Френч очень рад, что вы и миссис Стелла вернулись в «программу».
Выгнув бровь, я улыбнулся:
─ Пони-плей [прим.пер. – одна из широко распространённых в БДСМ ролевых игр. В ней нижний партнер принимает на себя роль пони и, как лошадь, на время игры лишается того, что дозволено человеку, освобождаясь при этом и от ответственности. Это ─ частный случай игровой деперсонализации, когда удовольствие партнерами получается именно от изменения образа мышления] и групповой секс немного поднадоел?
Она засмеялась, качая головой.
─ Думаю, постоянным клиентам нравится ваша история, – сказала она. – Она сладка, в отличие от всего, что здесь происходит.
Конечно. Какая еще женатая пара выставила бы самые сокровенные моменты своей интимной жизни напоказ совершенно незнакомым людям? Кто еще пригласит общественность в свою сексуальную жизнь?
Но вернуться сюда, стоя в незнакомой приемной, ведущей к главному событию вечера, ощущалось чертовски потрясающе. В воздухе витал запах начищенных полов и кожи, доносившийся из соседней комнаты. За огромной дверью тихо играла музыка. Это было как спусковой крючок для моих ощущений: понимать, насколько возбудится Сара, пока кто-то будет наблюдать за ней, и представлять свое собственное возбуждение, глядя на ее румянец. Я всегда поражался, что именно публичное обнажение заводит ее больше всего. Обнажаясь в повседневной жизни, она была красива, но скромна, блистательна, но бесконечно покорна.
─ Как малышка? ─ спросила Трин, отрывая меня от созерцания двери и возвращая внимание к ней.
─ Честно говоря, великолепно, ─ сказал я, чувствуя, как по лицу расплывается улыбка. ─ Осталась дома с моим братом.
Приподняв брови, явно удивленная, она спросила:
─ У вас есть брат?
─ Да, ─ засмеявшись, ответил я. ─ Высокий, умный и с достаточным количеством сдерживаемой сексуальной энергии, чтобы выплеснуть ее в этом клубе. Следует дать ему твой номерок.
Трин склонила голову и в верхнем ящике стола нашла карточку со своим именем и номером телефона.
─ Передайте ему, ─ развернувшись, она указала на дверь. ─ Миссис Стелла уже там. Не буду вас задерживать.
За дверью находился огромный зал, тускло освещенный канделябрами на стенах, с дорогими замысловатыми обоями с изображением едва различимых полос и завитков. Бархатные шторы висели рядом с несколькими маленькими нишами, вокруг которых располагались низкие столики, придавая комнате обстановку празднества и внося изюминку средневековья. Маленький бар располагался в углу, там, где я и запомнил, однако дизайн комнаты был видоизменен, поэтому сцена находилась прямо по центру, вместо выступа с одного дальнего конца обширного пространства.
Сара находилась в центральной нише у длинной стены, потягивая коктейль и выглядя, на удивление, спокойно и самодостаточно. Она наблюдала за представлением ─ женщина медленно раздевалась под музыку, пока обнаженный мужчина позади нее был привязан к стулу.
Невероятно, как быстро мой мозг переключился от обыденности подгузников и инвесторов, бутылочек и контрактов на это укромное заведение ─ скорее нелегальное ─ куда приходили только имеющие большие связи и огромные деньги клиенты, чтобы воплотить свои самые темные вуайеристические фантазии [прим.пер. ─ фантазии, связанные с наблюдениями за сексуальными или интимными действиями других людей]. Не было ничего странного и в том, что женский стриптиз включал в себя лишь снятие длиной нити крупного жемчуга, висящей в ложбинке маленьких грудей, или что мужчина начал потихоньку молить об удовлетворении. Люди вокруг нас потягивали выпивку, ведя приглушенные разговоры или просто сидели, наблюдая за главным номером программы и ожидая, когда для аудитории откроются одиночные комнаты.
В клубе было шесть комнат. Каждая из них была связана с главной и длинным коридором. Обстановка была простой: в каждой комнате находилась своя сцена для наблюдения с окном и располагавшимися за ним столиками. С напитками в руках, посетители могли наслаждаться, как их самые темные, сладкие и грязные фантазии воплощаются в жизнь.
Некоторые из выступающих были завсегдатаями клуба ─ опытные Доминанты, актеры Бродвея со знанием, как выставить напоказ свои переживания, и зарабатывающие при этом неплохие деньги на стороне, или танцоры, готовые испробовать любые новшества ─ и некоторые мутные знакомые Джонни, которые молили его о возможности предстать на сцене престижного клуба. Мы с Сарой были единственными друзьями, которым он сам позволял выбрать время ─ вечера по средам в Комнате Номер Шесть, без ограничений по времени.
Хотя мы никогда и не брали деньги ─ в отличии от некоторых «выступающих» ─ наши ночные шоу в Комнате Под Номером Шесть стали одними из самым популярных в программе клуба и вполне прибыльными для Джонни, о чем он, к нашему неведению, как-то сказал. Мы никогда не видели лиц наших зрителей; с первой ночи и буквально до сегодняшнего дня мы попадали в клуб только через черный ход.
Сделав всего лишь несколько шагов от входной двери к столику, я почувствовал суматошное движение. Я слышал, как люди сели прямо, когда узнали нас, их вкрадчивые жесты, тихий шепот: «Они вернулись».
Чувствовала ли это Сара, как и я?
Нравилось ли ей это? Я почувствовал, как по спине пробежал холодок, а сердце забилось, словно заведенное, при мысли, что она сидела здесь, гадая, сколько раз эти люди наблюдали, как я трахал ее. Я размышлял о том, насколько влажной она стала, всего лишь подумав об этом.
Сара подняла взгляд, когда Трин вела меня к столику, и встала, заставляя кровь остановить свой поток в венах.
Она надела короткое черное платье. Простое, но с отделкой из слегка переливающегося бисера. Я понял, что оно будет великолепно смотреться на свету, и улыбнулся, отметив, что без него, будет выглядеть еще лучше ─ растекшись лужицей по полу. Ее глаза были подведены светло-коричневым карандашом, а губы выглядели спелыми и красными. В ее сегодняшнем наряде не было ничего особенного, но дьявольский огонь в глазах, игривая улыбка, взгляд, когда она посмотрела на меня, прежде чем с вожделением осмотреть тело ─ все это распалило желание и разогрело мою кожу.
Наклонившись, я поцеловал ее скулу.
─ Привет, Лепесточек, ─ я вдохнул сладость ее кожи, скользнув губами к ушку: ─ Выглядишь офигенно красивой.
─ Привет, Незнакомец, ─ она села, взглянув на место на скамейке рядом с ней, словно говоря, что уже решила, куда мне сесть ─ рядом, а не напротив. В клубе существовали четкие правила: максимум два напитка, никаких прикосновений между клиентами, каждый находится здесь по собственному желанию и любое доказательство обратного в руках Бога ─ также известного как Джонни ─ ведет к наказанию.
Я знал, что здесь, в зале, мне не позволят прикасаться к Саре, но неужели правила распространяются на нас, когда так очевидно, что сейчас мы являемся частью «представления»? Большинство людей наблюдало за нашим столиком, нежели за обнаженной женщиной, взявшей глубоко в рот член мужчины, привязанного к стулу посередине комнаты.
Сидя рядом с Сарой, я наклонился ближе, посасывая кожу ее шеи.
─ Макс, – предупредила она.
─ Они смотрят, ─ сказал ей. ─ Думаешь, они хотели, чтобы, придя сюда, я играл по правилам? ─ я проложил дорожку из поцелуев к ее рту, раскрывая ее губы своим языком, настойчиво посасывая, прежде чем прошептать: ─ Я не видел тебя целый день. И собираюсь так тебя поприветствовать, как ─ чертовски уверен ─ должен. Нахер Джонни и его правила.
И словно в подтверждении моих слов, никто не появился около нашего столика, прося покинуть помещение.
Никто из окружающих не послал предупреждающий сигнал.
Вместо этого, казалось, будто вся комната затаила дыхание, наблюдая.
─ Как давно ты здесь? ─ спросил я.
Она пожала плечами, заправляя длинную прядь волос за ухо. Еще одна вещь, изменившаяся за прошедший год. Ее волосы отросли, а изгибы стали женственнее.
─ Где-то минут за десять до тебя.
Я изучал ее лицо: румянец на щеках, быстрые вдохи, взгляд, сосредоточенный на моих губах.
─ Чувствовала, как они наблюдали за тобой?
Она кивнула.
─ Было непривычно?
Медленно покачав головой, прошептала:
─ Нет.
Я скользнул ладонью под стол, вверх по обнаженной коже бедра, к мягкому кружевному белью. Сквозь него я почувствовал ее жар, согревающий мои пальцы.
─ Это сделало тебя влажной?
Она не отрывала глаз от моего рта:
─ Да.
─ Как ты думаешь, что они помнят лучше всего? ─ пальцами я потер ее клитор под кружевом, целуя Сару в щеку и двигаясь к пухлым губам ─ очевидному достоинству ее рта.
─ Может, тот раз, когда я связала тебя, ─ сказала она, беря в ладони мое лицо, чтобы, наклонившись, царапнуть зубами подбородок. ─ Или когда мы впервые… ─ она замолкла, знающе улыбаясь.
Я кивнул. Наш первый анальный секс произошел здесь. Каким-то образом все чувствовалось безопаснее и медленнее. Ее голод, восторг и удовольствие были такими неконтролируемыми. Я был уверен, что если бы кто-то видел ее, произносящей эту фразу, то в жизни бы не забыл, как чувствуя, что я полностью ее заполнил, губы Сары сложились буквой «О», и она кончила тогда сильнее, чем когда-либо до этого.
Внимание ослабло и тут же вернулось с новой силой, рикошетом прыгая между главным номером программы и нами. Мы были непримечательным вариантом; всегда негласным номером. То, что предлагали мы – не было слишком извращённым в сексуальном плане. Это просто были мы─ отношения, которые становились глубже. С усилившимся доверием и расширяющимися границами сексуальных исследований. Получив взамен спокойное место, чтобы испробовать все это. Их пристальные взгляды были парадоксально уважительными: они наблюдали почти за каждым нашим движением и получали удовольствие. Вкладывая в это деньги.
Обычно мы много не пили перед шоу, но сегодня был особый случай ─ мы приехали по отдельности, зашли через парадный вход и прикасались друг к другу в зале ─ и я махнул официантке подойти, ненавязчиво подняв руку. Она принесла мне водку с лаймом, а Сара заказала газированную воду с лимоном.
Я был так взволнован в предвкушении дальнейшего развития событий, что, подняв бокал и поднеся его ко рту, заметил, как дрожит рука ─ и это было еще одной причиной осуществить задуманное. Мне нужно успокоиться, привыкнуть к атмосфере, прежде чем отправиться в нашу комнату. Потягивая напитки, мы наблюдали за окружающими, молча соглашаясь приберечь настоящее шоу для Комнаты Под Номером Шесть.
К столику подошла высокая женщина в струящемся розовом пеньюаре, под которым не было ничего, кроме блестящих розовых стикини [прим.пер. ─ наклейки для сосков, аксессуар к эротическому наряду], давая понять, что настало наше время.
Сара встала, и я последовал за ней, ощущая по пути, как затихает шум. Направляясь в коридор, я слышал тихий звук отодвигающихся стульев и следующих за мной на почтительном расстоянии шагов.
─ Готова? ─ спросил ее я.
И буквально почувствовал, как она улыбнулась:
─ Да.
Мое сердце, казалось, намеревалось за пару секунд преодолеть свой путь до горла. Мы миновали сцены в других комнатах, повернув налево.
Мужская оргия.
Зрелая женщина, мастурбирующая мужчине, у которого было настолько молодое лицо, что, наверное, он только сегодня достиг совершеннолетия.
Я наблюдал, как Сара уверенно прошла мимо посетителей, которые, подняв голову, выглядели так, словно узнали ее. А затем ощутил их взгляды на себе.
Слева за окном, предстала связанная женщина, а мужчины готовили ее к анальному проникновению.
За недалеким поворотом я увидел нашу комнату, и, кажется, мое тело ожило.
Я никогда не знал, насколько сильно она будет видоизменена; некоторыми ночами Джонни оставлял Комнату Под Номером Шесть непримечательной – только с кроватью. Остальными она напоминала мою гостиную, номер в шикарном отеле и даже тропическое бунгало.
Сегодня ночью мистер Френч решил не заморачиваться: блестящая, цвета металлик тележка на колесах с графином скотча и несколькими шоколадками, плюшевый ковер, закрывающей большое пространство гладкого паркета, и огромная кровать посередине комнаты. Мягкие темно-фиолетовые простыни на матрасе.
Я направился к тележке, через плечо оглянувшись на Сару. Чувствуя, что уже не находил себе места от нервного возбуждения, поэтому нужно было чем-то заняться, вместо того чтобы бросить ее на матрас и грязно трахнуть.
─ Хочешь выпить? ─ спросил я, наливая себе немного скотча и смотря на нее.
─ Да. Немного, ─ она кивнула на бутылку в моих руках. Сара редко пила крепкий алкоголь, но, опять же: сегодня мы рушили все правила. Прямо сейчас она выглядела точно в своей стихии, чертовски возбуждающе. По румянцу на ее шее было видно, насколько Сару завели сцены, что она видела по пути сюда.
Я налил ей небольшой стакан виски, и, приняв его, Сара окунула в него пальчик, проводя линию вдоль шеи.
Приглашая.
─ Значит, начинаем?
Она тихонько и хрипло рассмеялась:
─ Мы начали час назад.
Осушив стакан до дна, приблизился к ней на шаг и, наклонившись, пососал кожу на шее.
─ В последний раз, когда мы были здесь, я была беременна, ─ прошептала она, и я задумался, насколько пристально наблюдают за нами за зеркальным стеклом, к которому Сара стояла спиной.
─ Ты была великолепна, ─ поправил я ее.
─ Расскажи мне, чем мы занимались в ту ночь.
─ Мы были на кровати, ─ сказал я, осматривая дальнюю стену комнаты, где в тот раз стояла кровать ─ прямо напротив зеркального стекла, которое позволяло клиентам клуба видеть нас, но мы при этом не могли видеть их. ─ И я взял тебя сзади.
─ Нежно, ─ вставила она, смеясь.
Я улыбнулся ей в плечо, прикусывая его.
─ Несмотря на твои усилия, да, нежно. Но я видел в зеркале, как ты кончила с криком, так же отчётливо, как это видели они.
Она пробежалась пальцами по моей груди, касаясь голой кожи под воротником рубашки.
─ И что случилось потом?
Глубоко вдохнув, я закрыл глаза, вспоминая. И чувствуя, как сердце галопом несется в груди, часто сокращаясь.
─ У тебя отошли воды по дороге домой.
─ А затем?
А затем.
Затем мы развернулись и направились в больницу в безрассудном тумане ужаса и радости, и я ворвался в приемный покой, держа Сару на руках и крича о помощи, словно она раненая, а не всего лишь рожает.
─ А затем спустя тридцать часов родилась Аннабель Диллон Стелла.
─ У нас есть ребенок, Макс, ─ она хулигански улыбнулась, задрав подбородок вверх.
Я улыбнулся и, смотря на нее вниз, почувствовал, как ликует сердце, пытаясь радостью затмить весь мир:
─ Да, черт возьми.
Скользнув ладонями вниз вдоль груди, она накрыла ладонью набухший кончик моего члена, нажимая и медленно поглаживая его сквозь ткань брюк. Вот так. Никаких переходов. Не нуждаясь в паузе между разговорами о нашем ребенке и подобными прикосновениями ко мне. Никаких границ между Сарой в роли матери и любовницы.
─ И сейчас мы снова здесь, ─ сказала она, потянувшись, чтобы поцеловать меня в шею. ─ Одно нахождение в этой комнате делает меня необузданной. Я люблю это.
Закрыв глаза, я застонал:
─ Я люблю тебя.
─ И я люблю тебя, ─ я почувствовал, как, поднимаясь, она коснулась зубами кожи на шее. ─ Как думаешь, каково им наблюдать за нами сегодня?
Взглянул ей через плечо, вглядываясь в гигантское зеркало.
─ Думаю, они чувствуют себя спокойнее, нежели мы.
─ Как будто отправились с нами в путешествие.
─ Да, ─ согласился я. ─ Ты чувствовала, когда они шли за нами по коридору?
─ Каждого из них, ─ запрокинув голову назад, Сара запустила руки мне в волосы, когда я нагнулся, целуя ее грудь через шелковый верх ее платья. ─ Я всегда знала, что люди подглядывают. Просто не догадывалась, что почти каждый.
Я расстегнул ее платье, стягивая его вниз по плечам, дюйм за дюймом. Ощущая себя так, словно их глазами вижу ее новую фигуру. Зная, что они видят ─ грудь, что стала больше, и вернувшуюся узкую талию. Сегодня ночью они не получат привилегий увидеть, как ее фигура превратилась из пышной и беременной в фигуру стройной, зрелой и чертовски соблазнительной женщины. Она выглядела словно полуобнаженная сирена: в утонченном платье, со светло-розовым лаком на ногтях, в придачу к полным и влажным губам. Отзывчивая. Она вся была чертовски отзывчивой.
Я моргнул, но не раньше, чем быстро взглянул на наших зрителей, зная, что каждый из них видит во мне гордость и непреклонное собственничество.
Посмотрите на нее, ─ подумал я, потянувшись расстегнуть бюстгальтер.
Посмотрите на эту охрененно прекрасную женщину.
Ее грудь была твердой, когда я взял ее в ладони, чувствуя потоки тепла, проходящие сквозь меня, и заметил, что прежде чем приехать сюда, она не сцедила молоко.
─ Боже, Сара.
─ Владей ими, Стелла, ─ с коварной полуулыбкой, она вытянула рубашку из моих брюк. ─ Если мы собираемся играть сегодня ночью, так сыграем по-настоящему. ─ Сара расстегнула мои джинсы, скользнув рукой в боксеры. ─ Здесь у тебя нет шанса притвориться, будто, посасывая их, ты не сходишь с ума. Точно так же, когда твои ладони становятся влажными от молока. Не стоит притворяться, словно мое тело создано только для нее. Оно и твое тоже. Ты это сделал. Так владей им.
Прижавшись к моему члену основанием ладони, она тихо застонала. Я был так тверд, что балансировал на грани удовольствия и настоящего дискомфорта. Это она сделала со мной. Я освободился от всех других мыслей и ощущений, чтобы Сара смогла наполнить меня ничем иным, как обжигающей болезненной потребности в ней.
─ Они собираются наблюдать за тобой, гадая, как это чувствуется, ─ сказала она. ─ Нравится ли тебе, – ее голос сошел на шепот, когда ноготком большого пальца Сара прочертила дорожку вдоль ключицы. ─ Раздумывая, как часто ты трахаешь их.
Я едва ли мог смотреть на нее такую ─ восхищенную, сексуальную и владеющую собой – и не ощутить, как в груди теплится возбуждение. Я сглотнул и дрожащими руками стянул ее платье вниз по бедрам. Ее потребность была осязаемой, становясь все больше и наполняя комнату, начиная уничтожать меня знанием, какой узкой она будет внутри. Какой гладкой и влажной она ощущалась бы под моими прикосновениями.
Ткань платья растеклась лужицей на полу – выглядя именно так, как мне и представлялось ─ и, не потрудившись спустить ее кружевные трусики, я скользнул ладонью в них, найдя ее сочащейся от влаги.
─ Блять.
─ Они гадают, почему ты твой рот не на моей груди, ─ прошептала она, потянув мою голову вниз, пока я не лизнул тугой розовый сосок, ощутив сладость на языке. Застонал, сжимая ее грудь рукой, что чувствовалось скорее жадно, нежели просто возбуждающе. Сара скользнула руками вниз по моей спине: ─ Они думают, каково это ─ забавляться с моими сиськами.
Я сосал и стонал, разворачивая ее, чтобы Сара оказалась лицом к лицу к зеркалу, наблюдая, что видят зрители: меня, согнувшегося в пояснице, чтобы достать до ее груди, облизывающего ее грудь, оставляя на ней мокрый блеск. Делая ее полнее и тверже.
─ Я трахну их, ─ прошептал я.
─ Да, ─ глотая воздух, произнесла она.
─ Я кончу на твою чудесную шею, а затем так глубоко погружу язык в твою киску, что они увидят на моем лице, насколько ты сладкая на вкус.
Она толкнула меня к матрасу. Я сел, а Сара забралась верхом, наклоняясь и скрепляя наши губы поцелуем. Когда ее язычок толкнулся в мой рот ─ крошечный и сладкий, но повелевающий и изголодавшийся по ощущениям и господству ─ с моих губ слетело нечто среднее между стоном и мольбой о большем. Мне нравилась такая Сара: командующая и властная, сжимающая мои волосы в кулаках, чтобы ей было удобно оттянуть мою голову и получить меня под любым углом, которым ей хочется. Твою мать, она владеет каждой клеточкой моего тела, каждым вздохом и каждым рефлексом.
Я не отрывал руки от ее груди, массируя и возбуждая, наслаждаясь чувством упругости в руках и влаги на ладонях. Развернул ее спиной к зеркалу, чтобы они видели, как я скользнул руки по ее ребрам, по спине, спускаясь ниже к попке.
Погладив мой член, она толкнула меня лечь на спину, чтобы быстро и решительно снять брюки и боксеры.
─ Носки, ─ тихо приказал я, и она засмеялась, окончательно меня раздев.
Взглянув так, словно задумала что-то порочное, моя жена прошлась язычком вверх по моим ногам, раздвигая их, и оставила влажный след на яйцах.
─ Чертовски распутная девчонка, ─ произнес я сквозь смех, закрывая глаза, когда она скользнула язычком вверх к моему члену. Взяв ее волосы в кулак, я руководил ею, пока Сара неистово сосала мой член, обильно смачивая его слюной. Приподнявшись на локте, я потянулся и шлепнул по ее упругой заднице другой рукой, и застонал, когда в ответ она взяла меня глубже, заглатывая кончик по самое горло.
Это было чересчур хорошо ─ обильная влага, непрекращающиеся посасывания и то, как она ласкала меня во всю длину, словно проверяя, смогу ли я продержаться до конца ─ и я вышел, опрокидывая Сару на спину, улыбаясь ее удивленному хихиканью, перелез через грудную клетку и сжал ее сиськами свой член. Все еще скользкий от ее рта, я возвышался над ней и трахал их в каком-то дикарском забвении, какое не позволял себе на протяжении долгого времени. На ней могли остаться синяки, но нам обоим было все равно. Я мог кончить ей на шею, пачкая ее и ощущая, как головка моего члена ударилась о чувствительную кожу ее горла, и это было чем-то вроде грубого и собственнического поведения, в котором, судя по выражению ее лица, она нуждалась.
Я знал, она скучала по тому, чтобы видеть меня таким. Видеть меня одержимым и жаждущим заявить свои права, диким и охваченным чувствами. Ей действительно нужно было напомнить? Я ежедневно говорил Саре, что она прекрасна. Каждую ночь она чувствовала, как сильно я хочу ее, свернувшуюся в клубок рядом со мной. Но здесь, конечно, все было иначе: каким-то образом в клубе мы раскрывались даже больше, чем в собственной спальне, словно постоянно повышая ставки того, чем готовы были поделиться с людьми по ту сторону окна.
Мы устраивали для них шоу, однако никогда не врали.
Скорее играли, разоблачая каждую нашу темную или безнравственную мысль, каждый голодный порыв, каждую слабость, на которую стоило обратить внимание.
Видишь? ─ говорили сейчас ее глаза. Ты забыл, как сильно я люблю твое безумство, даруемое только мне. Забыл, что здесь мы жонглируем фетишем и границами.
Но я помнил.
И сегодня мы играли лучше всего. Я заметил то мгновенье, когда она тоже это почувствовала, потому что ее губы приоткрылись, и Сара восторженно улыбнулась и засмеялась, скользя по мне пальцами и выгибая спину, плотнее прижимая мой член к своей коже.
Я был близок к оргазму, чувствуя нарастающую боль в паху, опустившуюся вниз, пока не обезумел ─ обхватив одной рукой ее затылок и непрестанно совершая толчки, быстрее и жестче покачивал бедрами до тех пор, пока не услышал собственный утробный рык, предупреждая и моля, говоря ей, насколько сильно собираюсь кончить, и куда.
На ее шею.
Грудь.
На ее подбородок и верхнюю губу, когда нагнувшись, с широко распахнутыми глазами, Сара наблюдала, как я изливаюсь на нее.
Все еще тяжело дыша, я скользнул по ее телу вниз, размазывая влагу по ее коже и оставляя ладонь лежать на животе, и расположился у нее между ног, целуя бок, бедро, и, наконец, чувствуя сладость на языке. Сара запустила руки мне в волосы и потянула. Приподняла и начала вращать бедрами, пока я посасывал и лизал ее, зная, как сделать все быстро и просто, услышать хриплые крики и слезы, когда она кончит. Затем я замедлился, улыбаясь при виде ее, расслабленно лежащей с закрытыми глазами с капельками пота на ее верхней губе.
Поднявшись на коленях, я скользнул в нее пальцами, наблюдая сверху за их движением. Трахая ее. Я видел ее наготу во всевозможных вариантах ─ с широко разведенными ногами подо мной, прямо как сейчас, или наблюдая за ней в душе, молящей о большем удовольствии или немного боли, поглощенной моими прикосновениями и забывающей о моем присутствии ─ и было в этом что-то настолько интимное и безопасное: разделять с кем-то этот взгляд на нее, но при этом быть единственным, кому позволено прикоснуться, и единственным, кто когда-либо оценит каждый из этих тайных моментов. Никто другой за всю жизнь не увидит ее родов, или как Сара, наклонившись, бреет ноги в ванной. Не увидит ее спящей в нашей кровати, свернувшись клубочком около подушки, или укачивающей нашу дочь в четыре часа утра. Поэтому зрители по ту сторону, наблюдая, как она распадается на части под моими прикосновениями, никогда, даже через миллион лет, не смогут дать ей того, что дал я. Ничего так запредельно не возбуждало Сару, как истинное, уничтожающее поклонение ей.
Каждая секунда моего обожания ─ история вечной любви, сжатая в чуть менее двухгодичный роман ─ воплощалась в каждое проклятое прикосновение. Остановившись, я убрал пальцы и, нагнувшись, накрыл собой ее тело и губы. Не прошло и пяти минут, как я снова был достаточно тверд, и толкнулся бедрами вперед, желая оказаться внутри нее, когда Сара полностью распадется на части.
Обернув мои бедра ногами, она скользнула руками вниз по спине, издавая прекрасные мягкие звуки мне на ухо, говоря, что уже близка, и указывая двигаться быстрее, посасывая ее, сильнее и сильнее.
Она были липкой от моего оргазма и собственного молока, потная и с запахом шотландского виски. Удовольствие выстраивалось кирпичик за кирпичиком, до тех пор, пока не было разрушено слишком сильным чувством, которое больше нельзя было называть просто удовольствием. Это великолепное ощущение было почти болезненным. Я поцеловал ее еще раз, тихо зарычав и слегка укусив, прежде чем мое самообладание разлетелось в пух и прах, сменившись необузданным трахом с беспрерывными толчками, суматохой и влажностью.
Я упал на нее, чувствуя формирующееся напряжение до тех пор, пока не захватив меня, оно резко дернулось наружу, и с пронзительным стоном я кончил. Подо мной раздавались хриплые крики Сары, сокрушаемые ее ритмичными сокращениями вокруг моего члена.
─ Макс, ─ прошептала она, притягивая меня ближе. Мое скольжение по ее чувствительной коже заставило Сару задрожать. Я начал отодвигаться, но она остановила меня, проведя руками по спине, покрытой бисеринками пота. ─ Оставайся во мне.
Уткнувшись в выемку между ее плечом и шеей, я перевел дыхание, пытаясь не навалиться на нее всем весом. Ногтями Сара легонько провела вверх и вниз по моей спине, все еще обвивая ногами.
─ В порядке?
Она кивнула около меня.
─ Было весело, ─ игриво прошептал я, чувствуя ее улыбку, когда Сара поцеловала меня в щеку.
─ С возвращением, мистер и миссис Стелла, ─ сказала она.
***
Домой мы поехали вместе, сидя на заднем сидении и со Скоттом за рулем, лавирующим по улицам Манхеттена. Я чувствовал себя свободным, готовым впервые за несколько месяцев сбросить напряжение. И только сейчас понял, что, скорее всего, просто боялся. Не знал, найдем ли мы с Сарой обратную дорогу друг к другу или же теперь до конца нас будет связывать что-то еще ─ дети, карьера, обустройство жизни.
Я бы не возражал, если все пошло таким путем ─ когда секреты, которые мы имели и разделяли, исчезли бы, и нам пришлось бы отыскать другие пути для близости. Однако осознание, насколько просто мы можем вернуться к этому, да еще и в любое время, освобождало от некоторого чувства вины и темноты внутри.
─ О чем ты думаешь? ─ спросила она, как всегда, именно тогда, когда мне меньше всего хотелось признаваться в своих мыслях.
─ Кое о чем довольно эгоистичном.
─ О-о, тогда ты просто обязан рассказать.
Повернувшись, я взял ее руку в свои.
─ Я думал том, что «прежние мы» дают мне свободу. Будь все иначе ─ я принял бы это. Но, предполагаю, сперва был бы немного опустошен. Я могу делить тебя с любым количеством детей, до тех пор пока частичка Сары будет принадлежать только мне.
─ Тебе принадлежит больше чем моя частичка, ─ сказала она, выглядя слегка удивленной. ─ Мы заботимся о нашем браке, зная, что однажды снова останемся в наших апартаментах наедине.
─ Если ты хочешь больше детей, то мы не сможем навсегда остаться на Манхэттене. Ты же понимаешь, ─ сказал я ей.
Она приложила пальчики к моим губам, говоря:
─ Ш-ш-ш. Давай немного насладимся новым ориентиром.
Мы оба выпрямились, казалось, совместно осознав, что не слышали наших телефонов все время, что были в клубе.
─ Вот дерьмо, ─ прошептала она, копаясь в сумочке. ─ Я его что, выключила?
─ Я точно не выключал, – сказал я, доставая свой мобильник из кармана. Никаких сообщений или пропущенных звонков. Ничего.
Быстро напечатал смс Найлу: «Все хорошо? Мы едем домой.»
Почти тут же пришел его ответ: «Да. Анна уснула. Скоро увидимся».
***
Найл растянулся на кожаном диване в гостиной, смотря Джона Оливера по телику [прим.пер. – британский комик, сатирик и актёр, наиболее известный как корреспондент передачи The Daily Show]. Анна спала у него на коленях, держа один кулачок во рту, а вторым сжимая свое одеяльце с львенком.
─ Так свидание удалось? ─ тихо спросил он, наблюдая, как мы вешаем наши пальто шкаф.
─ На сто процентов, ─ сказал я ему, решив взять быка за рога. ─ Ты уверен, что не хочешь переехать в квартиру напротив? Она продается. Что очень удобно для нас.
Он засмеялся:
─ Заманчивое предложение. У тебя шикарный дом, а она стоит кучу денег, да?
─ Будет здорово, дружище, ─ сказал я тихо. ─ Нам не придется беспокоиться о тебе.
Он улыбнулся, взглянув на меня так, словно считал сентиментальным мудаком, а затем положил руку Анне на животик:
─ Очень мило. Кроме того, однажды ты сможешь вернуть мне услугу. ─ с каждой секундой его улыбка превращалась в прямую линию. И заметив крошечный проблеск на лице Найла, я почувствовал огромное разочарование в его браке.
─ Не вопрос, ─ заверил я его.
Сара ушла переодеваться, и я потянулся за Анной, беря ее на руки с отцовской уверенностью, что малышка спит. Но не тут-то было: едва проснувшись, она начала извиваться. Сморщила сладкое маленькое личико и начала плакать.
─ Ох, прости, прости, ─ прошептал я, аккуратно подбрасывая ее. ─ Всего минутку, маленькая мисс, мамочка практически закончила.
Анна не хотела, чтобы ее брали на руки и укачивали, она хотела Сару, и звук ее сердитого плача отозвался болью в груди. Но это не беспокоило меня так, как могло бы пару дней назад. Я чувствовал себя перезаряженной батареей, со стопроцентным зарядом терпения и невозмутимости, а также спокойствия, вызванного неподдельным удовлетворением.
Сара зашла в коридор, забирая у меня малышку, и я последовал за ними в детскую, наблюдая, как она усаживается в кресло-качалку вместе с Аннабель.
─ Прекрасный вид двух моих девочек.
─ Думаю, она наимилейшая малышка на планете, ─ сказала Сара, широко улыбаясь мне. Легко и чертовски головокружительно. Словно с самого начала знала, все должно было закончиться прямо здесь, в эту ночь.
Наклонившись, я поцеловал мягкую щечку Анны, когда она успокоилась и начала сосать молоко.
─ Эта требующая внимания сторона досталась тебе от папочки, ─ прошептал я. ─ Ты уж прости, малышка. Но у тебя мамина закалка, так что не ты пропадешь.
